Александр Широкорад - Россия — Англия: неизвестная война, 1857–1907
Увы, ничего подобного сделано не было. Военное и Морское ведомства России предпочли действовать по старым шаблонам.
К марту 1856 г. все боевые суда Черноморского флота были уничтожены. На стапелях Николаевского адмиралтейства находились паровые линейные корабли «Синоп» и «Цесаревич», винтовой корвет «Волк» (водоизмещением 1820 т и мощностью машин 250 номинальных лошадиных сил),[4] пароходофрегат «Тигр» и винтовые шхуны «Дон» и «Салгир» (водоизмещением по 360 т и мощностью машин по 50 номинальных лошадиных сил).
Корабли «Синоп» и «Цесаревич» в 1859 г. без машин через Босфор прошли на Балтику. Корвет «Волк» в 1859 г. был переклассифицирован в транспорт. В 1871 г. «Волк» был вновь переклассифицирован в корвет и в начале 1875 г, вооружен одной 8-дюймовой, пятью 6-дюймовыми и двумя 9-фунтовыми пушками обр. 1867 г.
Россия на Черноморском флоте не имела даже положенных по Парижскому договору шести судов водоизмещением по 800 т. Поэтому в 1857–1858 гг. с Балтики были переведены шесть корветов «Удав», «Рысь», «Зубр», «Волк», «Вепрь» и «Буйвол». Водоизмещение их составляло 885 т, мощность машин — 200 номинальных лошадиных сил. Первоначально все корветы, кроме «Рыси», были вооружены одной 36-фунтовой пушкой № 1 и десятью 36-фунтовыми пушко-карронадами, а «Рысь» — двумя 68-фунтовыми пушками и девятью 36-фунтовыми пушками № 1.[5] Все пушки, разумеется, были гладкоствольными.
«Рысь» исключена из боевого состава в 1866 г., а остальные корветы — в 1869 г. Корветы типа «Удав» были построены на Охте в 1855–1856 гг., т. е. были кораблями «военного времени» и уже к середине 1860-х гг. пришли в негодность.
На смену корветам типа «Удав» в Николаеве построили пять корветов. В 1859 г. был спущен «Сокол», а в следующем году — «Ястреб» и «Кречет». Их водоизмещение составляло 1016 т, мощность машин 220 номинальных лошадиных сил. Первоначально «птички» вооружались гладкоствольными орудиями: «Сокол» — одной 60-фунтовой пушкой № 1 и десятью 36-фунтовыми пушками № 3, а «Ястреб» и «Кречет» — девятью 36-фунтовыми пушками № 1 и одной 8-фунтовой карронадой. «Ястреб» был исключен из списков в 1870 г., «Кречет» — в 1871 г., а «Сокол» в начале 1870-х гг. был перевооружен двумя 6-дюймовыми и шестью 9-фунтовыми пушками обр. 1867 г. «Сокол» был исключен из боевого состава лишь в 1893 г.
Два корвета, «Память Меркурия» и «Львица», были спущены на воду в 1865 г. в Николаеве. Их водоизмещение составляло 880 т, номинальная мощность машин — 382 и 411 лошадиных сил, а максимальная скорость хода — 8 узлов. Первоначально эти корветы были вооружены гладкоствольными орудиями: одной 36-фунтовой пушкой № 1, восемью 36-фунтовыми пушко-карронадами и двумя 10-фунтовыми единорогами. К 1875 г. они уже были оснащены тремя 6-дюймовыми и шестью 9-фунтовыми пушками обр. 1867 г.
Все эти корветы не имели брони. Артиллерия корветов была сравнительно мощной для их водоизмещения, но слишком слабой, чтобы пробить броню турецких броненосцев. Скорость хода под парами очень мала — ни один из них не мог развить и 10 узлов. Таким образом, эти корветы не годились ни для боя с броненосцами противника, ни для крейсерских действий.
Проектирование же броненосных судов на Черном море было парализовано страхом перед Англией. Еще в 1862 г. Морское министерство предложило разработать проект броненосного корвета водоизмещением 800 т. (А кто их, дураков, проверять стал, если бы корветы оказались водоизмещением 1500 т или даже 4000 т!) Понятно, что создать корабль водоизмещением 800 т со 114-мм броней и сильной артиллерией — абсолютно нереальная затея.
Вопрос о броненосных кораблях для Черноморского флота вновь возник в июне 1863 г. В «весьма секретной» записке военного министра Д. А. Милютина на имя управляющего Морским министерством Н. К. Краббе говорилось, что, по донесению командующего Одесским военным округом, надежная оборона Керченского пролива силами одних только береговых батарей, далеко еще не законченных, не может быть гарантирована. Полностью защитить его от прорыва вражеского флота можно лишь при сочетании береговых и бронированных плавучих батарей. Во избежание обвинений в нарушении условий Парижского договора Милютин предлагал строить такие батареи в виде сугубо «оборонительных береговых средств, лишенных необходимых для мореходных судов качеств».
