Роман Газенко - Идеальный шторм. Технология разрушения государства
Антиправительственный протестный потенциал русского раскольничества первыми оценили англичане. На протяжении двух веков они осуществляли финансовотехнологическую поддержку староверов-промышленников. Они поставляли в Россию своим партнёрам новейшее шерстопрядильное оборудование. Несмотря на германский термин «Kammwolle», что обозначало камвольную пряжу как «чёсаную шерсть», оборудование староверской ткацкой монополии было в основном английского происхождения.
Англия последовательно внедряла свой капитал в старообрядческую промышленность, попутно разоряя национальные предприятия. Так, не выдержав высокотехнологичной конкуренции, разорилась знаменитая «Нарвская мануфактурная компания». Не помог даже «административный ресурс» её вельможных владельцев – министра иностранных дел Нессельроде, шефа жандармского управления Бенкендорфа и придворного банкира Штиглица. Англичане установили на примитивных домашних мануфактурах купцов-раскольников самое совершенное оборудование, а их коммерческую безграмотность компенсировали английские технологи, инженеры и управляющие. Именно плановая поддержка староверов англичанами превратила их из обыденных торговцев в промышленников-миллионщиков.
Под этот масштабный проект на Туманном Альбионе, в Манчестере, с нуля была создана фирма «Ди Джерси и Ко». Её представитель в России Людовик Кнопп породил волну массовых разорений дворянских мануфактур путём предоставления сверхвыгодных условий производственным объектам старообрядческих общин. Его ключевым партнёром стал весьма посредственный купец второй гильдии Савва Васильевич Морозов. Его главным достоинством для Кноппа и тех, кто за ним стоял, была приверженность Морозова старой вере, а также то, что его далёкий предок некогда регентствовал на Руси, претендовал на российский престол и при пособничестве англичан спровоцировал Соляной бунт.
Когда в 1846 году Кнопп оборудовал Морозову первоклассный прядильный завод, «Ди Джерси» уже обладала паевыми правами в 122 российских предприятиях. Ставки в большой игре были сделаны, и уже на следующий год процветающая манчестерская фирма без видимых причин планово обанкротилась.
Политический характер такого щедрого инвестирования Англии в раскольников становится понятен с учётом глубинных протестных воззрений раскольников всех видов – от традиционных староверов до беспоповцев и сектантов-бегунов. Все они считали российского двуглавого орла символом сатанинского зверя, а любого православного царя – воплощением антихриста, которому нельзя поклоняться и покоряться.
«До самого дне судного непокоривым быти антихристу повелено». Но «близко то время, когда Спаситель на белом коне с небеси, сотворит брань с антихристом и… в это время все странники будут в рядах его воинства… и будут иереи Богу и Христу и воцарятся с Ним на тысячу лет – тысячелетнее царство справедливости». Но прежде должен свершиться великий суд, и казнь (именно казнь, а не отречение) последнего царя станет началом этого суда. Именно эти воззрения крайних сектантов-раскольников в конце XIX – начале XX века стали проекцией для революционных террористов всех мастей. Не исключено, что многих деятелей «вне правового поля» привлекала староверская дерзость в присвоении «неправедного имущества». Будучи сами вне закона, раскольники при любом удобном для них и трагическом для «остального» народа случае пользовались моментом для своего хищнического обогащения.
Во время эпидемии чумы купец-староообрядец Ковылин стал убеждать окрестных жителей, что моровое поветрие ниспослано за «никонианскую веру». Он устроил за Преображенской заставой карантин, в котором предлагал объятым страхом умирающим в специальном (общем) чане перекреститься в «истинную старую веру», а заодно пожертвовать во спасение души всё своё имущество. У находящихся в бреду и бессознательном состоянии согласия даже не спрашивали.
День и ночь ковылинские подводы свозили в его кладовые драгоценности несчастных. В качестве «отступных» перед Богом Ковылин возвёл две молельни.
Один из наиболее осведомлённых в вопросах раскольничества и сектантства, водивший дружбу со многими влиятельными старообрядцами большевик Владимир Бонч-Бруевич указывал на близость ожиданий староверов и революционеров. И те, и другие верили в «очистительный катарсис» грядущей мировой войны.
