Коллектив авторов - Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом
В университетской практике XIX века сложились и основные формы учебной работы со студентами, в том числе по истории. Уже в первой половине этого столетия ведущей формой обучающего процесса была признана профессорская лекция. Это ее признание утверждалось в последующие десятилетия. Качеством читаемых лекций определялись преподавательские способности профессоров, и на лекционном поприще в первую очередь выросла академическая и общественная известность таких историков, как С.М. Соловьёв, Н.И. Костомаров, В.О. Ключевский. Авторитет лекции подкреплялся тем обстоятельством, что университеты до конца XIX века не знали вузовских учебников как по русской, так и по всеобщей истории. Только в самом конце столетия в печати стали появляться расширенные тексты лекционных курсов[347]. Их назначение далеко выходило за рамки учебных пособий, сами авторы относились к ним прежде всего как к обобщающим исследовательским трудам. В текущей же практике получило распространение литографирование студентами записанных лекций того или иного профессора.
Отсутствие учебников в XIX веке предопределило то обстоятельство, что в русских университетах читались полные лекционные курсы как по русской, так и по всеобщей истории; предмет последней делился на три части: древняя, средняя и новая. В германских университетах, где не было недостатка в учебной литературе, курс всеобщей истории, в частности, читался фрагментами, с вычленением наиболее ярких периодов. Сравнивая положение с общими курсами в университетах, Н.И. Пирогов сетовал на то, что в России привыкли «к растянутым на два года или нескончаемым систематическим курсам, исполненным всех возможных взглядов, созерцаний и т. п.»[348]. Правительство стояло на точке зрения необходимости полного систематического преподавания учебных предметов гуманитарного цикла. «Для всех факультетов, – конфиденциально писал попечитель Казанского учебного округа П.Д. Шестаков министру просвещения Д.А. Толстому 26 января 1872 года, – совершенно необходимо постановить законом, чтобы непременно читался общий курс каждой науки»[349]. Помноженная на стремление к тому же профессуры, эта политика учебного ведомства превратила чтение полных курсов русской, всеобщей и церковной истории в устойчивую традицию и особенность университетского преподавания в России. При этом лучшая часть профессуры стояла на позиции сочетания в лекции научной основательности и мастерства изложения материала, что делало ее событием в жизни слушателей. Мастера лекционного преподавания в российских университетах не принимали академическую засушенность и «гелертерское направление», отличавшие лекции профессоров-гуманитариев в германских университетах. «Я убежден, – свидетельствовал русский античник В.И. Модестов в 1863 году, – что если б я сказал свою лекцию так, как читает Ричль, Отто Ян или Гаупт, то на вторую не имел бы ни одного слушателя»[350].
Лекции по русской истории с самого начала читались в университетах России по собственным исследовательским наработкам профессоров. Концепции же курсов нередко заимствовались у крупнейших представителей этой науки: в частности, профессура провинциальных университетов во второй половине XIX века прибегала к обоснованной С.М. Соловьёвым теории борьбы в отечественной истории государственного и родового начал. Лекции по всеобщей истории в первой половине XIX века, как правило, представляли собой интерпретацию трудов западноевропейских авторов, причем об этом доводилось до сведения студентов. Чтение лекций «по собственным запискам» началось у всеобщих историков с Т.Н. Грановского в Московском университете. Общие лекционные курсы исторического содержания по преимуществу были достоянием профессоров. «Младшее» преподавательское звено – адъюнкты, доценты и приват-доценты по традиции, утвердившейся еще до 1863 года и зафиксированной в уставах, читали «отделы науки», т. е. частные курсы по хронологическому или проблемному принципу.
