Сергей Куличкин - Душа и слава Порт-Артура
Северный участок, длиной также в пять верст, по плану должны укрепить сильнее — 68 орудий, большей частью полевых, представляли бы довольно внушительную огневую силу. Да и людей выделялось сюда больше четырех рот. Загвоздка была лишь в том, что укрепления эти еще предстояло строить и строить. На двух главных долговременных фортах № 2 и № 3 работы все продолжались, хотя форт № 3 считался готовым. Полудолговременное укрепление на горе Большое Орлиное Гнездо с превосходным обстрелом местности между фортами было вооружено двумя 6-дюймовыми пушками. Там же довольно хорошо приспособили к обороне и старое крестьянское китайское укрепление. Подобные китайские сооружения были и на временных редутах № 1 и № 2, но в отличие от Большого Орлиного Гнезда реконструкция их не начиналась, хотя необходимость в этом была очевидна. На самом левом участке фронта, нависая над старой мандаринской дорогой и долиной реки Лунхэ, строилось долговременное укрепление № 3. Бетонные работы, бруствер двух фасов и рвы были закончены, и только в горже и на гласисе несколько кули да взвод саперов возились с земляными работами.
Самым протяженным, длиной более двенадцати верст, был западный участок обороны. По плану он подразделялся на две группы: внутреннюю и передовую. И хотя важнейшее значение передовой группы было установлено еще в проекте 1900 года, отпуск кредитов на ее строительство планировался только на 1909 год. Пока же возводилась внутренняя линия. Артиллерийское вооружение западного фронта должно было состоять из тридцати 6-дюймовых пушек (орудия артиллерийской борьбы) и шестидесяти одной противоштурмовой пушки (легкие полевые орудия). Для обороны рвов предусматривалось двадцать восемь 57-мм скорострельных пушек и четыре пулемета. По всей линии укреплений рассредоточивалось более шести рот пехоты.
Погода вдруг испортилась, пошел мелкий и жесткий, более похожий на град снег, типичный для Маньчжурии. С моря задул пронизывающий до костей ветер, вьюжная круговерть обрушилась на людей. Григоренко приболел, и Роман Исидорович заставил его вернуться в Артур, а сам, поменяв в один из вечерних наездов генеральскую шинель на овчинный полушубок и поглубже надвинув на лоб мохнатую папаху, продолжал работу.
Его беспокоили командные высоты, особенно гора Высокая. Отсутствие на них укреплений сводило на нет и без того далеко не законченные работы на внутренней линии. Не радовало даже то, что полностью был готов форт № 4 и два полудолговременных укрепления — № 3 и № 4. Готовы были и промежуточные между ними батареи литера В и литера Г, вооруженные десятью 6-дюймовыми пушками. Они надежно прикрывали местность долины Лунхэ и перед фортами № 3 и № 4. Далее на юго-запад возводился форт № 5, но на нем вырыли только рвы, а о бетонных работах не было и речи. Еще дальше к югу, вплоть до Тигрового полуострова, кроме укрепления № 5, ни одно оборонительное сооружение не начинало строиться. Здесь должны были возвести форт № 6, три батареи и два редута. Роман Исидорович не выпускал из рук толстой записной книжки, страницы которой быстро заполнялись лишь ему понятными знаками. Положение на строительстве сооружений оказалось действительно неважным, предстояла огромная, но интересная работа. Дело, что называется, по душе.
Последней записью в его книжке было подробное описание главной ограды. Кондратенко не придавал особого значения этому сооружению, понимая, что при современных огневых средствах ограда не может служить серьезным препятствием наступающим войскам. Протянувшись на семь верст вокруг Старого города, она представляла вал со рвом, опорными пунктами в исходящих углах и несколькими редутами и люнетами.
Солнце уже спряталось за сопками, надо было спешить домой. В последнее время он не успевал закончить дела по бригаде в штабе и стал принимать последний доклад адъютанта прямо дома поздним вечером.
С этого дня в маленьком домике генерала Кондратенко по вечерам продолжалась работа. То, что не успевали сделать в штабе и казармах, часто решали здесь. Подготовка анализа сухопутной обороны прибавила забот командиру 7-й бригады. Спать приходилось не более шести часов, но генерал чувствовал, что дело важное, торопился, чтобы поскорее приступить к практической реализации своих предложений.
