Михаил Швецов - Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига
КТО ДОКАПЫВАЕТСЯ ДО КОРНЕЙ ОБЫЧАЯ, ТОТ ЕГО УНИЧТОЖАЕТ
Блез ПаскальДалее был снова Нижний Новгород и встреча с родными из Арзамаса. Красотой здешнего Кремля, кажется, лучше восхищаться с Волги. Чувствуется столичный размах. Но первые наши шаги после радости встречи — к чудо-церкви Рождества (Строгановской) Богородицы, что в 300 метрах от причала. Хоть она и невелика, но красотой едва ли уступает собору Василия Блаженного в Москве и сохраняет важные традиции доромановских времён.
Наташа сильно занемогла при подъёме в крутую гору. Старший внук Антон часть пути нёс её на руках. Ох, и силач, а не скажешь с виду! Он уже студент второго курса местной медицинской академии. Ему от бабушки теперь перешла большая книга-монография, которой теперь суждено стать реликвией, с дарственной надписью автора, главного акушера-гинеколога России Адамян — как ведущему специалисту страны. Дальше было вкусное застолье в дорогом ресторане, после чего я помчался в книжный магазин и купил книгу нашего выдающегося мыслителя Н. Трубецкого [144*], изгнанного Лениным из страны, некоторые места из которой позволяют укрепить идеи ФН, а, возможно, указывают и на их вдохновителя: «С. 93. Заимствованные с Запада государственные идеалы империализма, милитаризма, шовинизма и государствопоклонничества были чужды не только национальной стихии исторической России, но и христианской церкви. А потому церковь была для правительства неудобна. Но в то же время в широких народных массах ещё продолжали жить по инерции обломки той идеологии царской власти, на которой держалась допетровская Русь, и так как идеология эта была тесно связана с церковью, то предпринимать открытый поход против церкви правительство боялось. В результате получился лицемерный компромисс. Императорское правительство с виду оказывало церкви всяческую поддержку, всячески подчёркивало свой союз с церковью. Но будучи в существе своём органически чуждо подлинно церковному духу, это правительство неуклонно боролось со всяким проявлением этого духа и принимало все меры к тому, чтобы церковь оставалась в полном подчинении у государственной власти. Все иерархии и священнослужители, не хотевшие подчиняться или проявлявшие слишком самостоятельно подлинно церковный дух, систематически устранялись. Ни о восстановлении патриаршества, ни о поместных церковных соборах не позволялось и думать. В Синоде, состоящем из назначенных правительством епископов, фактически всем управлял светский чиновник, обер-прокурор, и на местах, в епархиях, власть тоже фактически была в руках консисторских чиновников, а епископам предоставлен был только внешний почёт….Полное закабаление церкви убивало в ней всякий живой дух, который только слабо теплился, задушенный лицемерно «православным» русским правительством. Это правительство постаралось привить церкви и тот дух империализма и шовинизма, которым оно само было проникнуто по образцу европейских держав. А когда народные массы, не находя в православной церкви того отклика национальной совести, который они находили в ней прежде, в допетровскую эпоху, уклонялись в сектантство или в старообрядчество, правительство принимало против сектантов и раскольников суровые полицейские гонения и репрессии. Таким образом, установилось положение, при котором церковь защищалась полицией. Словом, делалось систематически всё, чтобы не только оказёнить и обездушить церковь, но и сделать её непопулярной. Это было самое злостное преследование церкви, тем более злостное, что с виду оно прикрывалось лицемерным высочайше утверждённым ханжеством». И далее: «С. 102. Учреждением Синода и обер-прокурора Пётр I нанёс русской церкви гораздо более тяжёлый удар, чем советская власть арестом патриарха. Екатерина II, закрывшая 80 % монастырей, реквизировавшая столь же значительную часть церковного имущества и сгноившая в ревельской крепости епископа Арсения Мациевича, стойко сопротивлявшегося её антицерковной политике, предвосхитила поход советской власти против церкви. Стоит только подробнее вникнуть в историю русской церкви синодально-оберпрокурорского периода, чтобы увидать, как систематически боролась с церковью власть антинациональной монархии, отличавшаяся в этом отношении от советской власти только большей тактичностью, лицемерием и планомерностью».
ЗНАНИЕ — ТО, ЧТО ДОБЫТО ДРУГИМИ.
ПОНИМАНИЕ — ТО, ЧТО ТЫ ДОБЫВАЕШЬ САМ.
ЗНАНИЕ ЕСТЬ ОБЛАДАНИЕ, ПОНИМАНИЕ — СОЗИДАНИЕ.
А. ЗиновьевНа нашем пути была ещё и Самара. Но ничего сказать особенного о городе не смогу, кроме того, что он очень сильно вытянулся вдоль берега за последние 40 лет. Наша запланированная экскурсия по храмам города сорвалась — автобус уехал без нас с женой. Будем считать, не вдаваясь в детали, что это особенность национального бизнеса. Зато я тебе смогу рассказать о другом аспекте.
Была жара до 40 градусов. И делать было нечего — твоя бабушка не очень хороший ходок. Пришлось сидеть под тентом на набережной. В расположенном поблизости магазине взяли для пробы знаменитое пиво «Жигулёвское» местного производства. Жигули совсем рядом с Самарой. Это как два родных брата — маленький и большой. Хоть мы за всю поездку ни разу не употребляли алкогольных напитков, теперешняя дегустация имела целью удовлетворить не только жажду, но и любопытство. Дело в том, что с 2006 по 2008 год в августе мы проводили отпуск в Одессе. Это чудный черноморский город, в котором чуть более 100 лет назад жила семья моей бабушки Нади (род. 20 марта 1891 г. по новому стилю — ум. 7 декабря 1973 г.), в то время выпускницы женской гимназии Н.А. Бутович. Но только в 2007 году мне удалось найти это бывшее учебное заведение на Дворянской, 32. А в первый год нашего одесского отдыха, после продолжительного хождения вдоль и поперёк главной улицы города Дерибасовской, мы уселись там же в кафе на открытом воздухе с видом на ротонду, где играл хороший оркестр. Тоже стояла жара под 40 градусов. Представилось странным, что в этом богатом и гостеприимном городе посетителям предлагают один единственный вид пива под названием «Жигулёвское». Пришлось взять… К превеликому нашему удивлению оказалось, что ничего равного ему до тех пор мы не пробовали ни дома, ни за границей! Но во всей Одессе такого больше не достать, а производится оно в Умани. На будущий год мы поехали из Одессы осматривать парк Софиевка, что в той самой Умани, и снова вкусили прекрасного напитка. Привезли даже и домой для продолжения чуда… И вот теперь, сидя в негостеприимной Самаре, мы пробовали «Жигулёвское». К превеликому сожалению, оно ничем не отличалось от той желтоватой заурядной жидкости, которую замешивают в Перми, Екатеринбурге или Петербурге.
ЖИЗНЬ В ОБЩЕСТВЕ ОСНОВАНА НА УНИЧТОЖЕНИИ ТОГО, ЧТО ПРИДАЁТ ЕЙ АРОМАТ
К. Леви-Стросс, этнографДальше была Казань, встреча с Наташиной сестрой. Смотреть город не хотелось, хотя видел его только в детстве. За неделю до нас здесь был брат жены, и я просмотрел его фотоматериалы: гламур он и есть гламур.
Про Ульяновск говорить ничего не буду. Зато сразу после отчаливания наши спутники в лице моей одноклассницы с внуками пригласили смотреть фильм про судьбу иконы Казанской Божьей матери. Оказалось, что подлинник был украден, но были известны четыре мастерских копии. Самая красивая из них, находившаяся в царской семье, представляла Богоматерь в кокошнике. Вот она, разгадка исчезновения иконы и тайна рождения Христа! Богоматерь, конечно же, русская Дева!
Про последнюю нашу стоянку в Сарапуле на обратном пути домой с сожалением скажу лишь, что преобладающее чувство от встреченных местных жителей было ощущение безнадёжности их существования. Это единственный город, которому нечего предложить жадным до впечатлений туристам.
Итак, мы дома. Нас встречает вся семья сына. А тебя я беру на руки и несу на корабль. Тебе там нравится…
Ещё несколько метафизических замечаний по поводу увиденного в Приволжье. Конечно, здорово, когда проезжающий корабль встречает золотоглавая церковь, а не её развалины, как было ещё десять-двадцать лет назад. Но всё, чего коснулась рука современного государства, даже в попытке реставрации — бутафорское, в расчёте на незатейливых туристов. Как было — не будет, если не возродится дух империи Грозного (не путай с империей Ленина-Сталина).
Было немало встреч с местными жительницами. А вот мужчины как-то не попадали в фокус моего зрения (неужели почти все вымерли?). Женщины показались мне другими, чем на Урале. Большинство представительниц противоположного пола в Ярославле и Костроме, даже если они не крупные, то всё равно с мощными плечами и крепкими руками. Таких нежных плеч, как у моей жены, не видел нигде и ни разу. Личное общение имел только с гидами и торговками одеждой и сувенирами. И увидел, как говорят в Одессе, две большие разницы. Это непреклонный, неуступчивый характер. Если покупаешь рубаху за 950 рублей, могут сбавить цену только на 50 рублей, да, и то как-то автоматически, потому что загнули лишнего. Никогда не уступят. Сердце их не растопишь ни шуткой, ни взглядом. Скорее, готовы надуть по-мелкому, нарушить свои же обещания, а то и заявить, что денег не давал, а хочет сдачи. Продавцы требовательны к покупателю, слабостей и скромности (для них это признак безденежья) не прощают, собранны, напряжены. А желания услужить нет вовсе. Из этих, в общем-то, интересных встреч, вдруг возник самому совершенно не понятный вопрос: «Неужели 400 лет рабства не вытравили из русских хозяйский дух?»
