Гарольд Лэмб - Кир Великий. Первый монарх
— Он слишком большой выдумщик, — заметил Митрадат. — У всех у нас есть свои мнения, но Кир пытается воплотить в жизнь мечту.
СТРЕЛА НА ТРОПЕ
Другие тоже часто говорили, что Кир слишком мало думает и слишком много мечтает. Примерно в то же время его приключение с падением на леопарда дало новую пищу этим разговорам. Достигнув десятилетнего возраста, Пастух получил почетное право садиться на нисайских скакунов, ездить на которых для детей было опасно.
Эту породу лошадей разводили на самых дальних персидских пастбищах. Они были не так устойчивы, как лохматые пони пожилых людей. Гораздо более тяжелые, с длинным туловищем и удивительно быстрыми ногами, они использовались в армии, поскольку не боялись людей, а в сражениях рвали врагов зубами и били копытами. На открытом пространстве они двигались равномерно, по очереди выбрасывая вперед ноги то со стороны руки с поводьями, то со стороны руки с оружием. Но все-таки Киру было нелегко усидеть на нисайце. Однажды вечером, когда он с группой молодежи преследовал леопарда, случилось самое неудачное его падение. Леопард мчался от них через кустарник под обрывом, пытаясь, очевидно, найти расщелину в скалах. В зарослях леопард был неуловим, ни разу не предоставил возможности метнуть в него дротик, и Кир пытался его догнать. Его нисаец с треском проскочил через колючие кусты и оказался над несущимся вперед зверем. Наклонясь, чтобы ударить его дротиком, Кир сполз с чепрака, потерял равновесие и рухнул головой вперед.
Контуженный от удара и пораненный, он какое-то мгновение смотрел в оскаленную морду зверя. Затем перепуганный леопард скачками бросился прочь. Когда его спутники попрыгали с лошадей и поспешили на помощь, Кир уже смеялся, вспоминая страх во взгляде свирепого животного. Все его раны оказались лишь царапинами от колючек, полученными при падении.
— Нет, — заверил он столпившихся вокруг охотников, — эти леопарды не причиняют вреда моей семье. Мой предок Ахемен носил на плечах голову и шкуру леопарда.
— А у моей семьи защитник — лев, — возразил другой юноша, — но для меня это не повод, чтобы падать на львов. Твой зверь сбежал.
Кир поднялся и осмотрел возвышавшийся над ними известняковый утес.
— Я знаю, где его логово, — заявил он.
Поскольку спутники отказывались ему верить, он повел их вверх по скалам, предложив оставить лошадей внизу. Свернув в глубокую расщелину, он оказался в темноте перед гладким камнем, почти перекрывавшим путь. Там не было и следа леопарда, но на самой скале, на уровне глаз, была картинка — рисунок, изображающий бегущих зверей и воинов на конях. Остальные подошли ближе и тоже стали ее рассматривать; на вырезанном на камне рисунке, по всей видимости, изображалась не охота. Дикие животные бежали не от всадников, а вместе с ними.
— Что это такое? — спросил кто-то.
— Слушайте меня, — нараспев, на манер поэта произнес Кир. — Во времена наших самых первых предков, когда люди перестали быть животными, научились использовать огонь и управлять водой, их царем был Каимарс, давший людям законы. Но с мрачного севера вторглись демоны и убили сына Каимарса. Тогда Каимарс опоясался мечом, призвал всех воинов, и они выступили по северной дороге, чтобы отомстить за его сына. Говорят, что все встретившиеся им львы, пантеры и леопарды присоединились к ним. Благожелательные звери отправились вместе с ними на войну и помогли нашим первым предкам побороть демонов и отплатить за смерть царского сына.
Всем слушателям была известна эта поэтическая легенда, но они находились под впечатлением исчезновения преследуемого леопарда и рисунка, вырезанного на камне в тихой расщелине. Они не знали, что Кир велел его сделать двум каменотесам из Парсагард. У бродячих арийцев существовал старинный обычай оставлять рисунки, изображающие их поступки или деяния богов — особенно воинственного бога Митры, — в пещерах или на утесах, где они могли выдержать испытание временем. Когда маспий Митрадат услышал об эпизоде с леопардом, он гневно воскликнул:
— Если последуете за Пастухом, он поведет вас только в Кангдиз!
Так как Кангдизом называлась несуществующая страна, мифический замок духов, обитавших на вершинах, Митрадат имел в виду, что Кир поведет своих сторонников на бесполезные поиски.
В тот же лунный месяц, когда происходила охота на леопарда, Кир вывел из игры своего насмешника Митрадата. Это случилось на узкой тропе, ведущей от поля для стрельбы из лука, служившего также для верховой езды, потому что персы всегда тренировались в стрельбе верхом на лошадях — пускали стрелы по мишеням, скача мимо них галопом. Так вот, когда Кир, утомившись за тяжелый день, шел от этого поля, неся свой могучий скифский лук с натянутой тетивой, он услышал приближающиеся шаги нисайского боевого коня, поднял голову и увидел Митрадата, мчавшегося верхом по тропе.
