Михаил Геллер - Утопия у власти
Периодически рождающиеся слухи о «свержении Горбачева» — один из любопытнейших феноменов «перестройки». Регулярно — после отъезда Генерального секретаря в отпуск, накануне пленумов Центрального комитета — с поразительной быстротой, как лесной пожар, распространяется «информация» о неминуемом падении Отца реформ. «Информация» подхватывается международной печатью, возвращается с усиленной «достоверностью» в Советский Союз, снова уходит в мир. Затем, после очередной победы Горбачева, все успокаивается до новой «военной тревоги». Нечто подобное наблюдалось только в годы гражданской войны, когда иностранная пресса публиковала сенсационные сообщения об аресте Троцкого Лениным или Ленина Троцким.
70 лет назад слухи возникали спонтанно, в частности в результате отсутствия информации о положении в стране. 70 лет спустя они организуются: их постоянный подтекст: необходимо сплотиться вокруг Горбачева, его политики — единственного спасения страны. Называют три кандидата для организации заговора: верхушка партийного аппарата, КГБ и армия. Партия большевиков, захватив власть, долго не могла поверить своей победе. Ленин торжествовал, отметив семьдесят третий день своей власти, ибо он продержался на день больше, чем парижские коммунары в 1871 г.
Зеркалом, в которое неотрывно смотрелись большевики, была Французская революция. Пугающе завораживали их «термидор» и «Бонапарт». Само собой разумеющимся было обвинение в «бонапартизме» вождя Красной армии Троцкого. В свою очередь, Троцкий обвинял Сталина в «термидоре». Это обвинение будет подхвачено советскими историками в годы «гласности» и очередной кампании по разоблачению «культа личности Сталина». В «бонапартизме» и организации военного путча обвинялся Тухачевский. В октябре 1957 г. по обвинению в «бонапартизме» был снят со всех должностей и уволен в отставку Жуков. Нет никаких доказательств того, что Троцкий, Тухачевский или Жуков не то что готовили, а просто думали о военном перевороте. Заявление маршала Жукова на пленуме ЦК в 1957 г. — «без моего приказа танки не двинутся» — возможно, единственный случай, когда армия открыто выразила свое желание играть политическую роль. Жуков выступил в защиту первого секретаря и позволил ему победить. Расправа Хрущева с министром обороны, претендовавшим на участие в политической борьбе за власть, убедительно засвидетельствовала нежелание партийного руководства принимать партнеров извне. Характерно и то, что победа Хрущева над армией была сказочно легкой: достаточно было одного слова, чтобы победитель второй мировой войны ушел на пенсию.
Советская история знает только один случай удачного заговора. Он был организован в Политбюро. В свержении Хрущева участвовал КГБ, была предупреждена армия. Но и КГБ, и армия выполняли техническую роль: переворот совершили ближайшие соратники первого секретаря. Это был типичный дворцовый переворот.
Свержение Хрущева изменило «погоду»: мороз сменил оттепель. Не менее важным результатом прихода новой эры была десакрализация Лидера. Появился прецедент. Тем не менее разговоров о свержении Брежнева никогда не было. В последние годы его власти ходили слухи о добровольном уходе Генерального секретаря в отставку. Но связаны они были с очевидной для всех телезрителей тяжелой болезнью Брежнева и базировались только на благих пожеланиях претендентов на кресло Лидера.
Спекуляции относительно политической роли армии в советской системе — одно из любимых занятий советологов. В действительности, на протяжении всей советской истории армия никогда самостоятельной политической роли не играла, всегда верно служа партии. Это не значит, что она лишена значения. Роль и значение армии определялись и продолжают определяться партийным руководством с учетом актуальных политических целей. 30 мая 1987 г., через два дня после знаменитой посадки самолета Матиаса Руста на Красной площади, коммюнике ТАСС известило о решении Политбюро снять генерала Колдунова и «укрепить руководство министерством обороны СССР». В этот же день появилось сообщение об увольнении министра обороны маршала Соколова. Михаил Горбачев, вопреки своим обычаям, провел чистку высшего военного командования быстро, решительно и радикально. Как правило, он долго готовит решение, еще дольше его реализует. На этот раз события развивались молниеносно. Казалось, если бы Матиаса Руста не было, его следовало бы придумать. Возможность появилась, и Горбачев немедленно ею воспользовался. Легкость операции объясняется полным отсутствием сопротивления как в армии, так и в Политбюро. Убедительнейшим аргументом в руках Горбачева была посадка иностранного самолета в центре Москвы. По договору 1972 г. СССР и США получили право на создание двух зон противоракетной обороны в жизненно важных районах. В 1974 г. количество зон было сокращено до одной. Американцы выбрали базу тяжелых межконтинентальных баллистических ракет Гранд-Форкс, Советский Союз выбрал Москву. Главнокомандующий войсками противовоздушной обороны генерал Третьяк объясняет это тем, что столица СССР — «мировой очаг культуры». Можно, конечно, предположить, что были и другие соображения: централизованное государство, прежде всего, защищает центр власти, где сосредоточен руководящий корпус страны.
