Марина Федотова - Санкт-Петербург. Автобиография
Итак, после той преславной победы преподобный Сергий место для монастыря по воле Божьей избрал – весьма красивое и высокое, на горе каменной, отовсюду видимое, подобно городу, и имеющее под собой отличную большую тихую пристань, в которой многотысячное число кораблей могло бы укрыться от ярости свирепых волн. И воздвигает по благословению святейшего архиепископа церковь во имя боголепного Преображения Господа Бога Спаса нашего Иисуса Христа, и собирает духовное во Христе братство. Итак, с помощью Христовой, братия стала многочисленной и обладала неоскудевающим обильным множеством всего потребного. Также, расчистив место от стоящего леса, большую и весьма красивую и высокую церковь (о которой раньше говорилось) ставит и строит приделы во имя великого Богослова и Евангелиста Иоанна и предивного Чудотворца Николы. Потом и другую церковь воздвигает во имя Рождества во плоти Господа Бога Спаса нашего Иисуса Христа с трапезою, весьма чудную и преславную; и монастырь крестообразно четырьмя стенами оградил – с востока и юга, с запада и севера. Большие же ворота в южной стене сделал – там, где им и подобает быть. Проход же к монастырю тому от северной стороны к югу – справа от монастыря. А та большая искусная и высокая церковь поставлена посреди монастыря на равном расстоянии со всех сторон, возвышаясь, как древняя куща между полками Израилевыми, отовсюду видимая, испускающая, как солнце, лучи красоты.
И изложил (Сергий. – Ред.) закон монастырский в соответствии со священными догматами о том, чтобы лишь самое необходимое на потребу человеческого естества иметь в монастырских хранилищах и о нем лишь заботиться, а излишеств не искать, подобно лихоимцам. Еду есть самую простую – какую подаст Бог, а сложные хитроумные блюда, с ухищрениями приготовленные, – такие вовсе запретил, даже когда сделает Господь то место зажиточным. И повелел никогда не пить медовых и разных пьянящих напитков, а только самый простой квас – и для своих, и для приходящих. В праздники никогда же не просить дополнительных блюд или лучшего кваса, но предаваться духовному веселью, во Святом Духе, когда совершенно отсечено плотское веселье и чревоугодие. Одежда же иноческая не должна ни большой цены стоить, ни на вид быть красивой; но в иноческом образе служащая только для того, чтобы прикрыться; также и простейшая шуба и сермяга, как у слуг; а иметь что-то другое – только на будущее страдание послужит; лишних же и очень дорогих одежд вовсе не иметь... Работа же для всех общая, также и равенство в трапезе, и одежда всем равная – от последних до первых по званию. Единая еда (рыбная и другая), единый квас и единая одежда – начиная от игумена и кончая последним послушником или пастухом – всем дается благое равенство во Христе. Повелено также непокорных нарушителей порядка никоим образом не мучить; а подав такому хлеба для его целомудрия, высылать из монастыря, чтобы другие ему не подражали, ибо сказано, что «малая закваска квасит все тесто». Это его священное законоположение и до сих пор в целости соблюдается, хотя по их молитвам и приумножил Господь своими благами то место. Совершенно запретил просить у постригаемых больших вкладов, но повелел даром постригать любого, кто с верою желает приобрести ангельскую святую жизнь, – хоть бы и из простых людей был. И по их молитвам более 100 братьев обретается ныне в их святой обители, такой святою жизнью живущих. <...>
В вышеназванном же Валаамском монастыре после преподобного игумена Сергия игуменом стал приснопамятный Герман, который, имея священнический чин, во всех первых трудах был вместе с преподобным Сергием. Тот великий Герман прилежно пас порученное ему Христово стадо духовных овец и жил непорочной жизнью, насколько позволяет телесное несовершенство. И отошел от жизни сей к Богу в многолетних сединах, при своей пастве в созданном ими монастыре; тут же и погребен был.
Святые Сергий и Герман прославились как чудотворцы. Сказание прибавляет:
По прошествии же многих лет (от создания монастыря примерно через 100 с небольшим) человеколюбивый Бог попустил свое наказание за умножение грехов, чтобы люди, вспомнив о своих беззакониях, очистились. Поэтому за грехи наши был в том монастыре пожар, в котором сгорели обе церкви, и имущество, и весь монастырь. Гроб же блаженного Германа находился под церковью и был сохранен Христом в целости от страшной ярости огня. Святое же его священное тело сохранилось нетленным: так как каменистое место было трудно копать, то он был положен поверх земли. После этого его святое нетленное тело было положено в большой церкви у всех на виду, на поклонение верным. Более 40 лет находился здесь в церкви преподобный Герман, покуда не принесли мощи святого Сергия из Великого Новгорода, и тогда обоих вместе положили за алтарем большой церкви около святого жертвенника, где и до сих пор всеми видима их святая чудотворная рака.
