Владимир Карпов - Полководец
Во время одной из моих поездок в Румынию в 1981 году я познакомился с бывшим румынским военным летчиком Георгием Команом. Ему уже семьдесят лет, но он по сей день сохранил спортивную форму – худощавый, подвижный. Сейчас он работает инженером в организации, тесно сотрудничающей с нами. Он не раз бывал в командировках в нашей стране. Так вот, рассказывая мне о боях под Одессой и о том, что происходило в городе после ухода нашей армии, Коман вдруг воскликнул:
– А какой сюрприз ваши устроили нашему незадачливому командованию! Ведь оно, даже не проверив подвалы, поспешило занять лучший дом под свой штаб. Вот и поплатились! Шарахнуло так, что весь город вздрогнул.
– Вы о каком взрыве говорите?
– О том, который подготовили ваши инженеры на улице… как ее… сейчас вспомню… кажется, Маразлиевская. Там стоял большой красивый дом, и ваши правильно рассчитали, что именно здесь разместится штаб, и заложили мины замедленного действия.
– Вы видели этот взрыв?
– Если бы видел, не разговаривал бы теперь с вами. Я слышал, как он грохнул. А когда прибежал к штабу, на его месте была только огромная воронка да обломки стен вокруг. Взрыв произошел во время совещания, погибло несколько десятков высших чинов нашей армии.
15 октября 1941 года
К 15 октября в Одессу пришли транспорты «Чапаев», «Калинин», «Восток», «Абхазия», «Армения», «Украина» и другие. В порту имитировалась разгрузка якобы прибывших в Одессу свежих пополнений. Колонны крытых брезентом автомобилей изображали перевозку подкреплений в тылы соединений, находящихся на передовой. Работали радиостанции несуществующих новых, прибывших частей.
С утра генерал Петров обошел все причалы и проверил готовность порта к приему отходящих войск. Командиры дивизий и полков прошли каждый по своему маршруту и просмотрели пути движения к местам погрузки. После этого были проведены по этим же маршрутам и командиры подразделений. Отход частей должен был совершиться очень быстро, поэтому недопустимы были никакие задержки. Для того чтобы ночью не сбиться с намеченного пути отхода, генерал Петров приказал перед наступлением темноты посыпать маршруты толченой известью. И напомнил, чтобы каждый командир сделал какие-то определенные знаки на своем маршруте.
В этот день с утра, как только началась артиллерийская перестрелка, наши войска провели мощный огневой налет – сначала по переднему краю, а потом по глубине обороны противника. Налет был настолько мощный, что батареи врага на некоторое время приумолкли. Затем в течение дня методически велся огонь по батареям противника и по его переднему краю. Методический обстрел чередовался с короткими налетами, чтобы не дать фашистам высунуться в этот день из окопов, все время держать их в напряжении.
В 16 часов Военный совет ООР перешел на борт стоящего в гавани крейсера «Червона Украина». В 17.00 Петров и Крылов с оперативной группой штаба армии прибыли на командный пункт морской базы. Здесь командующему была предоставлена моряками их стационарная связь, в дополнение к которой была проведена еще и армейская – полевая; пользуясь ею, Петров и Крылов управляли отходом войск с позиций и переходом их к порту. В каждом штабе дивизии дежурили представители штаба армии, которые поддерживали постоянную связь с начальником штаба армии Крыловым.
И все же противник, несмотря на наш активный артиллерийский обстрел, что-то подозревал. В момент отхода частей на участке 31-го полка 25-й дивизии и на участке 161-го полка 95-й дивизии противник неожиданно перешел в наступление. Командиры частей немедленно приостановили отход, отразили эту попытку наступления и, только нанеся потери противнику и убедившись, что наступление прекратилось, продолжили отход с передовой. Авиация противника бомбила скопление транспорта в порту, но, к счастью, неудачно. Только одна бомба попала в теплоход «Грузия», который выполнял роль санитарного судна. На «Грузии» начался пожар, но его потушили и перенесли на другие корабли две тысячи раненых. «Грузию» потом отбуксировали в Севастополь.
С наступлением темноты части стали прибывать в гавань. Иван Ефимович смотрел на бойцов, которые так долго и упорно отстаивали Одессу, глаза генерала были грустные. Сердце командующего наполняли любовь и уважение к этим людям. Уважение – и беспокойство! Нервы его были напряжены, потому что, если бы в эту минуту противник перешел своими огромными силами в наступление и застал бы части вытянутыми в колонны на марше, произошло бы непоправимое бедствие. Но противник, видимо, все же не знал точного часа отхода и не переходил в наступление. А может быть, не раз уже битый даже малочисленными частями Приморской армии, считал, что замеченное им в конце концов передвижение и сведения, поступившие об отходе, это какая-то ловушка со стороны советских войск.