В 1860-х гг. было разработано с десяток проектов броненосных плавучих самоходных батарей и мониторов для Черного моря. Наконец, в 1869 г. контр-адмирал А. А. Попов предложил построить два круглых броненосца, которые сразу окрестили «поповками». Вместо того чтобы переутомленному непосильными трудами адмиралу предоставить годичный отпуск — полечиться у психиатров в Швейцарии, Морское ведомство восприняло его проект всерьез.
Русь всегда славилась курьезами — Царь-пушка, никогда не стрелявшая, Царь-колокол, никогда не звонивший. Теперь Александр II позабавил свет — в 1871–1876 гг. были построены две «поповки». Первая, «Новгород «, имела водоизмещение 2671 т, диаметр 30,8 м, машины мощностью 2000 индикаторных лошадиных сил, две 11-дюймовые пушки обр. 1867 г. и две 4-фунтовые пушки обр. 1867 г. Вторая, «Вице-адмирал Попов», имела водоизмещение 3550 т, мощность машин 3000 индикаторных лошадиных сил, две 305-мм пушки обр. 1867 г. и шесть 4-фунтовых пушек обр. 1867 г.
Скорость «Новгорода» не превышала 6 узлов, «Попова» — 8, а в свежую погоду она падала до 5 узлов.
Поворотливость была в 10 раз хуже, чем у обычных судов. «Поповки» не слушались руля, а управлялись только машинами.
Весной 1877 г. в ходе учений у Очакова «поповку» «Новгород» начало сносить ветром и течением, с которыми не могли справиться ее машины. Про плавание на «поповке» можно снять не менее забавную комедию, чем «Волга, Волга», а пароход «Севрюга» покажется по сравнению с ней куда более надежным плавсредством.
15 ноября 1876 г. при пробе 305-мм орудий на «Попове» после двух выстрелов возникли повреждения в обшивке корпуса и в надстройке. После этого из орудий было запрещено стрелять полным зарядом. При самом слабом волнении круглые суда сильно качало, что резко ухудшало прицеливание. Стрелять из орудий можно было лишь залпами. При одиночном выстреле «поповка» начинала вращаться. Рассказ об анекдотичных свойствах «поповок» можно продолжать и далее. Но почему русские высококвалифицированные офицеры и инженеры не могли все это заранее предвидеть? Причина одна — трусость. Александр II и Горчаков боялись Европы, которой, как я уже говорил, было совсем не до России, а чины морского ведомства патологически боялись начальства и абсолютно не разбирались во внешней политике. Да и вообще вести разговоры о политике офицерам и адмиралам было запрещено уставом.
В апреле 1870 г. управляющий Морским министерством писал: «Избрание этого типа для броненосцев на юге России не только избавит нас от значительных денежных затрат на сооружение судов прежних типов, которые по местным условиям не могут вполне удовлетворять требованиям современной обороны, но и лишит иностранные державы повода делать нам какие-либо возражения и протесты… Круглые суда без всякой натяжки могут быть причислены к разряду плавучих крепостей и не войдут в список судов флота».[6]
Насчет «значительных денежных затрат» — вранье чистой воды, так как предварительная стоимость первой «поповки» была определена в 4,14 млн рублей. На эту сумму можно было изготовить 67 самых мощных 11-дюймовых береговых пушек обр. 1867 г. с лафетами или 2510 полевых 4-фунтовых пушек обр. 1867 и 1877 гг. Можно лишь гадать, сколько жизней русских солдат было бы спасено, если бы деньги на две «поповки» пошли на полевую и осадную артиллерию. Главное было в другом — не дай бог будут «возражения и протесты» Англии.
Знаменитым циркуляром Горчакова Россия сняла с себя ограничения в военном кораблестроении на Черном море, но «поповки» по инерции продолжали строить. Никаких других броненосных судов с 1870 по 1877 г. на Черном море даже не заложили.
Глава 3. Цепь неудач в психологической войне с Англией
Внешнеполитические успехи России в XVIII в. были обусловлены не только успехами на поле брани, но и не в последнюю очередь грамотным ведением психологической войны. К сожалению, после смерти Екатерины Великой Россия стала постоянно проигрывать Англии в этом противостоянии.
Александр I и Николай I с успехом играли роль жандармов Европы. Николай I в 1848 г. мог позволить себе громогласно заявить на балу: «Седлайте коней, господа! В Париже революция».
Александр I и Николай I ухитрились внушить ненависть к России во всей Европе, причем никаких политических и экономических выгод роль жандарма не принесла и не могла принести нашей стране.
Полицию и на бытовом, и на межгосударственном уровне любят лишь тогда, когда возникает реальная угроза нападения сильнейшего противника. Но как только непосредственная угроза пропадает, присутствие полиции начинает тяготить как отдельных граждан, так и целые народы, а попытки чужеземного жандарма заставить жить народ по выдуманным жандармом законам вызывают ненависть «охраняемых». К полицейскому лучше, чем к кому-либо иному, применима формула: «Мавр сделал свое дело, и мавр немедленно должен уйти».
