Михаил Геллер - Утопия у власти
Дело Бейлиса, еврея, обвиненного в ритуальном убийстве христианского мальчика, отразило как в капле воды положение в стране накануне войны. Несмотря на открыто выраженное желание царского правительства и суда добиться осуждения обвиняемого, присяжные заседатели — малограмотные украинские крестьяне — оправдали Бейлиса.[2] Процесс Бейлиса стал как бы подсчетом сил, — антиправительственных и проправительственных. Оправдательный приговор Бейлису верно отражал слабость последних.
17 января 1906 года министр сельского хозяйства А. С. Ермолов, встревоженный революционными событиями и прежде всего расстрелом петербургских рабочих 9 января, имел очень откровенный разговор с Николаем II. «Необходимо думать о фундаменте, на который должно опираться самодержавие. Оно не может опираться только на вооруженную силу, только на армию...», — сказал министр. «Я понимаю, что это невозможное положение», — ответил царь. «Несколько лет назад, — добавил министр, — основой правительства было дворянство. Но теперь положение существенно изменилось».
Россия вступила в мировую войну в эпоху бурного, необычайно быстрого развития, в эпоху ломки и строительства, в условиях всеобщего недовольства и всеобщих надежд, вступила со слабым правительством, не умевшим обеспечить себе поддержку народа. Предупреждений об опасности войны для династии и страны было достаточно. Граф Коковцев, способный и энергичный государственный деятель, уволенный царем с поста председателя Совета министров в январе 1914 года, после поездки в Германию осенью 1913 года, предупреждал Николая II о том, что война окончится катастрофой для династии. «Все в воле Божьей», — ответил император.
Петр Дурново, министр внутренних дел в правительстве Витте, а затем член Государственного совета, направил Николаю II знаменитый меморандум, в котором пророчески предсказывал: «Всеобщая европейская война смертельно опасна для России и Германии независимо от того, кто ее выиграет... В случае поражения, возможности которого с таким врагом, как Германия нельзя исключить, социальная революция в ее наиболее крайней форме неизбежна...» Меморандум Дурново был обнаружен в царских бумагах после революции. Никаких отметок на нем нет. Возможно, что он не был прочитан. Предупреждал об опасности войны и Григорий Распутин, злой гений царской семьи, влияние которого на судьбы страны росло, начиная с 1906 года.
О причинах и виновниках первой мировой войны историки спорят и сегодня. Сегодня, однако, забывается то, что летом 1914 года было в Европе самым распространенным чувством: убежденностью в невозможности войны между цивилизованными странами. Вторая мировая война, вспыхнувшая через 20 лет после окончания первой, ожидалась европейскими народами как нечто естественное, в качестве неизбежного результата первой.
В первую же мировую войну Европа вступила после 45 лет мира, если считать франко-прусскую войну последней войной «белых людей». Война казалась немыслимой, но она пришла. К ней готовились, но все страны были захвачены врасплох. Для России война стала испытанием, проверкой на прочность всех частей ее гигантского государственного, экономического и социального организма.
Первое сражение и первое поражение русской армии в августе 1914 года отразило в себе состояние русского государства, позволило увидеть причины гибели царской России весной 1917 года. Мемуаристы-участники сражения в Восточной Пруссии, историки первой мировой войны, русские и советские, объясняли поражение русской армии преждевременным ее выступлением для спасения Франции и ее неподготовленностью в результате преждевременности выступления.
В действительности, еще в августе 1911 года тогдашний начальник Генерального штаба генерал Жилинский дал обещание союзникам-французам бросить против Германии 800 тысячную армию «на пятнадцатый день после мобилизации». После начала войны французская армия сразу же перешла в наступление и несла тяжелые потери. Русский военный атташе в Париже граф Игнатьев сообщал, что в некоторых французских полках потери составляют 50% и добавлял: «Стало ясно, что исход войны будет зависеть от того, что мы сможем сделать для того, чтобы оттянуть немецкие войска на нас». Совершенно очевидно, что поражение Франции неминуемо влекло бы за собой поражение России. Материальное оснащение русской армии было недостаточным, но стало это очевидно лишь позднее. На 12-й день мобилизации 1-я армия ген. Рененкампфа имела по 785 снарядов на орудие, а 2-я армия ген. Самсонова — по 737 снарядов. Это было ничтожно мало, но масштабов первой мировой войны еще никто в го время не представлял. 1-я маньчжурская армия израсходовала за год русско-японской войны — по 1 тысяче снарядов на орудие, а другие две армии — по 708 и 944. Все воюющие армии в 1914 году исходили в первые дни мировой войны, из опыта русско-японской войны. Причиной поражения русских армий в Восточной Пруссии было прежде всего плохое командование армиями, в особенности на уровне генерального штаба и ставки верховного командования.
