Евгений Савицкий - Я — «Дракон». Атакую!..
Вторая задача — всю силу нашей штурмовой и бомбардировочной авиации употреблять на то, чтобы раз-, бить танковые и моторизованные колонны противника, уничтожить живую силу врага и тем поддержать наши войска.
Третья задача — наша истребительная авиация должна не только прикрывать наши войска, но и бомбить живую силу противника, насколько это возможно».
И мы завоевывали воздух — в небе и на земле. Помню, был бой одного звена Яков против двадцати четырех «мессершмиттов». Это на одного нашего — шесть истребителей противника. Выдержали пилоты тот бой, да не просто выдержали, а еще и победителями вышли — гитлеровцы недосчитались тогда пяти машин! Командовал четверкой отважных капитан А. И. Новиков.
Александр Иванович был удивительным человеком. Кстати сказать, вскоре он стал Героем Советского Союза и моим помощником по воздушно-стрелковой службе.
Но не это главное. В боевой обстановке капитан Новиков чувствовал себя так же уверенно, как рыба в воде, словно в одиночку собирался выиграть не какой-то один воздушный бой, а целую войну! Ну вот пример Как-то к нам, уже на Миусе, прибыли молодые пилоты. Летали мы тогда в основном на штурмовку и брали с собой новичков, постепенно приучая их к встречам с противником. Время от времени над полем боя появлялись немецкие бомбардировщики. Чтобы сбивать их, мастерства ребятам явно не хватало. Тогда я отправил своего помощника «по огню и дыму» разобраться в ситуации, помочь летчикам овладеть воздушным боем.
Так вот, как рассказывали мне потом, прилетел Александр Иванович в полк и вместо разбора да раздумий — как да что, почему не получаются у истребителей атаки, заявил: «Вылетаем вместе. Я атакую — вы смотрите. Потом вы работаете — я смотрю…»
Взлетели восьмеркой. Вскоре и цель — тринадцать «юнкерсов». Один из бомберов поотстал, и все, конечно, решили, что Новиков ударит именно по нему: в хвосте плетется, поддержать да защитить некому — все пушки его приятелей впереди. Но у летчика-истребителя Новикова не тот был характер. «Бью ведущего!» — дерзко бросил он в эфир и ринулся в атаку. Что там говорить, бил мой помощник по воздушно-стрелковой службе мастерски. Бензобак бомбардировщика взорвался, и ведущий «юнкере» развалился прямо в воздухе.
На земле молодые пилоты ахнули, узнав, что по «юнкерсу» Александр Иванович выпустил всего три снаряда!
А вот расскажу, как мы работали с ним по прикрытию штурмовиков от ударов истребителей противника. Этот способ боевых действий был общепринятым, но истребители наши нередко несли при этом потери, так как, связанные своей задачей, теряли одно из главных преимуществ — маневренность. Что-то следовало придумать: гитлеровской авиации на нашем фронте вообще было с избытком, а когда работать приходилось над их аэродромами — тут и говорить нечего, доставалось нам крепко.
Предложил я тогда такой ход. Перед тем как вылетать на боевое задание штурмовикам — минут за десять-двадцать, — мы атакуем аэродром, на котором базируются истребители противника, и связываем их боем. Таким образом, «мессерам» будет не до наших штурмовиков, а мы частью малых сил сможем еще и прикрыть их. Командарм С. А. Красовский разрешил проверить этот тактический ход в деле.
Началась подготовка. Штурмовать решили Щигры — основной аэродром, где «мессершмиттов» сидело как огурцов в бочке. Учесть требовалось многое, особенно важно было правильно рассчитать время. Точно выходим на аэродром мы — за определенный срок до вылета штурмовиков! Точно взлетают штурмовики — ни раньше ни позже ни на минуту. Мы наносим удар и связываем боем тех, кто взлетит. А в это время наши Илы работают по своей цели.
