Руслан Хасбулатов - Как развалили СССР. Крушение Сверхдержавы
У нас сложилось впечатление, что Вы, Руслан Имранович, один из немногих политических и государственных деятелей современной России, который говорит прямым языком.
Для нас была бы большая честь, если бы Вы согласились писать для нашей газеты регулярные статьи о тех процессах, связанных с Возрождением России, восстановлением Российской государственности и местом России в современном мире. Очень рассчитываем на Ваш положительный ответ.
С большим уважением,
Виктория Карлуччи-Соколова
Виктория Карлуччи, конечно, знала от своих московских коллег, что я неплохо владею пером, пишу свои книги, статьи, доклады и выступления на Верховном Совете и съездах, а также иных собраниях и форумах, и самое главное – достаточно откровенен в высказываниях личной точки зрения на самые важные изменения, происходящие в России и международных отношениях, размышлениях о будущем. Я написал ей любезное письмо, поблагодарил за предложение и сообщил, что не могу обещать писать для La Repubblica регулярные статьи. Но готов время от времени предоставлять таковые, в том числе такие, в которых могу освещать интересующие газету темы, а также материалы в жанре интервью.
Балканизация России остановлена: трудные судьбы Федеративного договора…В 1989–1992 годах процессы прямого распада доминировали не только в отношениях между союзным центром и союзными республиками. Лидировала в стремительном развитии этих процессов Россия – здесь публично, с неимоверным пылом разного рода политиканы обсуждали вопросы о перспективах Уральской, Вологодской, Сибирской, Дальневосточной и иных республик, которые, на их взгляд, должны были стать «преемниками» РСФСР. Не говоря уже о том, что ее автономии, а их было 21, должны были, по мнению тогдашних «демократических аналитиков», получить «полную независимость». Разные «теоретики» той эпохи, чьи взгляды абсолютно доминировали в столичной прессе (дело обстояло приблизительно так, как ныне происходит с идеями кремлевской бюрократии), рассуждали о том, что на «территории РСФСР должна появиться целая группа независимых государств». Высказывание Ельцина в адрес автономий «глотайте суверенитета столько, сколько проглотите…» не было импровизацией – он находился под сильнейшим влиянием взглядов этих людей. Для них некоторые западные лидеры типа Маргарет Тэтчер были непререкаемыми авторитетами. И ее высказывания, что на месте России «должно появиться 15 самостоятельных государств», были восприняты с детским восторгом. Но я тогда занимал слишком сильные позиции во власти, и никто не мог игнорировать меня – поэтому все то, что я говорил, мгновенно публиковалось, обсуждалось и… подвергалось злобному шельмованию в столичной прессе.
У меня в тот период была совершенно другая позиция, покоившаяся на четких классических представлениях о том, что такое государство. С самого начала дискуссий относительно «суверенитетов республик» я публично заявил (можно сделать подборку газет и журналов того периода с моими статьями и интервью на эту тему), что «суверенитет республик, входящих в состав России, может быть достаточно обширным, но ограничиваться тем пределом, когда начинается распад государства Российского. Здесь, по моему мнению, следует руководствоваться отношениями между целым и частями этого целого, то есть между «государством как целым» и «его республиками как частями» этого «единого, целого и неделимого»… «Часть» не может стать равной «целому» – такова логика и диалектика…».
