Ким Маккуарри - Последние дни инков
Писарро, однако, все еще нуждался в Альмагро. Он высоко ставил организационные способности своего компаньона, его умение найти новых рекрутов, его готовность взять на себя львиную долю от того огромного объема дел, который был сопряжен с подготовкой завоевательной экспедиции. Но Альмагро чувствовал себя обойденным: Писарро, а не ему было дано дозволение на завоевание Перу. И даже если бы Альмагро отказался участвовать в этом предприятии, он не мог бы помешать Писарро самостоятельно отправиться к берегам Перу.
Тесно общаясь с Альмагро на протяжении длительного времени, Писарро знал своего партнера слишком хорошо. Он знал сильные и слабые стороны этого человека, его тщеславие. Подобно Писарро, Альмагро явился на свет незаконнорожденным ребенком. Соответственно он очень нуждался в том, чтобы утвердить себя и свое имя. Писарро также знал, что Альмагро хотел равноправных отношений, что он не хотел обращения с собой как с низшим по положению, и что он требовал к себе уважения. Более чем чего-либо еще, Альмагро желал получения губернаторского поста, он хотел стать повелителем в своем государстве.
В результате сложных переговоров Писарро наконец удалось убедить своего разозленного партнера в том, что он, Писарро, постарается уговорить короля предоставить Альмагро губернаторскую власть над другой территорией. Получив достаточное количество авансов, Альмагро в итоге согласился пойти на перемирие и возобновил подготовку к предстоящей совместной экспедиции.
Четыре года спустя, в апреле 1533 г., когда Диего де Альмагро спустился со своим отрядом в город Кахамарку, он наконец встретился с Франсиско Писарро. Два военных лидера тепло поприветствовали друг друга; в конце концов, в свете нынешних воодушевляющих событий они были вполне готовы покончить с былой враждебностью. Писарро с явной гордостью представил Альмагро ошеломленному Атауальпе, затем он провел своего партнера в охраняемую комнату, заполненную почти до самой белой черты, проведенной Атауальпой, бесчисленными сверкающими золотыми предметами. Той же ночью Писарро распорядился зарезать несколько лам, чтобы накормить людей Альмагро.
Несмотря на внешнюю демонстрацию дружеских чувств, напряжение в отношениях между двумя партнерами оставалось. Еще до того, как Альмагро прибыл, до Писарро дошли слухи, что его партнер может попытаться самостоятельно завоевать Перу. Но Альмагро не дал и тени сомнения в такого рода намерениях. Вообще Писарро всегда был склонен считать Альмагро своим приспешником, стоящим на ступень ниже его самого. Несмотря на наличие между ними узаконенных партнерских отношений. Писарро рассматривал Перу и титулы, сопутствовавшие завоеванию этого государства, как исключительно свое собственное достояние. Он был готов поделиться определенным количеством богатства и власти с Альмагро, но совершенно не был склонен рассматривать своего приземистого партнера как равного.
С прибытием Альмагро число испанцев в Кахамарке превысило 300 человек, и они были разделены на две четко разграниченные группы. Те, кто принимал участие в пленении Атауальпы и в резне на городской площади — 168 человек, — станут известны как «люди Кахамарки». Они имели право на свою долю в том богатстве, которое было предоставлено в качестве выкупа за Атауальпу, соответственно в скором будущем им суждено было стать настоящими богачами. Испанцы же, которые прибыли с Альмагро, при всем том, что они должны были участвовать в покорении оставшейся части империи, могли рассчитывать только на символическую долю в общем объеме сокровищ Атауальпы. Все дело было в том, что они не принимали участия в ключевом моменте завоевания. По словам Педро Писарро,
«Альмагро… не хотел… чтобы было произведено такое неравное разделение, — он хотел, чтобы он и его компаньон [Писарро] получили по половине всего, а что касается остальных испанцев, то предводители военной кампании дали бы каждому по 1000 или, самое большее, по 2000 песо каждому. Надо сказать, что в этом деле маркиз повел себя очень по-христиански, — он решил никого не лишать заслуженных им богатств. Поскольку распределение богатств было осуществлено между всеми испанцами, вошедшими в Кахамарку и принявшими участие в пленении Атауальпы… тем, кто явился позже, не досталось ничего».
Одним из тех, кто явился «позже» и кому не досталось почти ничего, был партнер Писарро, Диего де Альмагро.
