Алексей Подъяпольский - Пропавшая история
Эти сведения и могли побудить Нагих и Юдина к немедленным действиям, — а если так и было, то Годунов заставил угличских заговорщиков выступить раньше примерно на месяц!
2 июля в Московском Кремле высшие чины государства заслушали полный текст угличского «обыска». Собрание выразило полное согласие с выводом комиссии о нечаянной смерти царевича, но значительно больше внимания было уделено «измене» Нагих, которые вместе с угличанами побили государевых людей. Было решено схватить Нагих и угличан, «которые в деле объявились», и доставить их в Москву.
Это совещание в Кремле проходило в условиях прифронтового города — утром 4 июля 1591 года стотысячное войско крымского хана Казы-Гирея заняло Котлы. Русские войска располагались на позициях у Данилова монастыря в подвижном укреплении — «гуляй-городе». Но генерального сражения не произошло. Весь день 4 июля шла интенсивная перестрелка с передовыми татарскими сотнями, а ночью враг внезапно ушёл от Москвы.
Историки считают, что бегство татар из-под Москвы было вызвано имитацией русскими подхода больших подкреплений, ночной ложной атакой татарского лагеря в Коломенском и памятью татар о своём страшном поражении под Москвой в 1572 году, ещё при Иване Грозном. Всё это верно, но вот вопрос: когда крымская армия выступила в поход на Москву?
От Перекопа до Москвы 1100 км (линейкой по карте), на самом же деле при конном передвижении больше. Крымчаки могли выступить в поход не ранее, чем подсохнет после снегов земля и появится достаточный травяной покров для прокорма лошадей. Вдобавок Казы-Гирей шёл не быстрым кавалерийским рейдом — с ним была турецкая артиллерия и отряды янычар с обозами. Предположительно, на переход Перекоп—Коломенское Казы-Гирею потребовалось дней 25, и следовательно, татары могли выйти в поход в начале июня, когда получили, наконец, тайную весть из Углича.
Официальный приказ о доставке в Москву Нагих и прочих исходил от царя, но он только «к сему руку приложил» — это был приказ Годунова, который первым понял, что Нагие совершили измену настоящую, пригласив на помощь для захвата власти злейших врагов России — крымских татар.
Расчёт иезуитов, именно их, был примерно такой: царевич Дмитрий «погиб» в результате несчастного случая, царь Фёдор умер. Годунов как соправитель и брат нынешней царицы Ирины продолжает оставаться во главе государства, к Москве приближается армия Казы-Гирея, и в этот момент «оживает» Дмитрий, а Нагие обвиняют Годунова в попытке захвата власти путём убийства законного наследника престола, которого «Бог спас от смерти».
Фёдор детей не имел, так что Дмитрий был самый что ни на есть законный наследник трона. В стране началось бы на 15 лет раньше Смутное время, но с участием не поляков, а крымских татар, и ещё неизвестно, чем и как оно бы закончилось.
Но живой царь Фёдор «спутал карты» как заговорщикам в Угличе, так и Казы-Гирею. Хан не рассчитывал на упорное сопротивление русских войск, усиленных полевой артиллерией, а получив при подходе к Москве сведения, что царь Фёдор на троне и о подкреплениях, подошедших к Москве, встревоженный атакой на лагерь в первую же ночь под Москвой и помня жестокий урок 1572 года, Казы-Гирей, возможно, первым побежал назад в Крым…
После бегства татар было проведено следствие об измене Нагих. По приказу Фёдора (фактически — Годунова) Мария была пострижена в монахини и сослана в Белоозеро, её братья заточены в тюрьму, многие их слуги казнены, сотни угличан отправились в ссылку в Сибирь, но вряд ли среди казнённых или сосланных был «стряпчий Юдин» — иезуиты умели вовремя «сделать ноги».
Кем мог быть по национальности «стряпчий Юдин»? Очень возможно, что он происходил из восточных областей тогдашней Польши и был хотя бы наполовину русским, причём русский родитель должен был иметь московское происхождение, ибо следователи комиссии Шуйского, да и вообще жители центральных районов России смогли бы заметить произношение — в те времена «на слух» довольно точно определяли район рождения, отличая свободно москвича от, например, нижегородца или ярославца.
Для чего же иезуитам нужно было заваривать эту «угличскую кашу»?
Прицел был дальний — превращение России в католическую страну. Но сорвалось — Борис Годунов сумел обезвредить заговор, так и не узнав о нём практически ничего, ибо Юдин исчез, а все остальные молчали, зная, что если Борис дознается до правды, то постригом, тюрьмой и ссылкой это не ограничится — только плахой.
