KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Гвин Джонс - Викинги. Потомки Одина и Тора

Гвин Джонс - Викинги. Потомки Одина и Тора

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Гвин Джонс, "Викинги. Потомки Одина и Тора" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

О политике верховных властителей в отношении торговли мы уже имели случай поговорить, когда обсуждали строительство Даневирке и отношения Харальда Синезубого с вендами; а в дальнейшем мы коснемся деятельности шведских конунгов, щедро и с большой выгодой для себя покровительствовавших Хельгё и Бирке.

Помимо всего прочего, чеканка монеты и контроль за денежным обращением, хотя и стали прерогативами верховной власти достаточно поздно, существенно ее упрочили. В части II этой книги мы уже попытались проследить, каким образом северные королевства обретали некое подобие целостности. Обсуждение этого будет продолжено в части IV. Пока же следует только добавить, что на исходе эпохи викингов христианские конунги получали могучую поддержку со стороны церкви, в лице ее ученых служителей с немалым дипломатическим и административным опытом.

"Те, кто молится, те, кто воюет и те, кто трудится, — сказал наш король Альфред, — без них (король) не сможет исполнить ни одну из возложенных на него задач. Но с ними он воистину король!" Династии конунгов пользовались в трех скандинавских странах таким почтением, что ярлы Хладира, правившие в Норвегии много лет, не назывались конунгами, а удовольствовались (по своей ли воле или под нажимом) тем, что сохраняли древний титул ярлов.

Класс свободных людей, владевших землей и скотом, — бондов (др. — сканд. bondi, ранее: buandi, от bua — жить, обитать, иметь дом), включавший в себя весьма широкий спектр людей — от бедных держателей, сидевших на чужой земле, до крупных землевладельцев — был, как мы уже сказали, основой основ скандинавского общества. Как и повсюду в Европе, подавляющее большинство населения Скандинавии жило заботами об урожае, погоде, скоте или дичи. Там, где имелись обширные пахотные земли и пастбища, как в Дании или южной и центральной Швеции, многочисленные дворы часто объединялись в небольшие поселения. В остальных местах людей было мало, и отдельные хутора могли отстоять друг от друга на огромные расстояния, как практически везде в Норвегии и Исландии, на севере Швеции и на балтийских островах. Бонд порой занимался и иными делами: плавал по морям, торговал, ходил в викингские походы; в северных областях — охотился или ловил рыбу, но перво-наперво и в основном он оставался землепашцем, даже если из-за постоянных отлучек или из-за того, что владения его были слишком велики, ему приходилось использовать труд других людей — свободных и рабов. Давнее, грубое, но весьма наглядное определение северных поселенцев на атлантических островах как землепашца с рыболовной сетью иди рыбака, пашущего землю, короче, пахаря земли и моря, не столь уж далеко от истины, когда речь идет о жителях обширных побережий Скандинавского полуострова и близлежащих островов. Земля была для этих людей чем-то большим, чем просто собственность, дающая средства к существованию; исландская традиция называет в качестве одного из самых чудовищных деяний Харальда Прекрасноволосого то, что он покушался на наследные права o?alsma?r, владельцев одалей (наследственных земель) (61). Ощущение кровной связи со своей землей вполне естественно для тех, чьи отцы рубили леса, осушали болота, расчищали каменные завалы, осваивали безжизненные пустоши и горные пастбища, вгрызались в промерзшую землю, а когда инеистые великаны выступали в поход, обороняли свой крошечный мир от суровой зимы — настолько жестокой и долгой, что весной ослабевший скот приходилось на руках нести из загонов к дающим жизнь лугам. Нехватка земель и страстное желание получить их вели норвежцев в их странствиях на острова Атлантики и в Америку. В IX в. даны в Англии не только захватывали земли, но и, как утверждают некоторые, покупали их, расплачиваясь награбленным. Несколько дворов, имевших, кроме собственных, еще общие земли и пастбища, представляли собой исходную территориально-административную единицу. Число дворов и размеры общих земель могли варьироваться в достаточно широких пределах, и именовались такие образования в разных случаях по-разному, но люди в них были связаны общими интересами, помогали друг другу, имели определенные права и обязанности, исполняли общие законы и совместно совершали религиозные церемонии. Эти мелкие объединения вместе составляли провинции, совокупность провинций образовывала королевство. В результате бонд, живший на земле и имевший голос на местном и областном тингах, становился главной фигурой на всех уровнях — в собственном доме, поселении, области и королевстве.

