Владимир Кузнечевский - Сталин: как это было? Феномен XX века
«За время пути, — продолжал И.И. Долгих, — умерло 500 человек детей и стариков, преимущественно на почве желудочных заболеваний…Смертность на отдельных участках, преимущественно детей, достигает 10—35 человек в сутки. В данное время ориентировочная цифра смертности — около 1000 человек».
В отчете прокуратуры СССР за 1931 год, посвященном «надзору за ссылкой и спецпереселением в Нарымском крае», отмечалось:
«По Парабельской комендатуре в течение лета умерло 1375 человек, из них 1106 детей». «По Средне-Васюганской комендатуре — 2158 человек, или 10,1% к общему составу, из них мужчин — 275, женщин — 324, детей — 1559». «В числе умерших взрослого населения 75% составляют старики». «На Нижне-Васюганской комендатуре с июля по 1 сентября умерло 1166 человек».
Таких докладов было — не перечесть. Политбюро ЦК и лично Сталин имели полную информацию о том, какую политику по отношению к крестьянству они осуществляют: в Москву нескончаемым потоком шли письма от спецпереселенцев с жалобами на гибельные условия существования. Но реакция на этот народный стон была только одна. Выступая на XVI съезде ВКП(б) 2 июля 1930 года, генсек говорил:
«— Или, например, вопрос о чрезвычайных мерах против кулаков. Помните, какую истерику закатывали нам по этому случаю лидеры правой оппозиции? “Чрезвычайные меры против кулаков? Зачем это? Не лучше ли проводить либеральную политику в отношении кулаков? Смотрите, как бы чего не вышло из этой затеи”. А теперь мы проводим политику ликвидации кулачества, как класса, политику, в сравнении с которой чрезвычайные меры против кулачества представляют пустышку. И ничего — живем».
До сих пор в литературе идут дискуссии о числе высланных кулаков. Начало этим спорам положил А.И. Солженицын, который назвал цифру сосланных «в тундру и тайгу миллионов пятнадцать мужиков».
По данным доклада Ягоды Сталину от 16 октября 1931 года, в 1930 году было выселено 77 975 семей кулаков, а в 1931-м — 162 962 семьи (всего 1 158 986 человек, среди них 454 916 детей){101}.
8 1991 году В.Н. Земсков в статье «Кулацкая ссылка в 30-е годы» на основе изучения архивной документации подсчитал, что на спецпоселение было отправлено 381 026 семей общей численностью 1 803 392 человека{102}.
Д. Волкогонов пишет, что «под раскулачивание попали 8,5—9 миллионов российских мужиков, их жен, детей, стариков. Около четверти погибли в первые месяцы после раскулачивания, еще четверть — в течение года»{103}.
Приведенные Волкогоновым цифры многие авторы российской сталинианы до сих пор отказываются считать достоверными. Дело в том, что на самом-то деле он подсчеты не производил, так как с государственными архивами в этом плане практически не работал, ограничившись так сказать, «снятием сливок» — знакомством с бумагами «Особой папки» Политбюро и Сталина. В качестве аргумента достоверности приведенной им цифры генерал сослался на мемуары Черчилля, где сам Сталин оперирует цифрой раскулаченных в 10 млн. человек.
Зеленин на основе изучения архивных документов сообщает, что «к концу 1931 года в лагерях находилось 365,5 тысяч (раскулаченных), а вместе с членами их семей — 1,7 млн. человек». В 1932 году, согласно записке зам. председателя ОГПУ Ягоды в адрес Сталина, на спецпоселении вместе с членами семей находилось 1,4 млн. человек. Численность уменьшалась «прежде всего, за счет побегов и высокой смертности».
Так что «разъяснение» ЦИК СССР о том, что власть не имела целью «физическое уничтожение раскулаченных», может ввести в заблуждение только тех, кто «сам обманываться рад» в стремлении оправдать намерения и действия Сталина в ходе коллективизации.
Впрочем, и приведенные выше цифры не дают реальной картины уничтожения самой деятельной части русского крестьянства. В лагерные списки не могли попасть те, кто погиб в ходе раскулачивания. Н. Капченко приводит рассказ очевидца, который так описывает этот процесс: «Много погибло человеческих душ во время выселения кулаков. При 40 градусов мороза везли семьи на лошадях в Тюмень, в Тобольск. В одном городе Тобольске похоронено около 3 тысяч людей. Это совершенно неповинные жертвы. Это похоже на то, что когда-то Ирод издавал приказ избить младенцев до 6-месячного возраста. Пусть считают меня кулаком за то, что я не желаю пойти в колхоз, но при чем же тут дети виновны…»
И. Зеленин, комментируя огромный процент смертности среди спецпоселенцев в Сибири, пишет: «Иными словами, детей и стариков вольно или невольно отправили в Нарымский край на верную смерть» (туда, где в июле—августе 1912 года отбывал ссылку и сам Иосиф Джугашвили, который в то время еще не был Сталиным. — Вл. К.) Оговорка «вольно или невольно» носит, конечно, смягчающий характер. Это действительно эвфемизм: именно на смерть Сталин их и отправлял.
