Жозе Эрману Сарайва - История Португалии
Римская оккупация проходила далеко не безмятежно. Историки особенно подчеркивают сопротивление со стороны лузитан. И хотя римские легионы встречали отпор по всей Европе, ни один из предводителей местных племен не поразил древнеримских историков так, как вождь лузитан Вириат. В период между 147 и 139 гг. до н.э. он сумел объединить под своим командованием жителей нескольких племен в центральной части полуострова и нанести ряд крупных поражений войскам Рима. Однако ожесточенное сопротивление завоевателям не являлось делом только одного вождя. В действительности оно началось задолго до рождения Вириата и завершилось через много лет после его смерти. Именно на силу лузитанского сопротивления опирался в период с 80 по 72 г. до н.э. римский политический беженец Серторий в борьбе против Рима. Представляет интерес следующий факт, позволяющий обнаружить преемственность международных связей в античные времена: союзником Сертория в войне против Рима был понтийский царь Митридат[5], страна которого располагалась в Восточном Средиземноморье.
Однако войны, которые вели римляне против лузитан, не следует рассматривать в качестве нормы поведения захватчиков по отношению к народам Пиренейского полуострова. Наиболее распространены были миролюбивые отношения, сохранение уже существующих связей и налаживание длительных экономических контактов. Именно через установление таких контактов, сохранявшихся на протяжении пятисот лет, а не путем принуждения римлянам удалось изменить основы хозяйствования, вид поселений, формы социальной организации, технику труда, вероисповедание, обычаи местного населения, вплоть до языка общения.
Пшеница, вино и оливковое масло появились здесь не потому, что их ввезли сюда римляне; но именно последние всемерно способствовали их культивации с целью экспорта, а не только для пропитания местных жителей. Распространение данных культур окончательно видоизменило облик местного земледелия: именно они наилучшим образом подошли к почве и климату здешних мест. В масштабных сельскохозяйственных преобразованиях местное население использовалось в качестве рабочей силы, и этот первый контакт, имевший далеко идущие последствия, стал начальной фазой в процессе сближения культур. Из горных районов, изобиловавших Кастро, изолированность и оборонительные способности которых благоприятствовали племенной автономии, поселения местных жителей переместились в равнинные районы, расположенные недалеко от городских центров; туда, где говорили на латыни и где действовало римское право. Изменился и вид самих жилищ: вместо круглых соломенных хижин появились постройки из камня и обожженного кирпича, крытые черепицей, очень похожей на тот тип, который сегодня называется «португальская черепица».
Новые господа, обосновавшись на Пиренейском полуострове, обязывали население платить налоги; исключений не делалось и для тех жителей, которые упорно продолжали жить в Кастро. Поэтому местному населению, с одной стороны, приходилось иметь на руках деньги; во многих кастро до сих пор находят римские монеты. С другой стороны, это подталкивало к переходу от уклада коллективной обработки земли к частной собственности: один из членов общины (чаще всего ее глава) отвечал за уплату всего налога; такой плательщик и становился сборщиком налогов, обязывая остальных членов общины отдавать ему часть доходов, и, возможно, он же устанавливал размер налогов в зависимости от доходов и от стоимости обрабатываемой земли. Такой гипотезы придерживается португальский историк Алберту Сампаю, самым тщательным образом исследовавший этот период. В данном вопросе мы вынуждены ограничиться гипотезами, поскольку отсутствуют документы, устанавливающие, как все обстояло на самом деле.
До наших дней дошли следы примитивного сельского общинного уклада. Ведутся споры о его происхождении. По мнению одних, речь идет о пережитках уклада местного населения, относящихся к доримскому периоду. По мнению других, следует говорить об элементах общинной организации средневековых конселью[6]. Вторая гипотеза лучше, чем первая, соответствует известным фактам. Однако то обстоятельство, что средневековые конселью приняли формы общинной жизни вскоре после уничтожения вторгшимися мусульманами существовавших социально-политических структур, свидетельствует о потенциальной жизнеспособности этих корней, уходящих в доримские времена.