В эпоху викингов существовал еще один мирный или почти мирный промысел — торговля. Ее роль в жизни скандинавского общества сравнима с ролью земледелия. С начала 2-го тысячелетия до н. э. в Скандинавии прослеживается та же последовательность культур, что и южнее в Европе, и объяснить это можно только наличием торговых связей. Юг с вожделением взирал на богатства севера, северу требовались товары с юга. Медь и олово доставляли по рекам из Центральной и Юго-Восточной Европы к морю. Главный путь пролегал по Эльбе и далее вдоль западных берегов Шлезвига в Ютландию, где только ленивый не отыщет сегодня мелкие, тусклые янтарики — все, что осталось от былых буро-желто-оранжевых сокровищ. Янтарь, ценившийся за красоту и магические свойства, везли морем и по суше в Британию, Францию, на Иберийский полуостров, в Италию, Средиземноморье и даже в Микены. Благодаря ему Ютландия оказалась форпостом культуры бронзового века в северных землях. Шли века, бронзовый век сменился железным, но северянам по-прежнему требовались золото и серебро, филигрань, стеклянная посуда, тонкие ткани, драгоценные камни и вино, а на юге ждали от них зимнего урожая медвежьих шкур, соболиных, беличьих и куньих шкурок и в придачу к ним — моржовый клык, оленью кожу, воск, корабельные канаты, рабов и все тот же янтарь. Эти торговые связи просуществовали неизменными до конца эпохи викингов. В ряде случаев трудно сказать, попали ли чужеземные сокровища и монеты на север как военная добыча, пиратский трофей или благодаря честной торговле. Но все же одними только грабежами невозможно объяснить присутствие ирландской бронзы в Усеберге, скандинавской и славянской керамики в Волине, арабских, германских и англосаксонских монет на Готланде, куфийского серебра, посуды с Рейна, фризских тканей и франкского оружия в Бирке и шведской железной руды и шлака в Хедебю. И в дополнение к этому — уже названные товары, которые, пожалуй, имеет смысл перечислить еще раз: рабы, оружие, меха, солод, вино, фрукты, моржовый клык, канаты, украшения, шелк, шерсть, рыба, дерево, орехи, оленьи рога, соль, мельничные жернова, скот, гребни, горшки, сало, монеты, даже европейское платье (его обнаружили в том числе в Гренландии), Весы и гирьки, встречающиеся в скандинавских захоронениях вместе с серебряными слитками, со всей очевидностью говорят о том, что их хозяин трудился на торговом поприще. Оценить удельный вес торговли в экономике скандинавского общества невозможно, но несомненно она занимала важное место. В письменных источниках содержится немало упоминаний о торговле и связанных с нею странствиях.

Король Уэссекса Альфред в 890-х гг. включил рассказ об одном из таких путешествий в свой перевод Орозия, благодаря чему это описание лучше других знакомо английскому читателю.

"Охтхере сказал своему лорду, королю Альфреду, что он жил далеко на севере Норвегии (62). Он жил, сказал он, на самом севере земель, раскинувшихся по берегам Норвежского моря. И еще он сказал, что эти земли тянутся дальше на север, но в тех краях никто не живет, кроме саамов, которые останавливаются то здесь, то там, зимой охотятся, а летом ловят рыбу.

Однажды, рассказал он, ему захотелось узнать, как далеко на север простираются земли и живет ли кто к северу от необитаемого края. Он отправился тогда на север вдоль берега. По правому борту все время пути были необитаемые земли, по левому первые три дня — открытое море. Охотники на китов не бывают севернее тех мест, но он продолжал плыть на север еще три дня, пока не достиг точки, где берег отклонялся к востоку или море вдавалось глубоко в сушу — что это за земли, он не знал (63). Он подождал там северо-западного ветра и затем плыл на восток вдоль берега как мог еще четыре дня. В том месте он подождал северного ветра, ибо берег отклонялся к югу или море вдавалось глубоко в сушу — что это за земли, он не знал. Оттуда он плыл на юг вдоль берега как мог еще пять дней. Там текла большая река. Они свернули туда, ибо не отважились пересечь реку из страха перед нападением, поскольку другой ее берег был весь обитаем. Ему не встречались обитаемые земли с тех пор, как он покинул дом; но на всем пути по правому борту был необитаемый край, где нет никого, кроме рыбаков, птицеловов и охотников (и все они саамы), а по левому — открытое море…

Он отправился туда, помимо прочего, ради охоты на моржей, ибо кость их клыков превосходна (несколько таких клыков привезли королю) и шкуры их очень хороши для корабельных канатов. Этот кит меньше других китов: не более семи элей в длину. Но на его (Оттара) родине охота на китов лучше: там они сорок и восемь элей в длину, а самые большие — пятьдесят. Он сказал, что вместе с пятью другими корабельщиками убил шестьдесят китов за два дня. Он очень богатый человек, а богатство у его сородичей составляют звери. Когда он был у короля, у него еще оставалось шесть сотен прирученных зверей, которых он еще не успел продать. Их называют оленями, а шесть из них были подставные. Такие олени очень высоко ценятся у саамов, ибо с их помощью они ловят диких оленей. Он один из первых людей в своей земле, но при том у него только двадцать голов скота, двадцать овец и двадцать свиней и свое маленькое поле, которое он пашет на конях. Но в основном их богатство слагается из той дани, которую платят им саамы звериными шкурами и пухом, китовым усом и корабельными канатами из китовых (т. е. моржовых) и тюленьих шкур. Каждый саам платит дань по своей знатности. Самые знатные должны давать пятнадцать куньих шкурок, пять оленьих шкур, одну медвежью и десять мер перьев, и одежды из медвежьих или выдровых шкур, и два корабельных каната по шестьдесят элей в длину — один из китовой шкуры, другой из моржовой…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*