Словом, совместный план боевых действий со штурмовиками был тщательно продуман, мне не терпелось проверить, что получится из этой затеи, и ранним утром, когда пилоты еще спали, я отправился к капонирам с нашими боевыми машинами. Утро было тихое. В воздухе стоял нежный, застенчивый запах полевых цветов. Почти ничто не напоминало о войне — лишь отдаленная артиллерийская канонада погрохатывала где-то в сторонке. В такие минуты я особенно остро ощущал, что все еще придет, что вернется мирная жизнь — и снова каждый год будет звенеть лес, будут синеть незабудки, гореть костры рябин…
Прошло полчаса. Незаметно у боевых машин собрались люди — механики, вооруженны, летчики. А еще через полчаса я занял место в кабине истребителя, почувствовал прилив странной легкости и понял: все будет хорошо — мы одолеем врага!
…Ударную группу истребителей на Щигры вел капитан Новиков. Я — группу прикрытия. Всего двадцать четыре машины. У фашистов, должно быть, неплохо было поставлено визуальное наблюдение и оповещение. Во всяком случае, мы еще только подходили к их аэродрому, а «мессеры» уже выползали на взлетную полосу. Успеют ли?..
Еще мгновенье — и такой вопрос задавать уже не имело бы смысла.
Саша Новиков, оставаясь верным себе, зашел вдоль полосы, ударил с ходу по одной паре — машины рухнули прямо на взлетной — лучшего и желать нечего! Теперь немцам не подняться в воздух, пока весь этот мусор не уберут. И ударная группа навалилась на стоянку «мессершмиттов».
Наша группа прикрытия бой в том вылете не вела — противника в воздухе не было. Штурмовики нанесли удар по наземным войскам тоже без помех со стороны немецких истребителей. Все закончилось благополучно, и новый метод боевых действий получил распространение по всему фронту.
И все-таки натиск противника в конце июня сорок второго сдержать нам не удалось. После понесенных в районе Харькова потерь наши войска не смогли как следует закрепиться на новых оборонительных рубежах. Немцы же обладали значительным превосходством в живой силе и технике, особенно в танках, артиллерии, самолетах. Создалась угроза прорыва их ударной группировки к реке Дон, захвата врагом Воронежа. Тогда Ставка передала Брянскому фронту из своего резерва две общевойсковые армии и усилила фронт танковыми соединениями. Это облегчило организацию обороны Воронежа. Созданный в те дни Воронежский фронт под командованием генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина приостановил дальнейшее продвижение немцев.
Однако общий успех противника был очевиден. К исходу 15 июля гитлеровцам удалось прорвать оборону между Доном и Северным Донцом на глубину до 170 километров и выйти в большую излучину Дона. Ударные группировки немцев устремились на Сталинград и Кавказ. На сталинградском направлении наступало около тридцати гитлеровских дивизий. С воздуха их поддерживали эскадры 4-го воздушного флота — 1200 самолетов!
Ни на один день не затихали в приволжских степях бои на земле и в воздухе. Именно тогда вышел приказ № 227, известный своей категорической формой: «Ни шагу назад!» Его основные положения были продиктованы лично Сталиным. Доводился этот приказ до каждого бойца и командира Красной Армии. Вот его фрагменты:
«Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами…
Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.
Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.
Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев — это значит обеспечить за нами победу.
Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.
Чего же у нас не хватает?
Не хватает порядка и дисциплины в ротах, в батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину…
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования…»
Необычный документ этот с полной откровенностью раскрывал положение нашей страны. Он произвел на всех неизгладимое впечатление. Не буква, а дух и содержание этого документа очень сильно способствовали морально-психологическому перелому в умах и сердцах всех, кому его тогда зачитывали. Такой приказ не мог не дать результатов. Каждый проникся мыслью о необходимости стоять в бою насмерть: «Ни шагу назад!» Хотя и так всем было ясно — больше отступать некуда.