Когда новоприбывшие увидели комнату, полную золота, и стали свидетелями того, что драгметаллы ежедневно продолжают прибывать, это, естественно, разожгло в них аппетиты и пробудило стремление побыстрее завершить процесс получения выкупа. Лишь когда выкуп будет собран, и они покинут Кахамарку, они смогут начать грабежи ради собственной выгоды. Между тем безутешный Атауальпа взирал на испанцев со все возрастающим отчаянием.
13 июня 1533 г., через два месяца после прихода Альмагро, двое испанцев, до сих пор находившихся в Куско, наконец прибыли в Кахамарку, сопровождая караван, состоявший из 223 лам, груженных золотом и серебром. Если учесть, что каждая лама несла на себе груз примерно в 50 фунтов, то весь караван должен был увеличить общее количество собранных сокровищ Атауальпы более чем на 11 000 фунтов. Можно только представить себе, какова должна была быть реакция второй группы испанцев, когда они осознали, что из доставленных сокровищ им не достанется ни грамма. Хотя новоприбывшие проделали такой же длинный путь, что и их компаньоны, и им пришлось столкнуться с немалыми трудностями и опасностями, они явились слишком поздно, чтобы принять участие в дележе выкупа.
Четыре дня спустя, когда отношения между испанцами начали становиться все более напряженным и, Писарро распорядился приступить к плавке золота. Он также приказал, чтобы серебро, которое к тому времени было уже расплавлено, было поделено между «людьми Кахамарки». За четырехмесячный период, с марта по июль 1533 г., испанцы отправили в печи более 40 000 фунтов священного инкского золота и серебра. Примерно половина испанцев наблюдала за этим процессом с чувством радости, тогда же как другая половина взирала на все это с растущим чувством зависти. Предметы искуснейшей работы — золотые и серебряные статуи, сосуды, самые разнообразные украшения — все это превращалось в бесформенный расплав, который затем отливался в формы для получения слитков. В наше время инкские золотые и серебряные изделия представляют собой величайшую редкость — львиная их доля исчезла около пяти столетий назад в печах Кахамарки.
Наконец настал момент, которого столь долго ожидали испанцы. В то время как нотариусы отслеживали процесс взвешивания и деловито заносили на бумагу все данные, ставя затем внизу документов подписи и печати, всадники выходили один за другим и получали на руки 180 фунтов серебра и 90 фунтов золота в 22,5 карата — золото и серебро были достаточно чистыми, чтобы немедленно переплавить их в монеты. Учитывая, что один фунт золота был примерно равен двухгодичной зарплате моряка, можно подсчитать, что 90 фунтов золота составляли размер зарплаты за 180 лет, — это если не считать серебра. И хотя пехотинцы получали только половину этого количества, то есть девяносто фунтов серебра и сорок пять фунтов золота, вполне очевидно, что все 168 испанцев, прибывших вместе с Писарро в Кахамарку, стали владельцами такого богатства, о котором они не могли даже помыслить. Теперь при желании они вполне могли начать собирать свои скудные пожитки и возвращаться в Испанию — и никогда уже более в жизни не работать.
Но у Франсиско Писарро не было мыслей бросить дела. Он прибыл в Перу не за тем, чтобы обрести возможность уйти на покой, а для того, чтобы создать феодальное королевство — королевство, которым он сам будет править. Но чтобы завоевать такое королевство и затем управлять им, Писарро до крайности нужны были конкистадоры, которые, так же как и он, имели намерение обосноваться в этой стране. Хотя Писарро и позволил нескольким женатым воинам отбыть назад после дележа богатств, остальным он приказал оставаться в Перу, по крайней мере до тех пор, пока завоевание не будет закончено.
Среди тех, кто должен был отбыть назад, был и тридцатидвухлетний брат Писарро, Эрнан, которому Писарро велел присматривать за богатством, отправлявшимся королю в Испанию. Писарро больше никому не мог доверить доставку королевской прибыли, составлявшей стандартные 20 процентов, которые должны были платить все конкистадоры, чтобы иметь возможность осуществлять разграбление Нового Света на законных основаниях. Из этой огромной массы драгметаллов, собранной в Кахамарке, король и королева Испании получили 5200 фунтов серебра и 2600 фунтов золота.
Когда Эрнан Писарро и еще небольшая группа испанцев готовились к отбытию, остающиеся конкистадоры торопливо писали письма, желая передать их на родину с возвращающимися. Из всей этой массы писем сохранилось только одно: оно написано одним из личных прислужников Франсиско Писарро, Гаспаром де Гарате, молодым баском, которому только шел третий десяток. Подобно другим своим соотечественникам, Гаспар жаждал как можно быстрее поведать своей семье о своем недавно обретенном богатстве.
