Михаил Ишков - В рабстве у бога
Я вздохнул - конь, упоминаемый в заговоре, был я сам. На мне помчится в бой Георгий-меченосец. Сколько раз уж так было - с того самого первого денечка, когда отправились мы с ним добывать меч-кладенец и царевну Елену Прекрасную Каллиопу. Золотое было времечко... В нашей паре командиром являюсь я - так издревле повелось - правда, до той поры, пока Георгий не обнажит меч. Тут он становится неудержим, и по отзывам старейшин-хранителей подобного воителя не было на земле со времен его предка Георгия-победоносца, аккуратно сразившегося змея, древнего раругга.
В глубине черного леса, расположенного в болотистых мещерских краях вблизи озера Святого, что лежит за деревней Перхуново по левую руку от дороги на Черусти, - теперь явственно различалось разгорающееся зарево. Цвета оно было серебристого, в синеву... В этот момент Василь Васильевич дернул меня за ухо, прошептал.
- Глянь-ка, ещё одна нелюдь прорвалась.
Мы спрятались за угольно-черным, матовым боком койса. Сгустившаяся тьма нам была не помеха, но вид того существа, которое выбралось на сумеречную опушку, буквально ошеломило нас.
В этой глухомани, за реками, за болотами, удивительно было встретить даму средних лет, знакомую со всеми тайнами косметики, в темном наряде деловой женщины - строгий пиджак, прямая юбка, блузка на груди отделана воланами, пышные, медного цвета волосы уложены в увесистый узел на затылке. На плечах кожаное, с тиснением, пальто. Из лесу она вышла с таким видом, будто где-то неподалеку её поджидал служебная "мерседес".
- Брать будем тихо, - предупредил я. - Душу из неё надо вытрясти.
- За этим дело не станет, - кивнул Георгий.
Одним прыжком я настиг перепугавшуюся до смерти женщину. Она вскрикнула, я тут же перекинул её через на спину и вернулся к койсу.
- Осторожней, осторожней, - засуетился Василь Васильевич. - Нельзя же так с дамой. Кто знает, может она человечьего роду-племени. Может, душа у неё добрая.
- Как же, - огрызнулся я. - Она сюда под вечер на "кадиллаке" клюкву собирать приехала. Я этих тварей за версту чую. Узнать бы, кто их надоумил пояс украсть? Сейчас мы ей язык развяжем. Эй, леди, - обратился я к пленнице, - очухались?
- Как вы смеете! - она гордо вскинула голову и тут же прикрыла рот ладошкой. - Ой, говорящий волк.
- Ага, - кивнул я, - а вот это говорящий царевич, а вот это ведьма, а там говорящий механизм, древний и вернослужащий.
- Что вам надо! Вы не посмеете! Я буду кричать!..
- Кричи. Кто тебя, муринку черномазую, услышит?
- Что у неё в сундучке? - заинтересовалась Каллиопа.
- Взгляни, Доротеюшка, не стесняйся.
- Вы не посмеете!! Там важные документы, они не для чужих глаз! Это коммерческая тайна, там подотчетная сумма.
Действительно в кожаном сундучке оказались учредительные документы товарищества с ограниченной ответственностью. Фронт его деятельности был весьма обширен - от организации выставок и издания книг до производственной деятельности. Там же находился протокол собрания учредителей и крупная сумма денег. Документы гласили, что эта дама является генеральным директором и одним из главных акционеров.
- Во как, - я повертел головой, - из преисподней и сразу в генеральные директора. Лихо! И много вас, подобных коммерсантов, уже выскочило на свободу?
- Я не понимаю, о чем вы говорите. И вообще, зря вы заглянули в этот сундучок. Со здоровьем у вас все в порядке? Кровью не харкаете? Значит, здоровеньким помрете.
Я оскалился.
- Тварь! Что, не узнала? Где мой пояс?
- Не знаю, о чем вы речь ведете, - уже менее спокойно заговорила она. - Какой-такой пояс...
- Хорошо. Приступай, Каллиопа.
Королева фей теперь была в человечьем - простецком - обличьи. Вот баба как баба, в куртке, брюках, заправленных в резиновые сапоги, волосы под косынку убраны, очки, сама невысока, коренаста, по лицу видно, пожила уже. Забормотала она, говорок рассыпала.
- За морем за синим, за морем Хвалынским, посреди Окиян-моря лежит остров Буян, на том острове Буяне стоит дуб, под тем дубом живут седмерицею семь старцев, ни скованных, ни связанных. Приходил к нам старец, приводит тьму тем черных муриев. Возьмите вы, старцы, по три железных рожна, колите, рубите черных муриев на семьдесят семь частей...
Речь её текла скоро, напевно. Неожиданно она пошла вкруг удивленной донельзя женщины. Удивление было кратким - скакнула секунда, и следом по лицу муринки побежали волны, потекла краска. Страх вылупился в её зрачках, потянуло жутью. И костюм поблек, посыпался ниточками, лоскутками. Она было дернулась, попыталась шагнуть в сторону, миновать границу незримой сети, которую плела вокруг неё Доротея.
