Пол Брикхилл - Затопить Германию
На Мёне и Эдере в Руре дамба вроде бы стояла,
Но эскадрилья прилетела и все там раскатала.
Однако с тех пор 6–1–7 мирно храпит,
И слава «разовой эскадрильи» перед нами бежит.
Кохрейн сказал Гибсону, что тот сделал уже достаточно, и больше он не позволит Гибсону летать. Принять командование должен был майор авиации Джордж Холден, но Гибсон задержался еще на несколько дней. Холден был симпатичным, моложавым человеком с красивыми волнистыми волосами, но несколько грубоватыми манерами. До войны он носил котелок и всегда ходил с зонтиком, но был очень крепким юношей. Даже если он чувствовал себя совершенно больным, все равно вылетал на задание. Через неделю он едва не свалился, совершив посадку после ночного вылета, и отправился к доктору. После осмотра тот немного удивленно сказал:
— Я думал, что у вас плеврит, а вы почти здоровы.
617–я эскадрилья снова отправилась на войну 15 июля. В этот день она участвовала в налетах на электростанции в Сан—Паоло д'Энца возле Болоньи и Аквата Скривиа возле Генуи. Режим Муссолини шатался, битва за Сицилию была в разгаре, и снабжение из Германии доставлялось в Италию электропоездами. Англичане надеялись остановить перевозки, лишив противника электроэнергии. Полет был долгим. Самолеты прибывали к цели с баками на 2/3 пустыми и у них не было шансов вернуться в Англию. Вопли радости раздались, когда пилоты узнали, что должны садиться на аэродром Блида в Северной Африке возле Алжира. Единственным недовольным был Гибсон, которому категорически запретили лететь. Холден должен был вести 6 самолетов в Аквата Скривиа, а Малтби еще 6 в Сан—Паоло д'Энца. Гибсон печально помахал им рукой, стоя у конца полосы.
Это была просто туристическая поездка. Никакого противодействия. Однако они нашли цели закрытыми туманом и бомбили наугад. Несколько самолетов были повреждены зенитками, Олсбрук потерял один мотор, но все благополучно сели в Блиде. После рапорта о полете МакКарти раздраженно швырнул свой парашют наземь и сказал:
— Если бы у нас имелись осветительные ракеты, мы бы видели, что делаем.
Тогда на эту фразу никто не обратил внимания, но потом о ней вспомнили…
Северная Африка казалась новой целых 2 дня. Аэродром находился в прокаленной солнцем пустыне. Летчики жили в деревянных бараках, попивали красное вино и загорали. Погода ухудшилась, и они застряли там на 10 дней. И в результате их едва не загрызла скука.
По пути домой они наведались в Ливорно и сбросили несколько бомб на тамошнюю верфь. Но опять над целью стоял туман, и летчикам оставалось только гадать — попали они или нет.
Мартин летел назад над Альпами на высоте 19000 футов, к великому разочарованию своего хвостового стрелка Тэмми Симпсона, который надеялся, что они полетят через Францию. Он надел легкий тропический комбинезон, и когда самолет сел в Скэмптоне, его едва удалось отогреть с помощью рома.
Едва самолеты сели, эскадрилья радостно приветствовала вернувшихся, когда те начали вытаскивать из кабин бутылки ликера и вина, корзины апельсинов и фиников. Мартин появился в щегольской феске.
Гибсон их не встречал. Он отлетался. Харрис и Кохрейн были полны решимости не позволить ему этого, и они уговорили Уинстона Черчилля взять Гибсона с собой в Америку «показать флаг». У Гибсона не было выбора. Он даже не сумел попрощаться со своими пилотами.
29 июля эскадрилья сбросила листовки над Миланом, чтобы убедить колеблющихся итальянцев в бессмысленности продолжения войны. Занятие было довольно глупым, и МакКарти подвел итог, проворчав:
— С таким же успехом можно было послать чертовы газеты.
Единственным светлым моментом была новая посадка в Блиде и пополнение запасов ликера и вина. Один самолет был арендован для доставки полковнику авиации ящика вина. Летчики благополучно доставили ящик, однако он пропал из самолета после посадки. В ту ночь в казармах техников было много веселого смеха. Зато полковник просто взбесился. Он приказал Чифи Пауэллу поймать воришек, но через 3 дня старшина доложил, что никого найти не удалось. Пауэлл чувствовал себя немного неловко, так как не нашел силы воли отказаться от пары стаканчиков.
В августе они снова начади изнывать от безделья. Никаких операций, только ежедневные учения.