Согласно эсхатологическим воззрениям крайних старообрядческих сект, из этой войны Русь должна была выйти счастливой и обновленной; после того, как падет престол Антихриста, власти остальных земных властителей также настанет конец; «многотерпеливые» будут спасены. На развалинах старого мира возникнет новый: Дух Святой преобразит освобожденное человечество, и Царство Божие восторжествует на земле.
Видеть в поборниках «старой веры» союзников в разрушении «старого мира» у Бонч-Бруевича, не просто соратника, а близкого друга Ленина, были все основания. Таким же другом его считал миллионер-раскольник Прянишников. Он оплатил Бонч-Бруевичу переезд на Запад под псевдонимом Дядя Том. Общей задачей, которой его как общего агента наделили большевики и раскольники, стала переброска духоборов и молокан из России в Англию и США.
В. В Бонч-Бруевич.
Фото начала 20 века.
В 1904 году Дядя Том на деньги Прянишникова приступил к изданию журнала «Рассвет». В нём он авторствовал под псевдонимом Старообрядец Семен Гвоздь. После Октябрьской революции большевики вернули долг своим тогдашним соратникам: Бонч-Бруевич во главе Института религии, при известном отношении большевиков к Православию, содействовал возвращению на родину десятков тысяч старообрядцев, которых он прежде спасал от «репрессий» царизма.
Глава 2
Профессия – революционер
«Профессиональный революционер есть человек, который полностью отдает себя революционному движению в условиях нелегальной и вынужденной конспирации. На это способен не всякий и, во всяком случае, не худший».
Лев ТроцкийВ марте 1901 года полиция провела обыск на квартире Иосифа Джугашвили в обсерватории Тифлиса по подозрению в публичных призывах к свержению государственного строя. После этого 22 летний социал-демократ перешел на нелегальное положение. На протяжении 16 лет он жил под вымышленными именами, скрываясь от властей. Иосиф Джугашвили стал профессиональным революционером, известным сперва под кличкой «Коба», а потом под конспиративной фамилией «Сталин».
Время от времени он, как и его коллеги, попадал в тюрьмы и отправлялся в ссылки, но раз за разом снова возвращался к своей основной профессии: тотальному разрушению государства.
Пожалуй, лучше всего устремления этих молодых людей характеризуют слова из коммунистического гимна «Интернационал»:
«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем, мы наш, мы новый мир построим. Кто был ничем тот станет всем!»
Иосиф Джугашвили, он же Коба. Грабитель.
Тратя напропалую деньги, как ворованные (так называемые «экспроприированные у эксплуататоров») и присланные из-за границы («помощь от зарубежных товарищей») революционеры усердно, охотно и сознательно разрушали свою родное государство. Страна при этом практически не сопротивлялась – многие общественные группы откровенно симпатизировала революционерам, десакрализация власти усиливалась с каждым годом нового, ХХ века.
В нулевые годы Иосиф Сталин лично руководил проведением экспроприаций на Кавказе и в Закавказье. Так называемые «эксы» по сути являлись грабежами с элементами терроризма, их политический характер был весьма условен.
Объектами нападений в первую очередь становились банки, почтовые вагоны, а также передвигавшиеся на автомобилях и лошадях инкассаторы. Эти акции служили одним из основных источников материальной базы революционных партий.
Самые дерзкие и, как бы сказали на 90 лет позже, «отмороженные» участники кавказских «эксов» – Камо и Цинцадзе были воспеты в советском романтическом революционном эпосе в качестве преданных бойцов революции, положивших жизнь за народное счастье. Хотя по сути своей они были банальными бандитами и разбойниками.
Другой «видный государственный и партийный деятель» Яков Свердлов орудовал на Урале. В совокупности бандами Сталина и Свердлова за тот период было совершено более 200 налетов, давших в бюджет партии большевиков около 1 миллиона рублей.
Аналогичная практика была распространена и в других регионах и в других партиях – не только большевики считали «эксы» вполне легитимным способом улучшения своего материального положения. Среди наиболее крупных и громких акций можно назвать ограбление эсерами Московского общества взаимного кредита на 800 тысяч рублей в 1907 году или их же бандитское нападение на инкассаторов таможенных сборов в Санкт-Петербурге, принесшее революционерам 600 тысяч рублей.