Работа была почти закончена, когда из штаба наместника пришел приказ о формировании 3-го Восточно-Сибирского корпуса. 1-я бригада разворачивалась в дивизию, и дела по сухопутной обороне пришлось отложить. Роман Исидорович вновь столкнулся с непривычными трудностями. Мобилизационный план отсутствовал, а новые полки предлагалось формировать из подразделений, прибывающих из Маньчжурии или даже из России.
В Порт-Артуре уже чувствовалось приближение грозных событий. Город стали потихоньку покидать японцы, закрывались японские лавочки с мелочным товаром, парикмахерские, харчевни. Вокруг казарм и штаба крепости в Старом городе и особенно в порту появилось множество не в меру любопытных китайцев. По внутреннему рейду мимо боевых судов засновали джонки. Даже на строительстве береговых и сухопутных укреплений можно было отметить явную заинтересованность и подозрительное любопытство в действиях многих десятков китайцев, а то и просто кули, которые всего несколько дней назад делали вид, что вообще ничего не понимают в строительстве. Более десятка таких любопытных молодчиков были разоблачены как японские агенты и арестованы. Ни для кого из командования крепости и штаба наместника не было секретом, что Артур наводнен шпионами, но такая активность наводила на серьезные размышления.
Кондратенко, работавший очень напряженно со дня прибытия в крепость, в эти последние перед войной дни устал и физически, и морально. Неразбериха в делах формирования дивизии, неоконченный доклад и — главное — понимание того, что война вот-вот разразится, а Артур к ней не готов, действовали на него удручающе. Резко пошатнулось здоровье. Надежда Дмитриевна постоянно во всех письмах просилась в Артур, но он всегда отвечал отказом. Причин было много: не хватало времени подготовить жилье, стояла слишком плохая погода. Но главным была неспокойная обстановка, царившая в городе и крепости.
Заканчивался первый месяц нового, 1904 года. 24 января адмирал Алексеев получил сразу две красные телеграммы. В первой министр иностранных дел официально сообщал о разрыве дипломатических отношений с Японией, во второй, менее официальной, — успокаивал и настаивал принять меры обороны. Наместник давно ждал таких известий, но решил пока ничего не сообщать командованию эскадры и крепости. Минуло только три дня после выхода эскадры в полном составе в открытое море. Она сосредоточилась на внешнем рейде. Корабли по его приказу расположились в шахматном порядке. Адмирал мотивировал свое решение тем, что держать корабли на внутреннем рейде сейчас опасно, ибо противник, внезапно напав, может просто закупорить эскадру, перекрыв узкий проход. О том, какой противник, он сознательно ничего не сказал, хотя весь флот знал это. Еще раньше в корейский порт Чемульпо с разведывательными целями были отправлены крейсер «Варяг» и канонерка «Кореей».
Крепость по-прежнему была погружена в спячку, и лишь на фортах, копошились саперы да каждый вечер гремел оркестр на разводе караулов.
Алексеев еще раз просмотрел телеграммы и, сунув их в сейф, вызвал дежурного адъютанта.
Когда кораблям пришло последнее указание об усилении охраны эскадры, город уже спал. Меры, принятые наместником, были не только смехотворно слабыми, но и абсолютно неграмотными в военном отношении. Отныне каждую ночь в дозор выделялось два миноносца и одна канонерка. Они выходили в море не более чем на двадцать миль и при встрече с подозрительным судном обязаны были спешить с докладом на базу, не принимая боя. На рейде два других корабля должны были всю ночь светить прожекторами. Связь между кораблями и береговыми батареями отсутствовала, не было и обшей инструкции о действиях по тревоге. Но если на флоте были приняты хоть такие меры, то крепость находилась в полном неведении.
А между тем 24 января, на следующий день по возвращении русской эскадры на артурский рейд, командующий объединенным флотом вице-адмирал X. Того получил из дворца божественного микадо указание начать боевые действия против русского флота. Через час, к началу совещания командного состава, был готов приказ по флоту. Флагманы и командиры кораблей слушали своего кумира затаив дыхание:
«Я предполагаю теперь же со всем флотом направиться в Желтое море и атаковать суда неприятеля, стоящие в Порт-Артуре и Чемульпо. Начальнику 4-го боевого отряда контр-адмиралу С. Уриу со своим отрядом и 9-му и 14-му отрядам миноносцев предписываю идти в Чемульпо и атаковать там неприятеля, а также охранять высадку войск в этой местности. 1, 2 и 3-й боевые отряды вместе с отрядами истребителей пойдут прямо к Порт-Артуру. Отряды истребителей ночью атакуют неприятельские суда, стоящие на рейде. Эскадра же предполагает атаковать неприятеля на другой день».