Так что Лжедмитрий I вполне мог быть Дмитрием I, но события 1605 года были уже третьей (!) попыткой Ватикана превратить Россию в католическую страну, и лишь в 1612 году князь Пожарский и гражданин Минин окончательно поставили точку в этой отнюдь не последней попытке чужеземной экспансии против России — первую же попытку иезуиты сделали почти за 60 лет до окончания Смутного времени.
ЛитератураСкрынников Р.Г. Лихолетье. М., 1988.
КНЯЖНА И «АМПЕРАТОР»
В истории случаются странные совпадения. Объяснить их рационально, как правило, не удаётся, а потому проще (и спокойнее) считать случайными.
Заливает тюремную камеру невская вода, в панике лезут на соломенный матрац крысы, в ужасе прижалась к стене стоящая на постели молодая женщина — такой предстаёт на известной картине К.Д. Флоренского смерть легендарной княжны Таракановой.
Долгое время считалось, что Емельян Пугачёв — это стихийный народный вожак, борец за народное счастье. Но странно, что о Пугачёве в народе не было сложено ни одной песни. Есть песни о Степане Разине, о разбойнике Кудеяре, есть фольклор о других менее знаменитых «лихих людишках», но про «Емельку» песня «Тулупчик заячий» появилась только в наше время и довольно быстро сошла с эстрады.
Емельян Пугачёв и княжна Тараканова были современниками и почти ровесниками (разница 10 лет). Их судьбы различны, но финал оказался в 1775 году почти одинаков — плаха в Москве и камера в Петропавловской крепости в Петербурге, обострившая туберкулёз лёгких. Практически никто из историков, досконально изучавших «дело Таракановой» и «дело Пугачёва», не попытался свести их в одно. Самозванку и самозванца всегда рассматривали только по отдельности, не обращая внимания на политическую обстановку, сложившуюся в Европе той эпохи. Попробуем взглянуть на происходившие тогда события с современной военно-экономическо-политической точки зрения.
Пятый год длится русско-турецкая война за выход России к Чёрному морю. Русская армия прорвалась в Крым, идут сражения в придунайских областях, в Греческом архипелаге героически сражается Балтийская эскадра адмирала Спиридова. Для побед армейских и флотских нужна прежде всего чётко работающая экономика, снабжающая армию и флот всем необходимым.
Но экономика держится на финансах, т.е. деньгах, а денег в России не хватало всегда. Только снаряжение эскадры Спиридова обошлось русской казне в 1 миллион 900 тысяч золотых рублей, что по тем временам было колоссальной суммой, а эта сумма была затрачена ещё только в процессе подготовки флота. Что же тогда говорить о расходах на сухопутную армию и ведение войны в течение нескольких лет — и вводила Екатерина II всё новые и новые налоги, чтобы поддержать государственный бюджет.
Но, как обычно бывает, вся тяжесть новых налогов легла на простой народ, из которого выжималось всё и даже больше, правда, жалованье всем старались платить без задержек. В этом отношении Екатерина-немка превзошла последующих правителей России, т.к. понимала, что не будешь платить — не усидишь на троне!
И в самый разгар войны на Южном Урале появился человек, которому Пётр Гринёв подарил по доброте душевной заячий тулупчик. Пугачёв был казаком, участвовал в Семилетней войне, потом пожил дома, в станице Зимовейской, полтора года, был снова призван, на этот раз усмирять беглых раскольников, опять вернулся домой, опять призван, уже на русско-турецкую войну. В Зимовейской остались жена и трое детей. В турецкой кампании провоевал два года и даже получил чин хорунжего, но царская служба ему вдруг надоела. Пугачёв «весьма заболел» — «гнили руки и ноги, чуть не помер». Хорунжий отправился в Черкасск и попросил отставки, но какая может быть отставка, если идёт большая война, — и он дезертирует.
Идёт 1771 год, Пугачёва трижды ловят и трижды он бежит. В 1772 году ещё два ареста и два побега, потом скитания: под Белгород, по Украине, по Польше, оттуда на Дон, Волгу и далее на Урал.
Можно предположить, что до Польши Пугачёв был обыкновенным дезертиром, а после пребывания в Польше стал мятежником, объявив себя «государем Петром Фёдоровичем». Некоторые историки довольно робко высказывали мысль о том, что Пугачёв был кем-то подготовлен в Польше для дальнейшей своей деятельности, но доказать это не смог никто. В принципе это неудивительно — во все времена все спецслужбы «хранили вечно» молчание о своих операциях. Если так и было, то некая спецслужба успела вовремя — в том же 1772 году произошёл первый раздел Польши между Австрией, Пруссией и Россией, к которой отошла восточная часть Литвы.
