Петр Букейханов - Курская битва, которую мы начали
К идее маневренной войны против русских примыкала идея «эластичной» обороны на Восточном фронте, которая выдвигалась специалистами Генерального штаба сухопутных войск. Специфика такой обороны заключалась в предоставлении фронтовому командованию свободы отступления в зависимости от оперативной обстановки в целях своевременного отвода основной массы личного состава и техники на тех направлениях, где противника сдерживать не удается (по свидетельству Гудериана[301], генерал Людвиг Бек (Ludwig Beck), находясь на посту начальника Генерального штаба сухопутных войск, пропагандировал ведение боевых действий методом «подвижной обороны» и ввел его изучение в качестве одного из видов боя, однако понятие «подвижной обороны» отличалось полной неясностью, а согласно уставам это был просто сдерживающий бой, так что изучение было прекращено командующим сухопутными войсками генералом Вернером Фричем (Werner Fritsch)).
Сам Гудериан в качестве «эластичной» обороны предлагал создание главного рубежа обороны (нем. Grosskampfinie) не на глубине 2 – 4 километра от первой оборонительной полосы (нем. Hauptkampfinie), как это диктовалось приказами германского Главного командования, а за 20 километров от переднего края[302]. С его точки зрения, это позволяло по усмотрению фронтовых командиров отвести войска перед началом наступления противника, чем избежать потерь от мощного артиллерийского огня русских, а противника, напротив, вынуждало вновь подготавливать свое наступление, натолкнувшись на хорошо подготовленный рубеж обороны.
По поводу такого метода ведения обороны Гитлер приводил следующие возражения: 1) единственная эффективная форма обороны – это фронтальная позиционная оборона, преодоление которой представляет наибольшие трудности для противника; 2) заблаговременное отступление освобождает силы противника, получающего свободу маневра и концентрации войск на новых направлениях удара, причем, организация отвода войск требует дополнительного времени, которого в условиях вражеского наступления и так не хватает; 3) отступление всегда приводит к потере части боевой техники, следовательно, войска лишаются боеспособности, не принося никакого вреда противнику; 4) отступление ухудшает моральное состояние войск и снижает их боевой дух[303]. Аналогичное мнение высказывал и Гальдер, заметивший, что отступление не только дает свободу действий противнику, но и препятствует своевременной переброске соединений на угрожаемые участки в кратчайший срок, поскольку выводить части, продумывая организацию их отвода на запасные рубежи, возможно лишь до тех пор, пока удерживается фронт[304]. Кроме этого, в декабре 1943 года Гитлер указывал генералу Цейтцлеру, что даже отход на более короткий рубеж не позволит удержать оборону, если части утратили мобильность[305].
Обоснованность данных соображений подтверждают воспоминания советских военачальников. Так, касаясь действий 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского фронта в ходе летнего наступления 1944 года на люблинском направлении в Белоруссии, маршал Василий Чуйков отмечает (об этом же упоминает и маршал Константин Рокоссовский), что советские войска сталкивались с преднамеренным заблаговременным отходом основных сил противника на 20 километров на запасные позиции[306]. По мнению Чуйкова, высокая подвижность и маневренность немецких войск, а также лесисто-болотистая местность особенно способствовали тактике так называемой «эластичной» обороны – поэтапной смены оборонительных рубежей, сопровождаемой внезапными контрударами. Для наступающего это оборачивалось затяжными маневрами, организацией дополнительных разведывательно-поисковых мероприятий, приводило к частому и напрасному развертыванию сил, в особенности артиллерии, а также неоправданному расходу боеприпасов. Поэтому, планируя операции, штаб 8-й армии в качестве одной из основных целей ставил «прихватить» немцев на их позициях и не дать выйти из соприкосновения с превосходящими советскими силами. Для этого применялся оперативно-тактический прием ведения разведки боем по всему фронту, которая в зависимости от результата или ограничивалась выявлением системы огневых средств противника, или перерастала после короткой (двух-трехчасовой) паузы в полномасштабное наступление атакующих группировок, заранее выдвинувшихся на исходные позиции.