К этому времени маспийский принц дал клятву воина, поэтому был опоясан двуручным мечом, а к руке, державшей поводья, был прикреплен круглый щит. Узнав Кира, он грубо крикнул:
— Прочь с дороги, мальчишка!
Видя, что Кир по-прежнему стоял на тропе, Митрадат поднял охотничий дротик и ударами колен направил коня вперед. Из-за человека нисайский боевой конь никогда не сворачивал в сторону.
Кира охватил гнев, и все его мускулы напряглись. Не раздумывая, он вытянул из колчана стрелу, изо всех сил натянул лук и пустил стрелу. Она ударила точно над лопаткой лошади и под щитом Митрадата. Одним прыжком Кир увернулся от летевшего вперед коня. Маспий соскользнул с седла, упал на землю и остался лежать, испуская стоны.
Одно движение, и стрела с бронзовым наконечником повалила на землю любившего гордо встряхивать головой маспия, словно раненого кабана. Гнев Кира сменился пылким ликованием. Митрадат лежал беспомощный, со стрелой, застрявшей глубоко в бедре. На тропе не было свидетелей стычки, кроме одной девушки из рода Ахеменидов, придерживавшей кувшин с водой на темной головке. Кир знал, что ее звали Кассандана, и она часто задерживалась, позабыв о работе, посмотреть на воинов, тренировавшихся на поле. Он крикнул Кассандане привести рабов, чтобы отнести Митрадата в дом, затем, отбросив лук, поймал поводья норовистого скакуна. Ему удалось вскочить на спину лошади.
— Кир, — заклинала его девушка, — скачи к воротам твоего отца, скорей, скорей!
Однако Кир поступил совершенно иначе. Пустив коня в галоп от ущелья-въезда в Парсагарды, он направил его через равнину к ближайшему поселению маспиев. Радость уже его покинула, и ее место заняла сильная тревога — как бы кровавая вражда не вспыхнула между племенами. Рассказ о ранении Митрадата неминуемо достигнет всех воинов-маспиев, и он решил быть первым, кто расскажет об этом. Молодой Пастух имел недостаток — он действовал не задумываясь. Достигнув поселения к вечеру, в час загона стада, он направил нисайца сквозь облако пыли, поднятое животными, к каменному дому в роще, где жила знать. На пороге дома он отказался принять воду и хлеб, сказав, что прежде должен сообщить нечто важное.
— Я приехал сюда, — заявил он хозяевам дома, — поскольку стрела, пущенная моей рукой, попала в Митрадата, сына вашего вождя. У меня не было причин его ранить, если не считать, что он пытался наехать на меня. Но судьями в этом деле должны быть вы.
Безоружный, весь покрытый пылью, в круглой войлочной шапочке, кафтане, перехваченном поясом мальчика, одетый в кожаные штаны и мягкие сапоги для верховой езды, Кир рассказал слушателям о встрече на тропинке, тщательно подбирая выражения, чтобы им стало ясно, как это случилось. После этого благородные маспии провели совещание и объявили, что дело не подлежит их суду; его должны были решить кави, вожди. Перед отъездом Кир осторожно отхлебнул глоток воды и откусил кусочек хлеба, предложенный женщинами.
Митрадат не умер от раны, но стрела покалечила его бедро так, что он не мог сидеть верхом на боевой лошади и вступить в асваран — кавалерийский отряд. С тех пор он не расставался с палкой, без нее ходьба причиняла ему сильную боль. За это повреждение кави маспиев не стали требовать компенсацию от семьи Камбиса.
— Ты действовал в гневе, — впоследствии подвел итог для сына Камбис. — Лишь после ты проявил находчивость, поскакав прямо к сородичам Митрадата. Теперь Митрадат может искать случая тебя убить. Хотя я не верю, — задумчиво добавил Камбис, — что он это сделает. Твоим наказанием будет рубец, который у тебя останется.
— Что за рубец?
— На твоей памяти.
Хотя в то время Кир редко думал об этом, он все-таки понял, что его снисходительный отец предсказал верно. Его неосторожность принесла беду так же быстро, как удар грома следует за молнией. Той осенью, после праздника урожая, хотя Кир и не достиг положенного возраста, отец велел ему дать клятву воина. У двух жертвенников ему вручили ритуальное оружие асварана: длинный острый меч из железа, двойной пояс и железный шлем. Пока служители отмывали его руки в речной воде, он не сводил глаз со священников у алтарей. Одетые в белые одежды священники молча смотрели в небо, ожидая какого-либо знака, который можно было посчитать благоприятным для царского сына. Они ждали появления среди звездных гроздей кометы или проблеска Золотого тельца. А Кир тем временем думал, что меч, конечно, древнее оружие арийцев, но гораздо менее эффективное, чем копье или новые скифские луки. Затем он вспомнил, как на соляном болоте всю ночь прождал появления Ази-Дахаки, а услышал лишь голос Митрадата.
