О. Гарни - Хетты. Разрушители Вавилона
Согласно свидетельствам, имеющимся в нашем распоряжении на сей день, родиной «иероглифического хеттского» языка была Киццуватна, так как древнейшая надпись, выполненная этим письмом, содержится на печати Испутахсу, царя Киццуватны, обнаруженной в Тарсе экспедицией мисс Голдман в 1935 году. Более того, в этой надписи присутствует имя Тархунда — бога грозы, которому предстояло заместить самого Тесуба в роли главы неохеттского пантеона. Если теория, изложенная в предыдущем абзаце, верна, то следует сделать вывод, что в эпоху поздних царей Хаттусы этот язык (без своих исконных носителей) распространился на север через Таврские хребты. В бурном XII веке до н. э. в Киликии, по-видимому, обосновалась одна из этнических групп, известных египтянам под названием «народы моря», а прежние обитатели Киццуватны были вынуждены отступить к востоку, в Сирию. Дело в том, что в киликийском царстве Куэ (IX–VIII вв. до н. э.) иероглифическим хеттским письмом не пользовались, и жители его, судя по всему, не были причастны к развитию хеттских культурных традиций. Вопрос о том, как связано царство Куэ с народом Dnnym («данунеями»), упомянутым в надписи из Кара-тепе, остается открытым.
Лувийский был разговорным языком в области Лувия, входившей в состав царства Арцава, которое, по нашим сведениям, находилось где-то на западном или юго-западном побережье Малой Азии. В этой области весьма распространены топонимы с окончанием — assa, восходящие, как мы видели, к лувийскому языку. Лувия граничила с Киццуватной, так как в лувийском пантеоне важное место занимают боги Тархунд и Сайта (Сандон), а создателем одного из лувийских ритуалов назван человек из Киццуватны; этот факт должен найти отражение в тесной связи лувийского языка с «хеттским иероглифическим».
Наиболее вероятным местонахождением земли Пала, где говорили на палайском языке, считается область на севере Каппадокии между современным Кайсери и Сивашем, однако этот вопрос остается одной из самых сложных проблем хеттской географии. Некоторые ученые отождествляют Палу с античной Блаэной на крайнем северо-западе Анатолии.
Глава VII
РЕЛИГИЯ
1. ОБЩИЕ СООБРАЖЕНИЯ
В предыдущих главах мы показали, как изолированные анатолийские города-общины объединились под властью царей Хаттусы в некое подобие единого государства, сохранив при этом многие местные традиции и частотное самоуправление. В религиозной сфере каждая община также, по-видимому, удерживала независимость, так как централизация власти в Хаттусе носила по преимуществу административный и военный характер. Местные святилища продолжали функционировать по-прежнему, местные культы не претерпели никаких изменений. Цари не только не пытались ограничить влияние местных культов, но и поддерживали их, сохраняя, однако, за собой роль верховного жреца государства. В этом качестве царь ежегодно совершал путешествие по стране, посещая важнейшие культовые центры и лично возглавляя праздничные церемонии. Уход за храмами и своевременный их ремонт входили в число главных обязанностей наместников и начальников гарнизонов, поэтому очевидно, что на местах были заинтересованы в росте общегосударственной стабильности и благосостояния.
В то же время централизация власти неизбежно порождала тенденцию к синтезу. Высшие акты государственной власти должны были скрепляться торжественной клятвой всеми богами и богинями страны; с этой целью хеттские писцы составляли перечни всех местных божеств, которых следовало упоминать в текстах договоров и царских указов. В процессе синкретизации божества со схожими функциями объединялись в группы и отождествлялись друг с другом; так предпринимались попытки выработать упорядоченный пантеон. В то же время государство и монархия были помещены под покровительство особой группы великих общегосударственных божеств, в честь которых в столице проводили изысканные, сложные ритуалы.