Помнится, возмущенный моей жесткой позицией в этом вопросе, председатель Верховного Совета Башкирии Муртаза Рахимов, человек прямой и честный, на одном из совещаний, которое проводил Михаил Горбачев в Кремле, пожаловался на меня. Он тогда сказал примерно следующее: «Михаил Сергеевич, вы разберитесь с Хасбулатовым. Председатель Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин нам, автономиям, дает столько суверенитета, «сколько мы можем проглотить», а его первый заместитель Хасбулатов отнимает этот суверенитет у нас – он утверждает, что в таком случае следует ждать распада РСФСР, ссылается на Аристотеля, Платона и Гегеля. Но нам, республикам, Гегель ни к чему – нам нужен суверенитет…» Горбачев благодушно улыбается, чертит руками круги, говорит, что «поправит Руслана», «не беспокойтесь»…
В общем, дела обстояли очень плохо… Общество, находившееся в шоке, охваченное процессом разложения в результате «гайдаровских» реформ, даже не замечало, что дело идет к стремительному распаду Российской Федерации. Сепаратистская активность Татарии, и особенно Чечни, ее главаря, отставного генерала Дудаева, преподносилась столичной печатью как «героическая борьба с остатками империи». Практически все либеральные издания (выступающие ныне с иных позиций) тогда были переполнены восторженными описаниями каждого жеста, мимики, слов… Дудаева – этого «последнего доблестного солдата империи», ведущего «неравный бой с Хасбулатовым, цепляющимся за… прогнившую Российскую империю…». Таковы были слова и мысли публикаторов этих газет, ныне «забывших» эту свою позицию и полагающих, что История тоже предаст ее забвению. Наивные люди! История ничего не забывает. Уйдут в небытие доминирующие ныне в политической жизни страны ельцинисты, и все станет предметом беспристрастного анализа со стороны теперешних наших ребятишек – студентов, которые сами разберутся в правде 90-х годов.
Несмотря на все баталии вокруг экономической реформы, мы в Верховном Совете не могли не заниматься еще более сложной проблемой, какую представляла собой задача сохранения единства страны. Еще на II съезде народных депутатов, осенью 1990 года, я делал доклад относительно Союзного и Федеративного договоров. Тогда многие мои слова оказались вещими. В частности, мною было сказано, что, «если мы не сумеем в ближайшее время подготовить и заключить Союзный договор, страну ждут большие беды». После распада СССР процессы дезинтеграции перекинулись на Россию – автономные республики требовали чуть ли не полной самостоятельности, области и края пытались также провозгласить себя «республиками», шантаж регионами Центра приобретал всеобщий характер. На это у «центра» было мало сил, а главное – денег.
Слабое до беспомощности, крайне неэффективное и неавторитетное федеральное правительство само являлось источником роста сепаратизма и регионализма республик, областей и краев. И можно со всей ответственностью заявить: если бы центр политического процесса в 1991–1993 годах плавно не переместился из Кремля в Дом Советов – Парламентский дворец, не было бы сегодня единой России. И скорее всего реализовалась бы идея некоего конгломерата полуколониальных государственных образований (10–15 субъектов) на территории России, как прогнозировали в своих тогдашних публикациях и зарубежных выступлениях лидеры радикал-демократов. Только такое расчленение России, полагали они, может «окончательно» решить вопрос о «русской империи». Забегая вперед, скажем: этими концептуальными идеями руководствовались они, когда открыто поддержали мятежный режим генерала Дудаева. Они хихикали в прессе, когда грозненские мятежные власти приняли провокационное решение о «лишении депутатского мандата Р.И. Хасбулатова»…
Правительство и президент, столкнувшись с непреодолимыми для них препятствиями, вообще отказались от задачи разработать и подписать более или менее приемлемый Федеративный договор. Страна неумолимо двигалась в направлении распада. Зарубежные печатные органы 1992 года были переполнены статьями, авторы которых, кто с тревогой, кто с оптимизмом, писали о неминуемом хаосе в России, который наступит в результате федерализации Российской Федерации.
Вот в такой обстановке я лично взялся за разработку Федеративного договора, который скрепил бы все субъекты России в едином конституционном акте, в котором были бы четко определены права, полномочия и взаимоотношения на трех уровнях: республики, области и края, автономные области.
Не буду описывать все проблемы и трудности, которые приходилось преодолевать, сообщу лишь, что мне лично приходилось подолгу беседовать со всеми руководителями регионов, согласовывать с ними едва ли не каждый пункт Договора, учитывая при этом временные ограничения. Полагаю, что лишь высокий авторитет парламента, понимание всей российской провинцией того обстоятельства, что именно парламент в настоящее время выступает единственной дееспособной государственно-политической властью в стране, помогли нам добиться успеха. 29–30 марта в стенах Парламентского дворца состоялось полное одобрение текста Федеративного договора. Он состоял из трех блоков, или трех разновидностей договора.
Первый блок. Это Договор между Российской Федерацией и республиками в составе России.
Второй блок. Это Договор между Российской Федерацией, областями и краями России.
