Пётр Кошель - История сыска в России, кн.1
– Отлично, господа! Прихватим дам! – подхватили другие.
Кошки скребли на душе у поручика, но noblesse oblige! Мысль о будущем он старался гнать как можно дальше.
На другой вечер окна ресторана, где шёл кутёж офицеров, гремели от восхищений и тостов, а на скрещённых шпагах пылали головы сахара, облитые ромом. Роскошная белокурая француженка, любовница одного из участников, вся раскрасневшаяся от выпитого вина, разливала пылающую жжёнку из большой серебряной чаши по стаканам…
Неприглядное «будущее» далеко-далеко исчезло из глаз Шубина под обаянием ароматного и возбуждающего настоящего…
В приятном полузабытьи он ехал домой. Уже совсем рассвело. Войдя в комнаты, он бросился на постель, но ему под руку попалось письмо отца, полученное вчера, и поручик с яростью разорвал его на мелкие клочки…
Прошло время. Друзья стали замечать: поручик Шубин стал часто задумываться и даже в приятельской компании иногда отвечал невпопад, вызывая взрывы смеха и шутки.
– Влюбился ты, что ли? – спрашивали товарищи.
– Нет, господа, он выдумывает новую машину!
– Вернее всего, что влюбился, господа! Я за ним кое-что замечаю: с недавнего времени он что-то томно посматривает на одни окна.
Шубин при этом приободрялся и старался казаться весёлым, но скоро тайная дума снова овладевала им…
– Скажи, пожалуйста, в самом деле, – обратился раз к нему его товарищ по полку – полковой адъютант Полторацкий, – с чего ты так рассеян и задумчив? В самом деле влюбился?
– Ах, Костя, – отвечал Шубин, – у меня есть важная причина задуматься… И ты бы на моём месте задумался!
– Чёрт возьми! Вот никогда бы не задумался, а обрубил бы сразу: влюблён – женись, не отдают – силой увези!
– Совсем особого рода обстоятельства! Самые необыкновенные… я уверен, что тебе и в голову не придёт догадаться.
– Да что такое? Ты меня интригуешь! Расскажи, пожалуйста!
Шубин замялся, но Полторацкий начал приставать к нему, прося посвятить его в тайны своих дум о необыкновенных обстоятельствах
– Тут, брат Костя, такая история, что волосы дыбом встанут, как услышишь! – говорил Шубин с расстановкой.
Полторацкий рассмеялся:
– Ну, братец, я чувствую уже, как моя фуражка на голове шевелится! За большого же труса ты меня считаешь!
Они подошли к квартире Шубина.
– Зайдём ко мне, я тебе всё расскажу. Только дай слово сохранить всё в тайне!
– Даю слово, – ответил Полторацкий, не зная, в шутку или серьёзно говорит товарищ.
Когда офицеры остались одни в комнате перед топящимся камином и бутылкой вина, Шубин придвинулся к Полторацкому и вполголоса произнёс.
– Слушай, Костя, что меня мучает… Я знаю о заговоре против императора!.. Дело идёт о его жизни!
Полторацкий вскочил, как ужаленный, весь побледнев:
– Шубин, – произнёс он строго, – ты или с ума сошёл, или простираешь свои глупые шутки слишком далеко.
– Клянусь тебе, это правда!
– А если правда, – вскричал Полторацкий, сжимая кулаки и подступая к Шубину, – то почему ты медлишь и не даёшь знать, кому следует или сам не препятствуешь злодейству? Ведь пока ты размышляешь да раздумываешь, злоумышленники могут привести свой замысел в исполнение!
– Успокойся, Полторацкий, успокойся. Жизни императора пока не грозит опасность, – взял за руку товарища Шубин, – сядь и выслушай спокойно, мы вместе обдумаем средства помешать тому…
– Какое тут к чёрту спокойствие! – волновался молодой адъютант. – Нужно сейчас же ехать к военному губернатору!
– Выслушай, Полторацкий, прошу тебя. Своей горячностью ты только испортишь дело. Сядь и слушай!
Полторацкий сел, тяжело дыша, и вперил глаза в Шубина:
– Ну, ну, говори!
– Заговор ещё далёк от исполнения… Я узнал о нём совершенно случайно… Как? – это другой вопрос, рассказывать долго. Но достаточно того, что я узнал о заговоре и знаю лицо, руководящее им.
– Кто это?
– Это… это… некто Григорий Иванов, находившийся прежде в свите великого князя Константина Павловича…
– Офицер?
– Офицер… И я, для того чтобы лучше проследить все нити заговора, прикинулся сочувствующим их замыслу и теперь имею возможность раскрыть его, покуда никакая опасность ещё не грозит государю.
– Отчего же ты не сделал этого раньше, отчего сразу не полетел с донесением?
– Да пойми ты, прежде я и сам ничего не знал и мог сделать ложную тревогу, а злодей тем временем избегнул бы кары!