Начало мировой войны все воюющие страны встретили с твердым убеждением, что продлится она каких-нибудь 5-6 недель, и к тому времени «когда опадут листья» солдаты вернутся домой. Надежды эти развеялись быстро. Воюющие страны начинают перестраиваться — технически и психологически — для ведения длительной, позиционной войны.
После первых же боев русская армия начинает испытывать нехватку снарядов, патронов, винтовок. Как и в других странах это объяснялось прежде всего убеждением в краткосрочности будущей войны. В большой программе развития русской военной промышленности и армии прямо говорилось, что политическое и экономическое положение в Европе исключает возможность длительной войны.
Когда нехватка снарядов стала одной из причин сокрушительного поражения русских войск в 1915 году, поражения, потрясшего страну огромными жертвами, необходимостью отступить из Польши, техническая проблема — снабжение армии, становится государственной проблемой. Необходимость перестройки экономики страны для удовлетворения военных нужд порождает множество экономических и политических вопросов, затрагивающих самую суть царской России.
Нехватка снарядов не была единственной (как пыталась представить Ставка), не была даже основной причиной поражения 1915 года. Советские историки утверждают, что Россия была неспособна на ее стадии промышленного развития удовлетворить нужду современной войны. Но подлинные события 1916 года опровергают и алиби Ставки, и подобного рода мнение: несмотря на изобилие снарядов, поставляемых в необходимом количестве русской промышленностью, сумевшей перестроиться на военный лад, русская армия добивается успеха лишь однажды — в Брусиловском наступлении. «Нехватка» снарядов была внешним проявлением глубокой болезни государственного организма.
Едва прошел патриотический энтузиазм первых недель войны, как начинает нарастать «кризис власти» в армии. Ее численность возрастает до такой степени, что административная машина оказывается не в состоянии с ней сладить. К июлю 1915 года было призвано 9 миллионов человек. Численность офицеров, недостаточная даже для двухмиллионной армии мирного времени, резко упала в связи с тяжелыми жертвами первого года войны. За год войны офицерские потери составили 60 тысяч человек. Это значит, что из 40 тысяч довоенных офицеров не осталось почти никого. Офицерские школы выпускали в год 35 тысяч человек. К сентябрю 1915 года редкие фронтовые полки — 3 тысячи солдат — имели более 12 офицеров. Только в конце 1915 — начале 1916 годов стало практиковаться в значительных масштабах производство в офицеры отличившихся солдат. Еще больше, чем нехватка офицеров ощущалась нехватка унтер-офицеров, которые служили связующим звеном между офицерами и солдатами.
«Кризис власти» в армии был самым ярким симптомом кризиса власти в государстве. Убежденный монархист В.В Шульгин, один из талантливейших хроникеров революции, выразил свои претензии к верховной власти: «Не может же, в самом деле, совершенно крамольный Горемыкин быть главою правительства во время мировой войны... Не может, потому что он органически, и по старости своей, и по заскорузлости не может стать в уровень с необходимыми требованиями...» На место Горемыкина Николай II в январе 1916 года назначает премьером — Штюрмера. О нем тот же Шульгин пишет: «Дело в том, что Штюрмер маленький, ничтожный человек, а Россия ведет мировую войну. Дело в том, что все державы мобилизовали свои лучшие силы, а у нас «святочный дед» премьером. Вот где ужас... И вот отчего страна в бешенстве.»
Страна была в бешенстве ибо русские армии терпели поражения, отступали. Росли цены. В городах начались перебои с доставкой продовольствия, хотя продовольствия в стране было достаточно Страна была в бешенстве ибо устала от войны, а причиной несчастий в сознании народа, всех слоев населения, становится царь, царица и Распутин