- ...за морем за синим, за морем за Хвалынским, посреди Окияна-моря лежит остров Буян, на том острове Буяне стоит дом, а в доме том стоят кади железные, а в тех кадях лежат тенета (сноска: Сети) шелковые. Вы, старцы, ни скованные, ни связанные, соберите черных муриев в кади железные, в тенета шелковые...
- Пустите, люди добрые, - неожиданно хриплым, слабым голосом заговорила эфиопка. Руки у нечисти совсем почернели, обросли шерстью, лакированные коготки удлинились, загнулись...
- Подожди, Доротея, придержи-ка эту тварь, - я тронул её за рукав куртки. - Ну-ка, муринка, отвечай, родовита ли ты? Что тебя на белый свет потянуло?
- Сам посиди в двухмерной темнице, как ещё запоешь? - сдавленным голосом ответила она. - А из роду-племени я царского, своей волей решила на белый свет выйти.
- Знаешь, кто я?
- Знаю... Догадалась... Это у тебя мои братья заветный пояс увели. Век будешь волком рыскать.
- Твоя ли забота? Тебе о свое черной жизни подумать следует. Не дергайся, не вырвешься... Разрыв-травы на тебя хватит. Как вы там в яме пояс приладили? Всей ордой решили мать землю порадовать, все коммерческие палатки захватить?
- Много будешь знать, скоро состаришься. Шерсть выпадет, совсем слабый станешь. Подстрелит тебя какой-нибудь ударник коммерческой структуры.
- А ну-ка, мать, подбавь ей!
- За морем за синим, за морем за Хвалынским, посреди Окияна-моря лежит остров Буян, на том острове Буяне сидит птица Гагана с железным носом, медными когтями... - ещё быстрее затараторила Доротея.
- Ой-ей-ей, - запричитала нелюдь, теперь полностью принявшая свой подлинный вид. Бесовица, лишившись заряда, наделившего её силой одолеть границу трехмерного пространства, буквально трепетала. Ее плоское тело, словно вырезанное из листа смоляного цвета бумаги, изгибалось, клонилось то в одну, то в другую сторону. - Ой-ей-ей, снимите путы. Заклятье жжет...
- Как на землю выходите? Отвечай, а то сгоришь сейчас.
- В яме земляной стоит конь огневой. На нем уздечка золотая. Сквозь неё и пролезать. Только не виноватая я, без меня было решено. И нет там никакого пояса! Не виноватые мы все!..
- Ты ври-ври да не завирайся, - опешил я. - Как так пояса нет? Как же обличья меняете?
- Одна только пряжка наборная от твоего пояса осталась, - завыла черная муринка. - Вам и пряжки хватит, сказали, чтобы людишек поганых пугать.
- Кто сказал?
- Те здоровые, задастые, что из магмы нагрянули. Навалились, захомутали, дурному научили - скрадите, мол, пояс у этого взбесившегося Серого волка, пусть, мол, клыками полязгает. И кинули две бумажки зелененькие - это, мол, для старого Петряя, С него, алкоголика, хватит, да и вам перепадет. Ой-ей-ей!.. Мы было в спор, да куда там, ещё и в ухо получили. Мой меньшой братишка до сих пор отлеживается.
- Куда же они подались?
- На заход солнца. На окияне есть остров, там они в землю нырнули.
- Давно это было?
- Да уж с месяц будет. Мы пока пряжку наладили, коня выковали... Они там тоже даром времени не теряли. Слухом повеяло - какого-то огромного, злого, в мир собираются выпустить. И быть ему уицраором в земле американской.
- Как найти их лаз?
- Где кровь земли сквозь трещины изливается, там их пещера. Устьем она на самый окиян выходит. Преогромная...
- Кончай с ней, Капочка. - сказал я.
Это была новость, печальнее которой не бывает. Гневом наполнилось сердце, шерсть на загривке стала дыбом. Не жаль мне было эту тварь. В тот миг я прозрел - чем-то очень походили друг на друга эта муринка и погибший во время лыжной прогулки, напичканный анекдотами паренек. Однако если второй был безобиднейшим искусственным существом, то эта злыдня была насквозь пропитана злобой. Она источала её, как губка - бездушно, обильно, нескончаемо.
- ...ты, птица Гагана, сядь у дома, где стоят кади железные, а в кадях лежат черные мурии в шелковых тенетах. Сиди дружно, крепко, никого не подпускай, всех отгоняй, всех кусай. Уяхама широфо!
Доротея вскинула руки, и в следующее мгновение черная муринка растаяла в сумеречной, осенней, пятнистой мгле. Слилась с нею, лишь березка поодаль вздрогнула, затрепетали последние листы и дружно посыпались на землю.
- Что будем делать? - поигрывая исполинским мечом, спросил Георгий.
Я сел на задние лапы, огляделся и едва удержался, чтобы не взвыть. В шкуре опять закопошились блохи. Эти-то кровососы откуда взялись? Получаса я не пробыл в волчьей шкуре, а они тут как тут. Вот напасть!