Главные силы дивизии отошли спокойно; около полуночи снялись и отошли арьергардные батальоны. Петров постоянно проверял положение на передовой по телефону, разговаривал с командирами и с представителями штаба армии, пользуясь разработанной кодовой таблицей. Говорить открытым текстом или доморощенными клерами было всем категорически запрещено.
С начала отхода арьергардных батальонов усилила огонь артиллерия и особенно береговые батареи, которым надо было выпустить по противнику все до последнего снаряда, а потом уничтожить орудия. Помогали огнем и боевые корабли, стоявшие поблизости. Около 2 часов ночи стали грузиться на корабли и транспорты арьергардные части. Траншеи на переднем крае не остались пустыми, их заняли разведчики и подготовленные городским комитетом партии и райкомами партизанские отряды. Они вели пулеметный и ружейный огонь, создавая впечатление, будто траншеи заняты войсками. В эти часы по поручению секретаря горкома партии Н. П. Гуревича по ночному опустевшему городу проехали на машинах секретарь Ильичевского райкома И. Н. Никифоров и секретарь Жовтневого райкома Б. А. Пену. Они расклеивали на улицах города воззвания к жителям Одессы. Были в этих листовках такие слова:
«Не навсегда и ненадолго оставляем мы нашу родную Одессу. Жалкие убийцы, фашистские дикари будут выброшены вон из нашего города. Мы скоро вернемся, товарищи!..»
Вот что пишет Иван Ефимович Петров о последних часах обороны Одессы:
«15 октября, после заката солнца, в сумерках, основная масса войск бесшумно снялась с позиций и, быстро построившись в колонны, двинулась в порт. А через полтора-два часа прикрывающие части, поддерживая на линии фронта редкий ружейный, пулеметный и минометный огонь, также снялись и пошли в порт на погрузку. На линии фронта остались только группы разведчиков, продолжавшие имитировать огонь и жизнь войск в окопах. Но и те после полуночи на специально для этой цели оставленных машинах снялись и прибыли в порт.
В ночь на 16 октября оживление в Одесском порту было необычайное. Со всех прилегающих улиц и переулков потоками стекались войска, направляясь к своим кораблям, стоявшим у пирса. Хотя и требовалось соблюдать полную тишину, однако войск оказалось так много на сравнительно ограниченном пространстве Одесского порта, что уберечься от суеты, шума и гомона массы людей было невозможно. Личный состав одесской военно-морской базы на погрузке проявил величайшую организованность. Не обошлось, правда, и без курьезов. Был случай, когда два ротозея при погрузке свалились с пирса в воду, но их быстро вытащили моряки. Отдельные отставшие солдаты, нарушая общий порядок, блуждали на пристани, разыскивая свои части, и так далее. Но все это не помешало своевременно и полностью закончить погрузку».
Погрузка приближалась к концу, когда над портом появились немецкие самолеты. Сначала было два разведчика, они сбросили несколько бомб. Загорелось здание пакгауза. Возникли пожары еще в двух-трех местах. Зарево ярко освещало всю зону порта. Налетела группа в шесть – восемь самолетов, бомбила порт, но потери были незначительные.
К 4 часам утра были погружены и ушли из гавани больше 40 судов. На рейде стояли боевые корабли во главе с крейсером «Красный Кавказ», прикрывавшие эвакуацию от атак с воздуха. В случае необходимости боевые корабли могли поддержать войска огнем своей артиллерии.
Когда вышли корабли с главными силами, моряки предложили следовать с ними и Петрову. Был подобран для этого лучший «морской охотник» и на всякий случай для страховки еще и быстроходный катер. Однако Петров заявил, что он уйдет, когда Одессу оставит вся армия. И только после выхода последних кораблей командующий армией Петров, член Военного совета Кузнецов и начальник штаба Крылов с оперативной группой отошли от причала на выделенном им «охотнике». Они медленно прошли вдоль берега. Грустно было смотреть на взорванные причалы, здания, остатки техники, на одиноко бродивших лошадей, которым не хватило места на кораблях, на пожары, догоравшие в порту.
