Калоян Манолов - Великие химики. В 2-х т. Т. 2
Ученым был известен изобулитовый спирт еще с 1852 года, когда он был впервые выделен из природного растительного масла.
Теперь уже ни о каком споре и речи быть не могло — существовало четыре различных бутиловых спирта. И все они — изомеры[166].
Какой это был триумф структурной теории! И как счастлив был ее автор. Шел 1863 год — самый счастливый год в жизни великого ученого.
Успех принес ему уверенность, но в то же время поставил перед ним новую, более трудную задачу. Необходимо было применить структурную теорию ко всем реакциям и соединениям органической химии, а главное, написать новый учебник по органической химии, где все явления рассматривались бы с точки зрения новой теории строения. Дело это не терпело отлагательства. Бутлеров ясно сознавал, что задача, стоящая перед, ним, огромна и невероятно сложна. Объяснить свойства и написать формулы всех известных до сего времени органических соединений с точки зрения структурной теории! Он уже делал это в своих лекциях, и его студенты хорошо владели новой теорией, отлично ориентировались в безбрежном океане фактов. Но учебник должен помочь и остальным химикам, уже покинувшим университетскую скамью, усвоить новый подход к познанию химических реакций органических соединений.
Титульный лист «Введения к полному изучению органической химии» А. М. БутлероваБутлеров работал над учебником почти два года без перерыва. Книга «Введение к полному изучению органической химии» вышла из печати тремя выпусками в 1864–1866 годах. Она не шла ни в какое сравнение ни с одним из известных тогда учебников. Этот вдохновенный труд был откровением Бутлерова — химика, экспериментатора и философа, перестроившего весь накопленный наукой материал по новому принципу — по принципу химического строения.
Книга вызвала настоящую революцию в химической науке. Уже в 1867 году началась работа по ее переводу и изданию на немецком языке. Вскоре после этого вышли издания почти на всех основных европейских языках. По словам немецкого исследователя Виктора Мейера[167], она стала «путеводной звездой в громадном большинстве исследований в области органической химии».
Итак, учебник написан. Огромный груз свалился с плеч ученого.
С тех пор как Александр Михайлович закончил работу над учебником, он все чаще проводил время в Бутлеровке. Даже во время учебного года семья по нескольку раз в неделю наезжала в деревню. Двухлетний Володя целыми днями играл на лугу возле дома. Бутлеров чувствовал здесь себя свободным от забот и целиком отдавался любимым увлечениям — цветам и коллекциям насекомых. Как человека широких интересов, его волновали и вопросы экономики. «Русское хозяйство нерентабельно. Необходимы новые источники доходов. Требуют модернизации сельскохозяйственные работы, нельзя оставлять на таком низком уровне жизнь русского крестьянина».
Бутлеров попытался на практике решать некоторые задачи. Он занялся выведением новых сортов плодовых деревьев, пытаясь улучшить плодоводство, поставить его на научную основу. Скрещивал различные сорта, чтобы получить гибриды.
В укромном уголке сада он установил несколько пчелиных ульев. Пасека была вначале совсем крошечной, но благодаря его заботам начала быстро разрастаться.
— Чтобы разводить пчел, нужны знания и большое умение. Только тогда пчеловодство может стать доходной статьей в хозяйстве, — утверждал ученый и изучал пчел с присущей ему настойчивостью. Увлеченный новыми проблемами, он написал несколько статей о пчеловодстве. Бутлеров уделял большое внимание и популярным статьям по этому вопросу, считая, что они могут иметь важное хозяйственное значение — ведь из них пчеловоды могут получить практические указания и ценные советы.
Бутлеров пользовался широкой известностью среди крестьян всей губернии. Обычно по воскресеньям в Бутлеровку стекался народ из соседних деревень, люди шли за помощью.
— Парнишка заболел, барин, боюсь умрет! — Худой жилистый мужик мял в руке засаленную шапку.
— Где мальчик?
— Да там во дворе, на телеге.
Бутлеров подошел к повозке, поднял рваное одеяло и внимательно осмотрел покрасневшую, распухшую руку ребенка.
— Абсцесс, надо оперировать. — И крикнул в открытую дверь дома: — Наденька, поставь прокипятить скальпель и приготовь марлю и бинт!
