Джим Корбетт - Леопард из Рудрапраяга
ЛЕОПАРД СРАЖАЕТСЯ С ЛЕОПАРДОМ
Идя следом за нами до Рудрапраяга, леопард спустился по дороге паломников, прошел через Голабраи, поднялся по ущелью, где он был несколькими днями раньше, и направился по каменистой тропе, которую люди, живущие в горах к востоку от Рудрапраяга, используют как кратчайший путь, срезающий дорогу к Хардвару и обратно.
Паломничество в Кедарнатх и Бадринатх - сезонное; его начало и длительность зависят в одном случае от таяния, а в другом - от выпадения снега в высокогорных областях, где расположены оба этих святилища. Верховный священник Бадринатхского храма несколько дней назад отослал телеграмму, так нетерпеливо ожидаемую правоверными индусами от края до края всей Индии, сообщающую, что дорога открыта; и уже в течение нескольких дней паломники небольшими группами проходили через Рудрапраяг.
В течение сравнительно немногих лет людоед убил несколько паломников на дороге, и казалось, что это стало его более или менее постоянной привычкой. Как только наступал сезон паломничества, он шел вниз по дороге, в полную меру своих сил и возможностей рыская кругом в деревнях, расположенных на холмах к востоку от Рудрапраяга, и выходя вновь на дорогу примерно в пятнадцати милях от него. Время, которое занимало у него это круговое путешествие, менялось, но в среднем я видел его следы на дороге между Рудрапраягом и Голабраи раз в пять дней. Поэтому, когда я шел назад в бунгало инспекции, то выбрал место, откуда мог бы наблюдать за дорогой, и в ближайшие две ночи устроился с большим комфортом на стогу сена; однако мне не удалось ничего ни услышать о леопарде, ни увидеть его.
Два дня, как я не получал никаких новостей о людоеде из отдаленных деревень. На третье утро я прошел шесть миль вниз по дороге паломников, чтобы выяснить, побывал ли он за это время в деревнях этого направления. Из двенадцатимильной прогулки я вернулся в полдень, и во время несколько запоздалого второго завтрака пришли два человека с известием, что прошлой ночью был убит мальчик в Бхаинсваре, деревне, расположенной в восемнадцати милях к юго-востоку от Рудрапраяга.
Система информации, введенная Ибботсоном, работала замечательно. По этой системе награда наличными уплачивалась по шкале за сообщения о любом случае убийства на территории, где оперировал людоед. Эти награды начинались с двух рупий за известие о козе и доходили до двадцати рупий за случай с человеком. Такая оплата вызывала острое соперничество, и, таким образом, мы могли быть уверенными в получении сведений в возможно кратчайшее время.
Когда я вручил каждому из пришедших, принесших известие, по десять рупий, один из них предложил сопроводить меня в Бхаинсвару и показать дорогу, меж тем как другой сказал, что останется на ночь в Рудрапраяге, так как он недавно был болен лихорадкой и не выдержит обратного пути в восемнадцать миль. Я кончал свой завтрак, а в это время посыльный рассказал, как все произошло. Немного ранее часа дня я отправился в путь, взяв с собой только ружье, немного патронов и электрический карманный фонарь. Когда мы пересекали дорогу около бунгало инспекции и начали карабкаться на крутой холм по противоположной его стороне, мой спутник сказал, что нам предстоит весьма длительная дорога, добавив, что для нас будет небезопасно оставаться в пути с наступлением темноты. Поэтому я ему приказал идти вперед с той скоростью, какую он считает нужной, чтобы вовремя достигнуть цели. Никогда, насколько помню, я не поднимался в гору сейчас же после еды, но тут у меня не было выбора. Первые три мили, которые нам пришлось проделать, взбираясь на четыре тысячи футов вверх, я не успевал за своим проводником. Пройдя эти три мили, мы вышли на сравнительно ровный участок, там я смог отдышаться, двигаться стало легче, и дальше я шел нога в ногу со своим спутником.
Те два человека, которые известили меня о гибели мальчика по пути в Рудрапраяг, говорили жителям деревень, мимо которых они проходили, о своем намерении уговорить меня пойти с ними назад в Бхаинсвару. Я не думаю, чтобы кто-либо сомневался во мне, так как в каждой деревне меня встречало все ее население, и одни благословляли меня, а другие просили не покидать их район, пока враг не будет убит.
Мой спутник уверял, что нам предстоит идти восемнадцать миль; и по мере того, как мы поднимались с одной вершины на другую, в промежутках спускаясь в глубокие долины, я постепенно понял, что с целью выиграть время решил пройти наиболее тяжелые и "длинные" восемнадцать миль из всех, когда-либо мной пройденных. Солнце готово было сесть, когда на одном из кряжей бесконечной цепи гор я увидел людей, стоявших на гребне в нескольких сотнях ярдах впереди нас. Среди них оказался староста Бхаинсвары. После приветствий он ободрил меня, сказав, что деревня находится по ту сторону горы и что он послал своего сына приготовить к нашему приходу чай.