Существование этого государственного культа подтверждается множеством сведений из богазкёйских табличек, а религиозные представления, лежавшие в его основе, раскрываются в молитвах различных членов царского дома и тщательных инструкциях, адресованных жрецам и храмовым прислужникам. Кроме того, сохранились чрезвычайно интересные мифологические поэмы, в которых характеры божеств обрисованы очень живо и ярко; но в большинстве своем эти божества не принадлежали к государственному культу (или же играли в нем совершенно иные роли, чем в мифологических сюжетах). Таким образом, эти мифы, очевидно, происходят от локальных культов, но место их происхождения нигде не указывается и о связанных с ними обрядах и ритуалах нам ничего не известно. С другой стороны, о прочих местных божествах и посвященных им культовых центрах мы не знаем почти ничего, кроме имен и названий.
Несколько прояснить этот вопрос нам помогают монументальные произведения искусства. В отличие от глиняных табличек памятники скульптуры распространены по всей территории Хеттского царства и порой предоставляют нам непосредственные сведения о местных культах. Если в табличках содержатся только имена божеств и названия культовых центров, то на памятниках мы находим типизированные изображения божеств, связанных с определенной местностью. Отличительными признаками типов обычно служат: а) оружие или орудие труда в правой руке; б) символический предмет в левой руке; в) крылья или иные дополнительные детали; г) священное животное, на спине которого стоит божество. С точки зрения исследователей хеттской религии, основной недостаток этих памятников заключается в том, что большинство из них было воздвигнуто уже после падения Хеттской империи, в период, когда синкретические тенденции уже затронули не только столичный, но и большинство местных культов. Поэтому полагаться на свидетельства этих памятников можно с большой осторожностью. Из тех немногих монументов, что с уверенностью датируются эпохой империи, важнейшим является скальное святилище в Язылыкая (тур. «скала изваяний»), расположенное приблизительно в двух милях от Богазкёя. Стены естественного углубления в горном склоне здесь украшены горельефным изображением хеттских богов и богинь, которые шествуют двумя процессиями, встречающимися в центре дальней стены, напротив входа (фото 12 и 13). Это памятник государственной религии. Многие божества несут в руках символические предметы. Несмотря на то что за минувшие века рельеф сильно пострадал от выветривания, недавние достижения в расшифровке хеттских иероглифов обнаружили перед нами удивительный факт: оказывается, в XIII веке до н. э. теологи хеттской столицы восприняли хурритский пантеон. О том, при каких обстоятельствах и как именно это случилось, мы поговорим позднее.
2. МЕСТНЫЕ КУЛЬТЫ
Пантеон хеттской Анатолии возглавлял бог грозы, и это неудивительно, ибо, в отличие от засушливых равнин Месопотамии, Анатолийское нагорье — страна бурь и дождей. Сохранилось множество местных памятников с изображениями различных типов этого божества, а из текстов явствует, что культ бога грозы ассоциировался с очень многими городами. На памятниках сирийского искусства этот бог нередко изображается одиноко стоящим, с топором в правой руке и символической молнией — в левой; на анатолийских памятниках он едет по горам (изображенным в антропоморфном облике) на колеснице примитивного типа, запряженной быками. Бык — священное животное бога грозы, подчас замещавшее его на алтарных изображениях (как, например, на ортостатах из Аладжа-хююка; см. рис. 11). Образ бога грозы, стоящего на спине быка, по-видимому, появился позднее; в эпоху Римской империи он получил широкую известность под именем Юпитера Долихена.
В мифологии бог погоды предстает убийцей дракона Иллуянки (изложение мифа см. ниже).
Самые знаменитые храмы бога грозы были обнаружены в области Тавра и на равнинах Северной Сирии. К тому времени эти территории входили в состав Хеттской империи, преобладающую часть населения которой составляли хурриты; соответственно в этих районах поклонялись хурритскому богу грозы Тесубу и его супруге Хебат.
В хурритском пантеоне богиня Хебат (или Хепит) почти не уступает по значению своему, мужу Тесубу. Этой божественной чете поклонялись в Алеппо, Самухе (современная Малатья), Кумманни (античная Комана), Уде (античная Гида), Хурме и Апцисне. Хебат изображалась как степенная женщина без особых атрибутов, иногда стоящая на спине льва — своего священного животного. В Кумманни именно она возглавляет пантеон; и в связи с этим немаловажно, что Комана впоследствии стала культовым центром богини войны Ма-Беллоны. Однако в хеттскую эпоху богиня Кумманни не ассоциировалась с войной. Возможно, черты воительницы она приобрела позднее, под действием синкретических процессов.
