Ниал Фергюсон - Восхождение денег
Мать всех акций – доля в капитале Голландской Ост-Индской компании под номером 6 (строго говоря, никакая это не акция, а расписка в получении частичной уплаты за долю в компании, выданная отделением в Амстердаме 27 сентября 1606 года, за подписями Арента тен Гротенхойса и Дирка ван Оса).
Голландцы решили построить форт на острове Банданейра, главном в “мускатном” архипелаге Банда, но и тут их подстерегала неудача16. К 1608 году, когда воюющие стороны подписали перемирие сроком на двенадцать лет, торговая деятельность принесла ГОК меньше прибыли, чем разграбление кораблей противника17. Склочность компании нравилась не всем, и в 1605-м она лишилась Питера Лейнтьенса, меннонита по вероисповеданию и едва ли не крупнейшего своего вкладчика. Исаак Лемэр, также бывший с компанией в годы ее становления, посчитал, что управляющие наносят вред предприятию, и последовал примеру Лейнтьенса18.
Как повлиял на компанию уход двух серьезных вкладчиков? Да никак. Управляющие попросили у правительства разрешения не обнародовать в 1612 году отчет за прошедшие десять лет – и получили согласие, а вместе с бумагами на полку были положены причитавшиеся желающим деньги. В 1610-м, на радость измученным вкладчикам, Семнадцать лордов, так уж и быть, согласились на выплату дивидендов через год – но, увы, пряностями, так как денег у компании не было. В 1612-м выяснилось, что в указанные в ее уставе сроки ГОК ликвидирована не будет. Теперь инвесторы могли получить деньги одним-единственным способом: продажей своих акции19.
Получается, рождение акционерной компании и фондового рынка разделили всего несколько лет. Первое в истории акционерное общество с широким владением акциями едва успело провести первое в истории первичное публичное размещение акций и встать на ноги, как вдруг откуда ни возьмись возник вторичный рынок для купли-продажи этих акций. Жизнь на нем просто-таки бурлила. Акции ГОК шли нарасхват, и уже к 1607-му каждая третья успела сменить владельца20. Ну а поскольку компания не слишком-то торопилась отмечать проведенные сделки и делала это раз в месяц, а то и в три, множество сделок по акциям ГОК были срочными и позволяли приобретать бумаги сейчас с их поставкой в будущем. Сперва подобные соглашения заключались прямо на улице Вармус или рядом со знаменитой готической церковью Уде-Керк. Но церковь церковью, а места явно не хватало, и в 1608 году было решено возвести на улице Рокин, неподалеку от городской ратуши, крытую биржу (Beurs). Прямоугольный двор, колонны по периметру, башня с часами – внешне первая в мире биржа больше всего походила на выстроенный в Средние века оксфордский колледж. Ни одному колледжу, впрочем, и не снилось то, что происходило в этом здании в центре Амстердама каждый день с полудня до двух часов. А происходила там самая настоящая революция. Такой она увиделась современнику, зашедшему на биржу незадолго до окончания торгов: “Они пожимают друг другу руки, кричат, оскорбляют, поносят, пихают и толкают друг друга”. Уже тогда быки (liefhebbers) сражались с медведями (contremines). Охваченные волнением игроки “грызли ногти, теребили пальцы, нервно смаргивали, мерили пространство шагами и останавливались каждые четыре шага, чтобы поговорить с собой о важном, прикладывали руку к щеке, словно мучились зубной болью, да к тому же кашляли без видимых причин”21.
Понятно, почему примерно в то же время, в 1609 году, был учрежден Амстердамский обменный банк: без надежного денежного обращения не бывать и фондовому рынку. Голландские купцы недолго посомневались – и начали выдавать ссуды под залог акций ГОК, скрепив своей печатью союз фондового рынка с предложением кредитных средств. Как только банки начали ссужать деньги, акции, по сути, стало можно приобрести в кредит. Компания, биржа, банк – вот три чуда, три вершины треугольника в основании новой экономики.
Какое-то время казалось, что новые правила игры позволят недовольным действиями ГОК вкладчикам во главе с обидчивым Лемэром прижать управляющих компанией к стене. Чтобы достигнуть своей цели, Лемэр с единомышленниками сообща начали играть на понижение акций в будущем, но объявление о дивиденде в 1611 году выбило почву у них из-под ног22. Акционеры получили живые деньги также в 1612, 1613 и 1618 годах23. Ненавистники компании не думали униматься. Неизвестный автор брошюры “Обязательные рассуждения” (Nootwendich Discours) жаловался, что управление компанией весьма запутанно и играет на руку “некоторым своекорыстным управляющим”, а те стараются, чтобы “ничего не выходило наружу”: “Можно только предположить, что учетную книгу обтерли свининкой и бросили голодным собакам”24. Отступники настаивали на том, что надо ограничить срок службы управляющих и позволить самым крупным вкладчикам назначать своих представителей в руководящий орган компании.