«Дело Руста» позволило партии подчеркнуть свою роль хозяина армии. Тогдашний первый секретарь московской партийной организации Борис Ельцин, выступая перед членами партии московского округа противовоздушной обороны, беспощадно критиковал летчиков и зенитчиков, настаивая на увеличении «партийного влияния на кадры».
Горбачев не встретил возражений и против решения сократить численность армии на 500 тыс. человек. Объявленное в Нью-Йорке, на сессии ООН, решение было представлено как еще одно свидетельство советского миролюбия и «нового политического мышления». В 1959 г. Никита Хрущев сократил армию на 1200 тыс. человек, уволив одну третью ее состава (Горбачев — одну десятую). На съезде народных депутатов начальник главного политического управления генерал Лизичев с гордостью сообщил об упразднении 1400 генеральских должностей. Ему ответили на съезде, что в США насчитывается всего 1073 генерала. Советский журналист добавил, что в бундесвере на 500 тыс. солдат и офицеров приходится немногим более 200 генералов и адмиралов. Горбачев легко позволил себе уволить из советской армии больше генералов, чем их имеется в двух сильнейших армиях НАТО. В армии США на одного генерала приходится 3400 военнослужащих, в бундесвере — 2400, в советских вооруженных силах — 700.
Чистка высшего командного состава, сокращение численности вооруженных сил, критика в печати некоторых сторон армейской жизни, разрешение дискуссий о профессиональной армии имеют целью усиление контроля над армией и повышение ее эффективности. Отношения между партийным руководством и армией в период «перестройки» определяются в первую очередь военным поражением в Афганистане. Разговоры о том, как и почему Советский Союз вторгся в декабре 1979 г. в Афганистан, носят типичный для эпохи «гласности» характер: ведется дискуссия, называются имена, но не приводятся документы, не делается никаких окончательных выводов. Сама возможность говорить на запретную ранее тему воспринимается как достаточное удовлетворение.
Военное поражение в войне с «муджахединами» позволило Горбачеву закрыть «время маршалов». Им на смену пришло новое поколение полководцев, среди которых продвигаются все выше и быстрее командиры, получившие генеральские погоны в Афганистане. Советская армия, не слышавшая выстрелов с 1945 по 1979 г. (если не считать карательной экспедиции в Будапешт в 1956 г.), естественно, открывает широкие возможности офицерам, побывавшим под огнем. Поражение дало опыт, показало недостаточную подготовку офицеров, опасавшихся проявлять инициативу, плохую подготовку солдат. Только отлично натренированные соединения парашютистов-десантников и спецназа были достойными противниками афганских Партизан. Война в Афганистане убедительно продемонстрировала роль техники: главным фактором поражения стали «стингеры»: с их помощью афганцы ликвидировали советское преимущество — наличие вертолетов.
Поражение военных подчеркивается тем, что Горбачев сумел обернуть его политической победой, предотвратив дипломатическими маневрами и щедрой помощью военными материалами падение правительства Наджибуллы. Затем Горбачеву удалось привлечь США к поискам выхода Афганистана из положения, в которое ввергла страну интервенция.
Поражения нередко приносили проигравшей армии больше дивидендов, чем победа. Пороки советской армии стали очевидными. В частности разбухшая до бессмысленности численность и продолжительность службы, диктуемая лишь традициями. «Перестройка» в армии направлена на устранение выявленных афганской авантюрой дефектов. Она идет под лозунгом «одностороннего сокращения советских вооруженных сил», разоружения, новой «оборонительной стратегии».