История университетов XIX века знает попытки покушения на лекционную форму преподавания[351]. Однако развитие учебного процесса шло по пути повышения качества лекции и дополнения ее другими формами работы со студентами. Эти формы вырабатывались в процессе приобщения последних к активному усвоению наук. Заботясь о «чистой» науке в университетах, обеспокоенное втягиванием молодежи в политику правительство начиная с 1860-х годов систематически напоминало профессорам о необходимости обращать внимание на организацию самостоятельной работы студентов по предметам университетских курсов[352]. Профессора же историко-филологических факультетов шли к этой проблеме и академическим путем, позаимствовав у германских университетов опыт постановки в учебном процессе практических занятий (упражнений) по предметам исторического и филологического циклов; в университетском лексиконе они именовались, как и в Германии, семинариями.
Право первопроходца в этой форме занятий принадлежит профессору Л. Ранке: он ввел ее в Берлинском университете в 1830-х годах[353]. В 1860-е годы исторические семинарии существовали во всех университетах Германии, в крупнейших из них – Берлинском, Бреславльском, Гейдельбергском, Тюбингенском, Боннском – они имели свои особые уставы[354].
Семинарии на историко-филологических факультетах русских университетов вначале были введены по предмету всеобщей истории; полагают, что родоначальником этого новшества явился профессор Московского университета В.И. Герье (1867), а первыми продолжателями – В.В. Бауэр (Петербургский университет) и М.Н. Петров (Харьковский университет)[355]. Но первым пропагандистом зарубежного опыта организации самостоятельных занятий студентов по всеобщей истории выступил университет св. Владимира. В 1861 году в киевских «Университетских известиях» был напечатан проект постановки практических занятий, составленный исполняющим должность экстраординарного профессора магистром В.Я. Шульгиным по образцам исторического семинария Л. Ранке (Берлин), его ученика Г. Зибеля (Мюнхен) и Высшей нормальной школы (Франция). Принципиальная структура такого занятия представлялась автору как синтетическая: в первой части профессор сам излагает методы того или иного «отдела всемирной истории» и его историографию, вторая часть предусматривает подготовку студентами докладов по тематике изучаемого периода и их обсуждение[356]. Впоследствии семинарии стали внедряться и по курсу русской истории.
Министерство народного просвещения, видя в практических занятиях верный способ первоначального приобщения студентов к науке, определило их как обязательное условие подготовки специалистов-гуманитариев и прибегало к организации изучения опыта зарубежных университетов с последующим обсуждением его в российских университетских кругах. В 1870-е годы раздел «Практические упражнения» надолго был введен в схему ежегодных отчетов университетов. В 1869 году в «Журнале министерства народного просвещения» появилась написанная по заказу Д.А. Толстого статья профессора Берлинского университета И.Г. Дройзена «О научно-практических занятиях студентов в германских университетах, преимущественно по предмету истории» и помещенная с примечанием: мысли автора, «не новые для наших университетских профессоров»[357]. Публикация германского историка длительное время была в поле зрения русской гуманитарной профессуры[358]. Летом 1870 года в командировку по университетам Германии для изучения вопроса об исторических семинариях был направлен профессор русской истории А.Г. Брикнер, в том же году он опубликовал материалы своих наблюдений, отметив особый интерес немецких историков к средневековой истории Германии[359]. В 1871 году со своим опытом проведения практических занятий по всеобщей истории выступил профессор Казанского университета Н.А. Осокин, популяризировавший диспуты студентов по заданным преподавателем темам[360].
В 1899 году в связи с усилившимися «студенческими беспорядками» министерство просвещения обратило особое внимание на проблему практических занятий. Совещание попечителей учебных округов и ректоров университетов и других высших учебных заведений отметило недостаточную развитость этой формы работы со студентами, в особенности на историко-филологических факультетах, что дает молодым людям массу свободного времени, употребляемого не по назначению. Поскольку сил профессоров для нужной организации практических занятий недоставало, было решено привлекать к этой работе приват-доцентов и «профессорских стипендиатов». 6 марта 1901 года Государственный совет «мнением положил» отпускать «на устройство практических занятий» историко-филологических и юридических факультетов 32 400 рублей в год[361].