14 апреля 1926 года - дата, которую долго будет помнить народ Гарвала, так как в этот день людоед-леопард из Рудрапраяга убил свою последнюю человеческую жертву. Вечером этого дня одна вдова со своими двумя детьми - девочкой девяти лет и мальчиком двенадцати лет - в сопровождении восьмилетнего сына соседки пошла к ручейку в нескольких ярдах от деревни Бхаинсвара, чтобы набрать воды для приготовления ужина.
Вдова и ее дети занимали дом, стоявший в середине ряда других строений. В этих двухэтажных домах нижнее помещение с низким потолком использовалось под склад зерна и топлива, в верхнем находилось жилье. По всей длине постройки проходила веранда шириной в четыре фута, на которую можно было попасть с земли, поднявшись по небольшому маршу каменных ступеней, сделанных между стенами двух соседних домов, так что одной и той же лестницей пользовались два семейства. Мощеный двор шестидесяти футов шириной и триста длиной был отгорожен низкой стеной, идущей вдоль всей длины постройки.
Все четверо приблизились к ступенькам, причем первым шел сын соседки. Как только мальчик начал подниматься по лестнице, он увидел животное, которое по ошибке принял за собаку, лежавшую в незапертой комнате нижнего помещения, примыкавшего к ступеням лестницы; он об этом ничего не сказал, а другие, очевидно, ничего не заметили. За мальчиком шла девочка, потом вдова, а ее сын шел последним. Когда вдова поднялась по короткому маршу каменных ступенек, она услышала, как тяжелый медный сосуд, который нес ее сын, с грохотом упал на ступени и покатился по лестнице вниз. Выговаривая сыну за его небрежность, она поставила на веранду кувшин, который несла сама, и повернулась, чтобы посмотреть, что наделал сын. В конце лестницы на земле она увидела перевернутый сосуд. Вдова спустилась вниз, подняла его и потом осмотрелась кругом, ища сына. Так как нигде в поле зрения его не оказалось, она подумала, что тот побоялся наказания и убежал. Тогда она принялась его звать.
К ближайшим соседям донесся шум, и, слыша, как мать зовет своего сына, они вышли из дверей и спросили, что случилось. Предполагая, что мальчик спрятался в одном из помещений нижнего этажа, где уже стало темно, один человек зажег фонарь и сошел вниз к женщине; тут он заметил капли крови на каменной плите, где она стояла. Услышав его перепуганный возглас, соседи спустились во двор. Среди них был старик, который сопровождал своего бывшего хозяина во многих охотничьих экспедициях. Взяв фонарь у его владельца, старик пошел по кровавым следам через двор и перелез низкую стенку ограды. За стеной начинался небольшой спуск к полю батата; здесь на мягкой земле виднелись следы лап леопарда. До этого момента никто не подозревал, что мальчик мог быть утащен людоедом; хотя раньше каждый житель и слышал о нем, но ближе чем в десяти милях от этой деревни, ни разу ничего не случалось. Как только для всех стало ясным, что произошло, женщины принялись пронзительно кричать, в то время как несколько мужчин побежали по домам за барабанами, другие схватили ружья - в деревне их было три, - и через несколько минут поднялся невообразимый гвалт. Всю ночь били в барабаны и стреляли. Когда рассвело, тело мальчика было найдено, и в Рудрапраяг отправили двух человек, чтобы известить меня.
Подойдя к деревне, я услышал вопли и стоны женщин, оплакивающих покойного. Мать жертвы первая поздоровалась со мной. Даже для моего неопытного взгляда было ясно, что у лишившейся своего ребенка матери только что кончился один из приступов истерики и вот-вот начнется новый, а так как я не умею общаться с людьми, находящимися в таком состоянии, я был озабочен тем, чтобы отложить ее рассказ о событиях вчерашнего вечера. Но она была полна страстного желания сообщить мне сейчас же свою точку зрения о происшедшем, поэтому я предоставил ей эту возможность. Женщина описывала событие так, что ее намерение сразу стало для меня ясным - она хотела поговорить со мной о своем горе, переложить вину на мужчин деревни: они не побежали вслед за леопардом и не спасли ее сына, "что сделал бы его отец, будь он жив". Я сказал ей, что обвинять соседей несправедливо. Как только людоед сомкнул свои челюсти вокруг горла мальчика, клыки хищника сместили голову на шее, и прежде чем леопард потащил его по двору, мальчик был уже мертв, и никто из собравшихся мужчин или кто-либо другой не мог бы ничего сделать.