Следовательно, применение «эластичной» обороны оказывалось успешным, пока к этому не приспосабливался противник. Затем данный метод ведения боевых действий приводил к тем негативным последствиям, на которые указывали Гитлер и Гальдер. Соответственно, когда назначенный на должность начальника Генерального штаба сухопутных войск генерал Гудериан предложил Гитлеру, чтобы при строительстве укреплений за первой полосой обороны в двадцати километрах возводить вторую, более мощную, на которую заблаговременно отводить войска перед началом наступления русских, Гитлер справедливо возразил, что это означает бессмысленное оставление территории[307]. С точки зрения участника войны генерала Дмитрия Лелюшенко[308], разрешение вести маневренную оборону означало узаконенное бегство.
В общем, планируя свои действия в 1943 году, немецкое военное руководство должно было учитывать такие объективные факторы, как все возрастающее численное и материальное преимущество противника; отсутствие своего превосходства в подвижности во все время, кроме короткого летнего периода; необходимость бороться за территорию, чтобы как можно дольше пользоваться ресурсами и не допустить усиления противника за счет людского потенциала; неизбежное рассредоточение ударных сил при невозможности создания устойчивой обороны из-за общего превосходства противника в силах и средствах. После Курской битвы действие этих факторов привело к тому, что оптимальным способом реализации стратегии Гитлера по затягиванию проигранной войны осталась упорная борьба за каждый участок территории, основывающаяся на оборонительных действиях, приспособленных к условиям местности и погоды, с использованием различных тактических и технических ухищрений и обращением в свою пользу каждой крупной и мелкой ошибки противника. Эпоха крупных операций для немцев закончилась, и вскоре после этого произошла соответствующая смена военачальников – в 1944 году на место фельдмаршалов Эриха Манштейна и Эвальда Клейста пришли организаторы обороны Вальтер Модель и Фердинанд Шернер.
Вместе с тем инициатива, на короткое время захваченная немцами перед Курской битвой, а также наступление весенне-летнего времени, когда погодные условия разрешали их войскам наибольшую подвижность, обязывали германское командование предпринять что-либо, чтобы предотвратить прогнозируемое негативное развитие войны на Восточном фронте.
Поскольку ни маневренные действия, ни «эластичная» оборона объективно не могли быть использованы в качестве методов «истощения» советских войск, немецкому командованию оставалось обратиться к проведению частных наступательных операций крупного масштаба там, где это позволяла оперативная обстановка.
Начало таких операций немецкого командования было положено указанным выше контрнаступлением войск группы армий «Юг» в феврале – марте 1943 года. В дальнейшем они были проведены на Восточном фронте под Курском, в Померании – в районе Штаргарда, а также Венгрии – в районе озер Веленце и Балатон, а на Западном фронте в Арденнах. Независимо от объявленных стратегических и оперативных целей эти операции предпринимались в интересах обороны и отличались ограниченной шириной фронта наступления, краткосрочностью, стремлением использовать недолговременные, естественно сложившиеся факторы условий местности, погоды и оперативной ситуации, благоприятные для внезапных наступательных действий. Инициатива проведения частных наступательных операций принадлежала немецкой армии и ее союзникам, выбиравшим такой район и время наступления, где действия или бездействие противника, транспортные возможности и конфигурация фронта позволяли заблаговременно сосредоточить ударные группировки, в основном бронетанковых войск, поскольку массирование бронетехники оставалось для германского командования постоянным решающим условием обеспечения эффективности операции.
Вместе с тем, проводя частные наступательные операции в оборонительных целях, германское военное руководство фактически точно так же вынуждено было истощать противника методами «сокрушения», навязывая крупномасштабные боевые действия, вероятные большими потерями для обеих сторон. Поэтому от германских войск в этих операциях требовалось обеспечить большое качественное превосходство на оперативном и тактическом уровне ведения боевых действий, иначе они могли быть «обескровлены» раньше противника.