Люди требовали пересмотра принципов, как бы мы назвали это сегодня, “корпоративного управления” ГОК и добились своего. В декабре 1622 года свет увидело очередное, на сей раз существенно исправленное и дополненное, издание устава компании. Отныне прежде несменяемые управляющие избирались на трехлетние сроки. А так называемые “важные люди” (акционеры, чья доля в капитале компании не уступала доле управляющих) получили право выдвигать из своего числа Девять мужей для совещания с Семнадцатью лордами по “важным и неотложным делам”; мужи могли следить за отчетностью шести палат и совместно с лордами рекомендовать кандидатов в управляющие. В марте 1623 года к правам Девяти мужей была добавлена возможность присутствовать на встречах Семнадцати лордов (пусть и без права голоса), а при желании они могли даже изучать ежегодные отчеты о закупках. Во власти “важных людей” было назначать проверяющих для отлова ошибок в поданных в Генеральные штаты ведомостях25. Дорога к сердцам самых взыскательных вкладчиков была проложена в 1632 году: теперь дивиденд составлял 12,5 %, при том что компания занимала деньги по вдвое более низкой ставке"[31].
В итоге чистая прибыль компании почти без остатка распределялась между акционерами26. К тому же последние могли больше не опасаться размывания своих долей. Необходимые средства ГОК неизменно добывала одним, хорошо проверенным способом27. Потребность в капитале утолялась не выпуском акций, а раздачей все новых долговых обязательств, обычно облигаций. Компания пользовалась практически безграничным доверием, и в 1670-х именно она выступила посредником при выдаче провинциям Голландии и Зеландии ссуды в 2 миллиона гульденов.
Без выхода в плюс в середине XVII века ничего этого не было бы. А выхода в плюс скорее всего не было бы без Яна Питерсона Куна, воинственного юнца без предрассудков, ради достижения желаемого не гнушавшегося и насилием. Кун подтверждал дела и словами: “Нет ни войны без торговли, ни торговли без войны”28. С соперниками он не церемонился – казнил представителей британской Ост-Индской компании на Амбойне и очистил Бандские острова от местных жителей. Ему словно на роду было написано быть строителем империй: в мае 1619 года Кун захватил крошечный порт Джакарта на острове Ява, дал городу новое имя – Батавия и стал – в нежном возрасте тридцати лет – первым генерал-губернатором Голландской Ост-Индии. Кун, а затем и его преемник Антони ван Димен последовательно расширяли голландское влияние в регионе: британцы оставили Бандские острова, Испания уступила Тернате и Тидоре, а потом и Малакка вышла из-под португальского владычества. К 1657-му за голландцами числился почти весь остров Цейлон (ныне Шри-Ланка), а еще через десять лет они продвинулись вглубь области Малабар на юге сегодняшней Индии и укрепились на острове Целебес (теперь Сулавеси). Голландские поселения все плотнее и плотнее усеивали Коромандельский берег29. Товары пересекали океаны под охраной огневой мощи кораблей вроде “Батавии” (великолепно выполненная ее копия сохранилась в приморском городке Лелистад в Голландии).
Голландцы вели себя агрессивно – и хорошо зарабатывали. К середине 1650-х ГОК крепко держала в руках не только монополию на экспорт гвоздики и муската (разбросанное по многим местам производство перца ей не подчинилось), но и торговлю индийскими тканями с Коромандельского берега30 – и баснословно богатела. Без нее не обходилась и торговля внутри Азии; японские серебро и медь обменивались на ткани из Индии, золото и шелк из Китая. Затем индийский текстиль отбывал на острова в Тихом океане, а оттуда шли перец и пряности, в обмен на которые на Ближнем Востоке можно было приобрести драгоценные металлы31. Осмелев, компания стала предоставлять различные услуги жившим в Азии европейцам вроде Роберта Клайва – взяв Бенгал, он сколотил завидное состояние и отправил его на кораблях ГОК в Лондон с остановками в Батавии и Амстердаме32. На правах первой в мире современной корпорации ГОК умела с выгодой для себя сочетать крупный масштаб с пониженными издержками при заключении сделок и “эффектами сети”, в переводе с экономического – преимуществами, связанными со свободным обменом информацией между множеством лиц33. С британской соперницей ГОК разделяла одну головную боль: представители на местах норовили вести дела от своего имени, упускать выгодные сделки или просто-напросто приворовывать – иными словами, решения требовала знакомая любому студенту-экономисту проблема взаимоотношения начальника и подчиненного. Помогла крайне необычно устроенная система вознаграждений, которая поощряла инвестиции и продажи и заставляла людей думать прежде всего о выручке, а не чистой прибыли34. Дела шли в гору. Если в 1620-х с товарами из Азии вернулись 50 кораблей, то в 1690-х – уже 15635. Голландские грузоперевозки в обход мыса Доброй Надежды в 1750-м вдвое перекрыли свой уровень полувековой давности, а десять лет спустя в три раза превосходили достижения британцев36.