Примерно в это время из Германии начали приходить тревожные сообщения о создании таинственного нового орудия. Очевидно, это было знаменитое «секретное оружие» Гитлера. Агенты не могли сказать, что это такое, но чувствовали, что нечто особенное. Пара бежавших пленных прибыла в Англию с информацией, которая связывала это с ракетами и районом северо—восточнее Любека. В Па—де—Кале тысячи рабочих копошились на строительстве новых чудовищных бетонных бункеров. Разведывательные самолеты вернулись со снимками странного завода в Пенемюнде, северо—восточнее Любека. На земле лежали странные предметы, похожие на карандаши, которые поставили в тупик службу расшифровки фотографий. Но мало—помалу, учитывая упорно повторяющиеся сообщения о ракетах, начали считать, что эти предметы и есть ракеты. А бетонные бункера, судя по всему, должны были противостоять ударам бомбардировщиков КВВС. Уже были почти готовы тонкостенные бомбы по 12000 фн, но это были обычные фугасные бомбы, которые должны были рваться на поверхности и разрушать здания. Они даже не поцарапали бы бетонные глыбы, утопленные в грунт.
И шпионы были правы. В 60 милях от Лондона, как раз позади Кале, Гитлер строил бункера для своего секретного оружия. Эти фантастические сооружения должны были непрерывно обстреливать Лондон и порты подготовки вторжения. Это был железобетон толщиной 16 футов на стенах и 20 футов на крыше! Ни одна существующая бомба не могла разрушить такой бункер. Организация Тодта обещала это Гитлеру.
В Ваттане, Визернесе и Сиракуре в бункерах должны были разместиться хранилища и пусковые установки для ракет и самолетов—снарядов. 12000 рабов работали на этих объектах. Глубоко под бетоном, в известняке и скалах, выкапывались сводчатые тоннели и камеры, где предполагалось поселить солдат. Оттуда они без помех смогли бы выпускать ракеты.
Но самым ужасным кошмаром был целый подземный город, схороненный под железобетонной плитой 20–футовой толщины возле Мимойека. Там Гитлер готовил свои V–3. Об этом оружии мало что известно. Это было самое секретное и необычное артиллерийское орудие с длиной ствола 500 футов!
Стволы не должны были возвышаться над землей. Весь ствол был утоплен в шахте, идущей под углом 50 градусов на 500 футов вглубь земли. Гитлер планировал создать в Мимойеке 15 таких орудий — 3 шахты по 5 орудий в каждой. Они имели гладкий ствол и заряд из особого медленно горящего пороха. Орудие выпускало 10» снаряд с постоянным ускорением, так что ствол не нагревался и в нем не возникало больших напряжений. В этом случае износ ствола был бы совсем небольшим, в отличие от ствола Большой Берты, знаменитого орудия Первой Мировой войны. Эти орудия во всех отношениях превосходили Большую Берту. Они выпускали более тяжелый снаряд, могли стрелять дольше, и что самое важное — имели более высокую скорострельность. Толстые броневые двери откатывались перед началом стрельбы, и кошмарные орудия начинали выпускать по 6 снарядов в минуту по Лондону, 600 тонн взрывчатки в день. Они должны были стрелять день за днем, поэтому на Лондон за 2 недели обрушилось бы гораздо больше взрывчатки, чем на Берлин за всю войну. Но это еще только предстояло.
Хотя Военный Кабинет этого не подозревал, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО знал достаточно много, чтобы испытывать беспокойство. Было проведено секретное совещание (которое совпало с новым приступом интереса Кохрейна к «бомбе—землетрясению» Уоллиса — он хотел использовать ее против шлюзов Ротензее). Вскоре первый заместитель министра авиационной промышленности главный маршал авиации сэр Уилфред Фримен вызвал Барнса Уоллиса, который теперь пользовался уважением и вызывал определенный страх. Фримен сказал:
— Уоллис, вы помните свою сумасшедшую идею 1940 года насчет бомбы?
— Тогда у меня было много сумасшедших идей, — кисло ответил Уоллис.
— Я говорю о БОЛЬШОЙ бомбе. 10–тонной и 6–тонной. Ваша записка о них. Они должны проникать глубоко в землю и там взрываться.
— Ах, да, — вспомнил Уоллис, его глаза сверкнули.
— Как скоро мы получим первую?
Это было так неожиданно, что Уоллис поднял брови. Он немного подумал.
— Примерно 4 или 5 месяцев, — быстро ответил он. — Это в том случае, если я получу все необходимое. Вы знаете, что предстоит много работы.
— Правильно. Вы сможете прямо сейчас повидаться с Крейвеном? Я позвоню ему и скажу, что вы прибудете.
Сэр Чарльз Крейвен был главой фирмы Виккерс и по совместительству контролером министерства авиационной промышленности. Уоллис появился в его офисе возле Уайтхолла через 10 минут. Прежде чем он открыл рот, Крейвен обрушился на него:
