Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского
Прежде всего автор критикует терроризм. Он говорит, что если общество готово к переменам, то терроризм избыточен, если не готово – он бессмыслен. Интересно, что именно это, только иными словами говорили большевики во время своих споров с эсерами.
«Уже сразу „Народная воля“ допустила такую громадную ошибку, как включение в программу деятельности разрушительной и террористической. Последующие годы еще более развили ошибку. Эту мысль я доказываю в статье подробно, с точки зрения заговорщика. Мое отрицание террора в высшей степени резко. Если бы мне сказали, что в той или другой стране ничего не остается делать, как пускать в ход террор, я бы сильно усомнился в способности этой страны к жизни». Однако же терроризм именно все больше развивался в партии, совершенно подрывая ее собственные силы, ее подготовительную работу, а между тем «роль настоящих революционеров – это роль не только бунтовская, но и культурная».
Проходится он и по целям экстремистов. «У нас же это революционное разрушение составляет веру, надежду, обязанность каждого доброго радикала. Все, что есть бунт, протест, ниспровержение, рассматривается как нечто полезное, содержащее зерно прогресса. Тем более полезным считается разрушение, если оно направлено против администрации или правительства, то есть против самого центра охраны существующего порядка. Мысль о возбуждении бунтов, восстаний, заговоров всякого рода пыталась у нас воплотиться в каких угодно формах – и ни в одной не могла этого достигнуть: ни для баррикад, ни для ирландщины, ни для заговора не оказывается в России „материала“, то есть сочувствия, желаний народа и общества…
Революционный период моей мысли кончился и отошел в вечность. Я не отказался от своих идеалов общественной справедливости (выделено мной. – А. Щ.). Они стали только стройней, ясней. Но я увидел также, что насильственные перевороты, бунты, разрушение – все это болезненное создание кризиса, переживаемого Европой, – не только не неизбежно в России, но даже маловозможно. Это не наша болезнь. У нас это нечто книжное, привитое, порожденное отсутствием русской национальной интеллигенции. Но не придавать ему значения тоже не следует. Конечно, наше революционное движение не имеет силы своротить Россию с исторического пути развития, но оно все-таки очень вредно, замедляя и отчасти искажая это развитие».
Заодно автор задает своим бывшим товарищам вопрос: а кто вы, ребята, такие, что говорите от имени народа? Народ продемонстрировал: он ваших идей не воспринимает.
«Конечно, со стороны этих людей можно услышать множество фраз о „возвращении власти народу“. Но это не более как пустые слова. Ведь народ об этом нисколько не просит, а, напротив, обнаруживает постоянно готовность проломить за это голову „освободителям“. Только отчаянный романтизм революционеров позволяет им жить такими фикциями и третировать русскую власть, как позволительно третировать власть какого-нибудь узурпатора. Русский Царь не похищает власти; он получил ее от торжественно избранных предков, и до сих пор народ, всею своею массой, при всяком случае показывает готовность поддержать всеми силами дело своих прадедов».
На тот момент дело обстояло именно так, как писал Тихомиров. Заодно автор касается и идеи монархии. Очень грамотно. Он не заводит шарманку про «божественную санкцию», хотя сам к этому времени являлся верующим. И не останавливается на обличении пороков демократической системы. После Бакунина говорить про последнее просто смысла не было.
Но Тихомиров делает заход с неожиданной стороны. Ведь главным обвинением против царской власти было то, что она не в состоянии провести жизненно необходимые стране реформы. Что такие реформы нужны, понимали все, кроме совсем тупых. Правда, какие именно нужны перемены – в этом и был вопрос. Так вот Тихомиров спрашивает: а кем был Петр Великий, разве не самодержцем? Да ещё таким самодержавным самодержцем, что дальше некуда. Но реформы-то провел… Так что вопрос лишь в политической воле, а не в общественном строе.
Аргумент мощный. Ведь это мы теперь знаем, что ни Александр III, ни Николай II ничего сделать не сумели для того, чтобы вытащить страну. Но в 1888 году это было никому неизвестно.