Час спустя Бутлеров вышел из «операционной» и облегченно вздохнул: операция прошла успешно. Надежда Михайловна заканчивала перевязку.
Крестьяне считали Бутлерова настоящим врачом, и даже на ярмарках продавались какие-то снадобья под названием «Бутлеровы порошки».
Теперь Бутлеров меньше работал в лаборатории, но внимательно следил за новыми открытиями. После триумфального успеха — синтеза изомеров бутилового спирта — ученые не только приняли его теорию, но и находились такие, которые пытались доказать, что создание структурной теории — это их заслуга, а вовсе не Бутлерова. Некоторые исследователи неправильно поняли теорию и допускали ошибки в своих экспериментах. Бутлеров не мог оставаться безусчастным. Он написал ряд критических статей, в которых указал на допущенные ошибки, и, применяя структурную теорию, давал правильное объяснение результатов. Однако он все чаще приходил к выводу о необходимости снова поехать в Европу, чтобы на месте разрешить накопившиеся недоразумения, разногласия, противоречия[168].
— Я не отрицаю вклад Кекуле и Купера, — говорил Бутлеров Марковникову, — но не могу согласиться с тем, что у меня отнимают право на приоритет. Структурная теория создана в Казани, и слава этого открытия всегда будет за Россией!
Министерство дало согласие на заграничную командировку, и в конце августа 1867 года Бутлеров уехал. После множества бесед в Германии и Франции, после публикации нескольких статей Александр Михайлович счел, что вопрос решен окончательно и больше нет смысла им заниматься.
Оставалось еще несколько месяцев до конца командировки. Бутлеров решил использовать удобный случай и посетить давно привлекавшие его арабские страны, увидеть берега Северной Африки. Бутлеров объездил Южную Францию, Италию и на маленьком пароходике отправился в Алжир. Но чарующее своей: красотой Средиземное море, оказывается, таило грозную опасность. Небо вдруг почернело, волны взревели, и молнии разорвали тьму, скрывавшую и небо и море. Команда корабля боролась из последних сил, мачты были сломаны, волны заливали палубу и смывали в клокочущую бездну обезумевших от страха пассажиров. Бутлеров не поддался общей панике. Он помогал: матросам натянуть брезент, чтобы защитить от воды машинное отделение.
Когда они достигли берегов Африки, шторм казался им уже далеким кошмаром. Спокойствие Востока здесь соседствовало с кипучей энергией Запада. Алжир! Белокаменные здания, залитые ослепительным южным солнцем, отражались в темно-голубом зеркале моря. Это была ожившая сказка.
Обратно Бутлеров возвращался через Италию. Он привез оттуда два улья пчел. Его исследования различных видов пчел, их образа жизни, их продуктивности пополнялись новыми данными.
Весной 1868 года было получено письмо из Петербургского университета, оно принесло новые радости и новые заботы: по предложению Д. И. Менделеева Бутлеров был избран профессором химии.
Профессор в Петербургском университете! Это, конечно, большая честь, но как оставить сад, пчел, цветы? Бутлеров не мыслил жизни без любимого дела. Конечно, управляющий в Бутлеровке — хороший хозяин и отличный пчеловод, он позаботится обо всем, но расставаться с Бутлеровкой все же было очень трудно.
Приказ о новом назначении пришел в октябре. Учебные занятия уже шли полным ходом, и Ученый совет попросил Бутлерова остаться в Казани хотя бы до конца зимнего семестра.
Самые плодотворные годы прошли в Казанском университете! Бутлеров расставался с университетом, как расстаются с родным человеком. О том, кто его заменит здесь, он не беспокоился — на его месте будет талантливый ученый Владимир Васильевич Марковников. Александр Михайлович Зайцев также продолжал работать в университете. Грустной была разлука с Бутлеровым и для студентов, и для профессоров, они теряли ученого с мировым именем. Желая засвидетельствовать свое уважение Бутлерову, Ученый совет избрал его почетным членом университета и постановил повесить его портрет в профессорском читальном зале. Бутлеров к этому времени уже был в Петербурге и прислал сердечное благодарственное письмо: «В Казанском университете прошли лучшие годы моей жизни, и благодарные воспоминания неразрывно связывают меня с ним. Избрав меня почетным членом, Совет дает мне право, как и раньше, называть Казанский университет моим родным университетом».