Таким образом, по Зеленину, число раскулаченных вместе с членами их семей никогда не превышало 1,7 млн. человек. Ушедший из жизни в 2004 году Илья Евгеньевич является одним из крупнейших (и честнейших) российских исследователей истории коллективизации и колхозного крестьянства, его данным доверять можно. Но и Зеленин точных данных знать не может, поскольку он оперирует обнаруженными в архивах документами, а даже из приведенных выше писем спецпереселенцев видно, что и ОГПУ многие людские потери не учитывало, так как не знало о них и в своих бумагах не отражало.
Нескончаемый поток жалоб от спецпереселенцев, спецсводки ОГПУ о высоких процентах смертности среди ссыльных, письма Вышинского в ЦИК о том, что прокурорские проверки свидетельствуют о бесчеловечных методах работы низовых звеньев чекистов, о зверствах низовых начальников в местах поселений ужасали даже тех, кто сверху санкционировал эти спецвыселения. 7 августа 1931 года Комиссия по вопросам спецпереселенцев (раскулаченных крестьян) приняла Постановление, согласно которому предложила обеспечить спецпереселенцам в местах их поселения (Сибирь, Север) выделение земли под личные огороды и посевы, разрешение на приобретение скота, налоговые льготы, помощь властей в организации жилищного строительства и т.д., а также Комиссия предложила «признать возможным восстановление в правах молодежи, достигшей 18-летнего возраста, до истечения 5-летнего срока в тех случаях, когда эта молодежь проявила себя с положительной стороны, …с предоставлением им права свободного проживания». 10 августа 1931 года Политбюро утвердило Постановление Комиссии о спецпереселенцах, а ЦИК подготовил соответствующий закон.
Однако 26 августа 1931 года осторожный Каганович, который Сталина знал лучше, чем другие, решил запросить мнение генерального секретаря на этот счет. Но генсек был непреклонен. Его ненависть к крестьянству границ не знала. После четырехдневных раздумий генсек отвечает Кагановичу:
«Никакого закона ЦИКа о досрочном восстановлении в правах отдельных бывших кулаков не нужно. Я так и знал, что в эту мышиную щель обязательно захотят пролезть ослы из мещан и обывателей…»
Будучи коренным уроженцем Восточной Сибири, я в разных ситуациях имел сотни бесед с теми, кто выжил в этих спецпоселениях в Иркутской, Тюменской и Томской областях в 1930-е годы, и могу засвидетельствовать их рассказы о том, что они и слыхом не слыхивали ни о каких послаблениях со стороны властей, которое изменило бы общую картину их условий жизни. Раскулаченных в концлагерях как уничтожали с 1929 года, так и продолжали это делать до самой Великой Отечественной войны.
А между тем именно эти люди, когда наступила лихая година, грудью встали на защиту родины от фашистских захватчиков. Забегая вперед, отмечу, что во время войны дивизии, сформированные из раскулаченных мужиков, имели в своих рядах меньше всех «самострелов» и дезертиров и больше всех награжденных медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» в 1941 году (на большее раскулаченные мужики рассчитывать не имели права. Да они и не рассчитывали, не до того было, надо было Родину защищать). А вот составленные из коммунистов и советских деревенских активистов так называемые коммунистические батальоны отличились в сравнении с раскулаченными мужиками как раз в другую сторону — «самострелов» и дезертиров в их рядах было в разы больше.
И лишь когда генсек посчитал, что он сломал хребет русскому крестьянству, на места 8 мая 1933 года пошла секретная инструкция «О прекращении массовых выселений крестьян, упорядочении производства арестов и разгрузке мест заключения», подписанная Сталиным и Молотовым. «Наступил момент, — говорилось в этом знаменательном документе, — когда мы уже не нуждаемся в массовых репрессиях, задевающих, как известно, не только кулаков, но и единоличников и часть колхозников»; дальнейшее применение «острых форм репрессий» может «свести к нулю влияние нашей партии в деревне».
Фактически в этих словах Сталин признал, что не о «головокружении от успехов» и не «перегибах» говорил он ранее. Это была сознательно сконструированная и жестко проводимая политика на селе, суть которой заключалась в уничтожении психологической воли всего крестьянства к сопротивлению режиму большевиков. И здесь Сталин не останавливался ни перед чем. Впрочем, и сам этот документ был не более чем фарисейством.