Многие же замечательные чудеса показал Бог через своих угодников Сергия и Германа. Хотя тела их были положены на большом расстоянии друг от друга, но после соединились вместе в одной Христовой обители. Еще прежде вышеназванного пожара являлись они некоторым достойным инокам и, показывая любовное попечение о своем монастыре, обращали других к покаянию и побуждали к молитве, чтобы все смогли молиться Царю и Владыке о миновании его праведного гнева, – так они много раз показывали свое неотступное попечение о том месте. Многочисленные же их чудотворения невозможно описать словами, ибо велико число тех случаев, когда они быстро оказывали помощь просящим; вся северная страна дивится их чудесам и ярко ими озаряется.
Славяне и чудь, XII–XIII века
«Повесть временных лет», Новгородская летопись
Последнее упоминание о варягах в «Повести временных лет» датировано 1069 годом: «Всеслав бежал к варягам» (имеется в виду полоцкий князь Всеслав, который набегом захватил Новгород). Вытеснившие варягов славянские племена создали княжество с центром в Великом Новгороде. Набрав силу, Новгородское княжество стало утверждаться на побережьях Финского залива и Ладожского озера. Для зашиты северных границ в 1114 году была построена крепость Ладога.
В тот же год заложена была Ладога из камня на насыпи Павлом посадником, при князе Мстиславе.
Когда я пришел в Ладогу, поведали мне ладожане, что «здесь, когда бывает туча великая, находят наши дети глазки стеклянные (бусы. – Ред.), и маленькие, и крупные, проверченные, а другие подле Волхова собирают, которые выплескивает вода». Этих я взял более ста, все различные. <...>
Этому у меня есть свидетель, посадник Павел ладожский, и все ладожане.
Угрозу новгородским владениям в Ижорской земле представляли местные племена («корела, ижора, чудь, емь») и набеги скандинавов, не желавших смириться с утратой столь выгодного опорного пункта. Новгородская летопись изобилует упоминаниями о стычках новгородцев с противниками.
1142 г. Приходила емь и воевала область Новгородскую; ладожане перебили их 400 мужей, не упустив ни единого.
В то же лето приходил свенский князь с епископом в 60 шнеках, напав на купцов, плывших из заморья в трех лодьях, но не преуспел в том, купцы же, выйдя из трех лодий, перебили их полтораста человек. <...>
1149 г. В ту зиму приходила емь на Водь с ратью в тысячу, и, услышав о том, 500 новгородцев пошли на них с воеводой и не упустили ни мужа. <...>
1164 г. Пришли свеи под Ладогу, и пожгли ладожане хоромы свои, а сами затворились в городе с посадником своим Нежатою, послав за князем и новгородцами.
Враги же приступили под город в день субботний, но неуспешно, получив большой урон; и отступили к реке Вороной.
В 5-й же день после того, в четверг, в 5 часов дня, пришел князь с новгородцами и с посадником Захарьей; и победили с Божьей помощью, одних посекли, а других взяли в плен: пришли они в 55 шнеках, и захватили 43 шнека, спаслось их мало, и те израненные.
Столкновения продолжались более столетия; как правило, местные племена и шведы организовывали набеги, а новгородцы оборонялись и предпринимали карательные походы. Так случилось и в 1228 году. Новгородская летопись свидетельствует:
Пришла емь воевать в Ладожское озеро в лодках; и пришла весть в Новгород на Спасов день.
Новгородцы же, севши в насады, выехали в Ладогу с князем Ярославом. Владислав же, посадник ладожский, с ладожанами, не дождавшись новгородцев, погнался в лодьях за ними вслед, где они воевали, и настиг их и бился с ними.
Настала ночь – и отступил к островцу, а емь осталась на берегу с полоном, взятым около озера в исадах (местах высадки. – Ред.) и в Олони. В ту же ночь просили мира, и не дал им его посадник с ладожанами, и тогда они посекли весь полон, а сами побежали в лес, спрятав свои лодки, и много их тут пало, а лодки их сожгли.