По ходу дела Тихомиров делает ещё одно очень верное замечание: «Влияние самого образа жизни террориста-заговорщика чрезвычайно отупляющее. Это жизнь травленого волка. Господствующее над всем сознание – это сознание того, что не только нынче или завтра, но каждую секунду он должен быть готов погибнуть. Единственная возможность жить при таком сознании – это не думать о множестве вещей, о которых, однако, нужно думать, если хочешь остаться человеком развитым. Привязанность сколько-нибудь серьезная и какого бы то ни было рода есть в этом состоянии истинное несчастье. Изучение какого бы то ни было вопроса, общественного явления и т. п. немыслимо. План действия мало-мальски сложный, мало-мальски обширный не смеет прийти даже в голову. Всех поголовно (исключая 5–10 единомышленников) нужно обманывать с утра до ночи, от всех скрываться, во всяком человеке подозревать врага».
Оно и верно. Терроризм – это форма войны. А на войне у солдата есть только две цели – выжить самому и уничтожить врага. Некогда размышлять о том, зачем мы воюем, и стоит ли это вообще делать…
Разобравшись с терроризмом, Тихомиров переходит на более общие понятия.
«В русском способе мышления (говорю об интеллигенции) характеристичны две стороны: отсутствие вкуса и уважения к факту и, наоборот, безграничное доверие к теории, к гипотезе, мало-мальски освящающей наши желания. Это должно происходить, очевидно, от малой способности мозга к напряженной умственной работе. Голова, слишком быстро устающая, не может справиться с мириадами фактов, наполняющих жизнь, и получает к ним нечто вроде отвращения. Гипотеза, напротив, ее радует, давая кажущееся понимание явлений без утомительного напряжения».
Ну просто золотые слова! Вспомним тех, кто в «перестройку» ратовал за демократию и рынок. Разве у них было иначе?
Коснулся Тихомиров и «студенческих историй». Студенческие беспорядки являлись для тогдашней России совершенно заурядным явлением. Бунтовали по всякому поводу, а если повода не было – придумывали и всё равно бунтовали. Начиная с 1861 года и до той поры, пока в революцию массово не пошли рабочие (то есть до начала ХХ века), большинство революционеров начинали именно с упомянутых «историй».
«Студенческое вмешательство в политику дает наиболее вредные последствия в форме разных демонстраций, когда чуть не в 24 часа из-за грошового протеста против какого-нибудь пустячного „притеснения“ погибает для будущего несколько сотен молодых, незаменимых сил. „Лучше что-нибудь, чем ничего, – повторяют подстрекатели, – лишь бы не спячка“. И такое рассуждение, к сожалению, действует и продолжает в зародыше истреблять русскую цивилизацию!..
Человек, отказывающийся от бунтовской деятельности, сплошь и рядом у нас действительно портится, становится своекорыстным карьеристом и загребалой-кулаком. Но это есть последствие тех воистину превратных идей, по которым значится, что будто бы, только бунтуя, уничтожая направо и налево, человек остается честным. Эта точка зрения так укоренена в наших понятиях, что человек редко покидает бунтовство по убеждению, а большею частию – против убеждения, под давлением инстинктов созревшего организма».
То есть, по Тихомирову, выходит тупиковая ситуация. Люди, стремящееся что-то сделать для страны, оказываются на обочине, ничему толком не научившись и ни в чем не разобравшись. А остается такая сволочь…
Не проходит Тихомиров мимо крайней нетерпимости в революционной среде. А ведь там и в самом деле – любой шаг в сторону – расценивался как предательство.
И как итог: «Люди кричат о мысли, развитии – и не уважают ни того ни другого; кричат против гонений – и сами гонят сколько хватает силы; кричат против насилия – и сами убивают, мало того – хотят силой принудить целые народы жить так, а не иначе».
Брошюра Тихомирова, как уже было сказано, вызвала страшный шум. Отклики имелись разные. Большинство, конечно, сводилось к тому, что автор предатель и вообще гад. Аргументированная статья Г. В. Плеханова «Новый защитник самодержавия, или горе
Г. Л. Тихомирова» касалась, в основном, пропаганды Плехановым марксистских взглядов и обличения народничества. Правда, там есть и верные мысли. Автор утверждает: российское самодержавие прогнило – и уже ни на что не способно. В общем-то он оказался прав. Хотя сегодня статью Плеханова читать забавно. В 1889 году он так защищал революцию… А когда в октябре 1917 года он увидел, как оно в действительности бывает, запел совсем иные песни…
Что же касается России, то в ней брошюру Тихомирова читали с интересом. Многие насчет революции решили: «Мол видишь сам, тут больше нечего ловить» (В. Высоцкий).