В сельской местности наиболее распространенной формой поселений были виллы (villa rustica). Сначала они возникали в районах с наиболее плодородными участками земли, которые обрабатывал собственник-римлянин, dominus (это мог быть отставной солдат, переселившийся из Италии эмигрант, позднее — романизированные галисийцы или лузитаны), используя рабочую силу рабов. Пример таких владений, впоследствии наследуемых как имения, — виллы, расположенные на юге, в провинции Алентежу. В северных районах, с сильно пересеченной местностью, вилла приспосабливалась к рельефу. К основному наделу, размеры которого были недостаточны для экстенсивной обработки, присоединялись прилегающие участки пашни. Такие наделы обрабатывали полусвободные крестьяне, которые получали их по наследству, а часть урожая отдавали владельцу виллы. Помимо самой земли хозяин владел сооружениями и техническими средствами, вокруг которых сосредотачивались труд и жизнь в этих местах: мельницы, приводимые в движение рабами, где, вероятно, мололось зерно арендаторов (располагавших, предположительно, и ручными мельницами, сохранившимися еще с доримских времен); прессы для производства оливкового масла (португальское название оливкового масла azeite от араб, azzait, заменило лат. oleum; зато название пресса lagar имеет латинское происхождение); винный погреб, где производили и хранили вино; амбары, плуги (которые к югу от Тежу полностью вытеснили доримскую, а возможно, еще и кельтских времен соху; однако в северных районах крестьяне не пользовались ею, что свидетельствует о том, что там они сами изготавливали эти сельскохозяйственные орудия).
Родившийся в первые годы новой эры в Кадисе Колумелла написал трактат о сельском хозяйстве, в котором определил идеальное местонахождение для виллы: «неподалеку от моря или судоходной реки, что облегчало бы вывоз плодов и привоз необходимых товаров». Действительно, все производство было ориентировано на продажу, в первую очередь на экспорт в Италию, в обмен на деньги. Денег ходило много, их чеканили даже в городах Лузитании; однако большая часть монет все же чеканились в Италии. Для облегчения доставки товаров и передвижения людей построили сеть прекрасных дорог, многие из которых служили вплоть до XIX столетия. Немало мостов, построенных римлянами, стоят и сегодня: именно по одному из таких мостов переезжают реку Тамига при въезде в Шавиш и еще по одному — реку Тежу по дороге в Алькантару (Испания).
Римский писатель Плиний Старший, занимавший между 69 и 73 гг. административный пост на Пиренейском полуострове, так описывает жизнь лузитанских городов: «Вся провинция разделена на три конвента: эмеритенский, паценский и скалабитанский[7]. Всего здесь сорок пять поселений: пять колоний, один муниципий, где проживают римские граждане, три города древнего латинского права, тридцать шесть городов-стипендиариев».
«Конвенты» были административными и судебными единицами. На территории современной Португалии располагались два конвента провинции Лузитания (паценский, с административным центром в Беже, и скалабитанский, с административным центром в Сантарене) и один — Тарраконской провинции (бракарский, с административным центром в Браге[8]). Пределы этих трех конвентов приблизительно совпадают с современными португальскими границами; отсюда берут начало теории, которые возводят территориальное единство португальцев к временам римской оккупации.
Колонии, муниципии римских граждан и населенные пункты с древним латинским правом представляли собой поселения римского типа; в них преобладало население, говорящее на латыни и ведущее римский образ жизни. Единственным муниципием римских граждан был Лиссабон, который уже в ту пору стал крупным портовым городом; через него сельскохозяйственная продукция направлялась в Италию, Сантарен и Бежа, а также города латинского права: Эвора, Брага, Алкасер-ду-Сал, которые своим развитием обязаны производству зерна.
Местные города были двух типов — свободные и стипендиарии. Свободными считались те города, коренное население которых сохраняло свои законы и определенную независимость от римской администрации. Такая благоприятная ситуация была связана с позицией, занятой населением этих городов на момент оккупации: свободными остались те, кто подчинился; стипендиариями стали те, кто оказал сопротивление и был завоеван (стипендия являлась налогом, который жители должны были платить, для того чтобы оставаться на этих землях). Как следует из перечисленного Плинием, в Лузитании не было ни одного свободного города.