– Ну, ну, дальше!
– Теперь злодей в наших руках! Ты дал мне слово держать это в тайне, так помоги немного, и мы поймаем его завтра же… Слушай, завтра этот Григорий Иванов назначил мне встречу в Летнем саду. Мы с тобой поедем туда вместе – и злодей не избегнет наших рук!
– Это правда, Шубин? – испытующе спросил Полторацкий, глядя на него в упор.
– Клянусь тебе честью офицера! Так решено? Завтра едем в Летний сад… ты вооружись парой пистолетов…
– Но зачем же только двое? Можно оцепить весь сад, чтобы злодеи не убежали!
– Не надо этого… там будет всего один, и, если мы будем принимать какие-нибудь чрезвычайные меры, он увидит и скроется. Таким образом, мы потеряем последнюю возможность схватить злоумышленников, а он, этот Григорий Иванов, душа заговора. Схватив его, мы расстроим всю их комбинацию! Тут надо действовать осторожно и спокойно! Пойми хорошенько: спо-кой-но, иначе испортишь всё дело.
– Хорошо. Но, скажи, как ты узнал об этом?
– О, это длинная история, которую ты узнаешь после, я теперь слишком взволнован. Я на тебя надеялся более, чем на кого другого, и потому избрал тебя для участия в этом деле.
– Благодарю, благодарю, Алексей! – пожал ему руку Полторацкий. – Извини, если я погорячился. Теперь вижу, ты прав. Ну, так до завтра!
Словно в чаду, вышел Полторацкий от Шубина. Мысль о затевающемся ужасном деле и о его роли в нём овладела всем существом, и Полторацкий шёл, почти ничего не видя пред собой.
Волнуемый такими мыслями, Полторацкий дошёл до дому, но, несмотря на поздний час, лечь спать не мог. Он ходил по комнате, осмотрел и зарядил пару прекрасных пистолетов. Сон не скоро сомкнул его глаза. Не менее тревожную ночь провёл и поручик Шубин. Завтрашний день должен был сделать крутой перелом в его жизни. Конец бедности, насмешкам товарищей! С завтрашнего дня начнётся новая жизнь: блестящая карьера, деньги и всеобщее уважение за открытие преступного заговора…
Стоял тёплый светлый день. Фешенебельный Петербург весь высыпал на Невский проспект. Блистали наряды, кровные рысаки мчались взад и вперёд. Двери магазинов отворялись и затворялись за нарядными дамами. Пёстрая толпа прогуливалась, волнуемая своими мелкими радостями и горестями, наслаждаясь хорошим днём. Весёлый день светского Петербурга должен был окончиться ещё более весёлым вечером – с балами, ужинами и спектаклями.
Шубин с Полторацким увиделись утром на Семеновском плацу и обменялись многозначительными взглядами, а после ученья поехали вместе, сначала на квартиру Полторацкого – взять пистолеты, а потом в гостиницу – обедать.
– А знаешь, Шубин, – начал Полторацкий, когда они уселись в отдельной комнате ресторана, – ведь мы с тобой у дверей в храм счастий и славы! За такой подвиг нас озолотят!..
– Перестань говорить об этом! – перебил его Шубин. – Точно мы в ожидании наград берёмся раскрыть и уничтожить гнусный замысел, грозящий опасностью всему государству! Тут оскорблено и чувство русского, и честь офицера, и даже человеческое чувство! Мы должны спасти монарха! И тут не должна закрадываться ни одна корыстная или честолюбивая мысль!
– Чёрт возьми! – вспылил Полторацкий. – Да разве я сказал что-нибудь против этого? Я не менее тебя дорожу честью русского офицера! Да и жизни своей не пожалею!
– Не сердись, Костя! Никто не сомневается в твоей храбрости. Конечно, в случае успеха – а в нём я не сомневаюсь – нас наградят. А теперь выпьем за успех предприятия! Мы докажем, что истинно русский человек не потерпит в своей среде злодея!
Когда немного стемнело, друзья отправились к Летнему саду. Сзади за ними следовали дрожки, которым они велели остановиться у Михайловского замка.
– Мы войдём не вместе, не сразу, – сказал Шубин Полторацкому, – ты следуй за мною на некотором расстоянии, но не теряй меня из виду. В саду мы сойдёмся, как случайно встретясь.
– Хорошо, я войду другими воротами. Надвигались уже густые сумерки. Под лиственными сводами аллей было довольно темно, в саду никого не было. От Невы и с пруда тянуло сыростью. Шубин поплотнее завернулся в шинель – его била настоящая лихорадка. Голова горела как в огне… Наступал решительный момент, от которого зависела его дальнейшая жизнь. Ветка хрустнула под ногами, Шубин вздрогнул и огляделся. В конце аллеи чернела какая-то фигура. Шубин подошёл:
– Полторацкий, это ты?
– Я, – ответил адъютант. – Видел ты его?
