Лин Паль - Тайны Киевской Руси
Конечно, доверять Константину в подсчетах убитых со стороны русов и со стороны ромеев смысла не имеет. Двадцать тысяч убитых русов против пятидесяти пяти византийцев – доверию не подлежит. Можно сказать иное: битва была жестокой, и, скорее, всего большие потери понесли обе стороны. Но битва не остановила русов, из Византии пришлось перебрасывать новые части. Теперь бои шли уже у стен болгарской Преславы. Об этой битве в нашей летописи нет ни единого слова. Зато византийцы расписали ее в полной красе, хотя, скорее всего, и крайне предвзято.
"Тем временем самодержец [Иоанн] выступил из Византия и прибыл со всем войском в Адрианополь. Когда настал рассвет следующего дня, он поднял войско, выстроил его в глубокие фаланги и, приказав беспрестанно трубить военный клич, стучать в кимвалы и бить в тимпаны, выступил на Преславу. Поднялся невообразимый шум: эхом отдавался в соседних горах гул тимпанов, звенело оружие, ржали кони и [громко] кричали люди, подбадривая друг друга, как всегда бывает перед битвой. Тавроскифы, увидев приближение умело продвигающегося войска, были поражены неожиданностью; их охватил страх, и они почувствовали себя беспомощными. Но все же они поспешно схватились за оружие, покрыли плечи щитами (щиты у них прочны и для большей безопасности достигают ног), выстроились в грозный боевой порядок, выступили на ровное поле перед городом и, рыча наподобие зверей, испуская странные, непонятные возгласы, бросились на ромеев. Ромеи столкнулись с ними и храбро сражались, совершая удивительные подвиги: однако ни та, ни другая сторона не могла взять верх. Тогда государь приказывает "бессмертным" стремительно напасть на левое крыло скифов; "бессмертные" выставив вперед копья и сильно пришпорив коней, бросились на врагов. Скифы [всегда] сражаются в пешем строю; они не привыкли воевать на конях и не упражняются в этом деле. Поэтому они не выдержали натиска ромейских копий, обратились в бегство и заперлись в стенах города. Ромеи преследовали их и беспощадно убивали. Рассказывают, будто во время этого наступления [ромеев] погибло восемь тысяч пятьсот скифов. Оставшиеся в живых спрятались в крепости и, яростно сопротивляясь, метали сверху со стен копья и стрелы. Говорят, что в Преславе находился и Патрикий Калокир, который, как я уже сообщил в свое время, двинул войско росов на мисян. Узнав о прибытии императора (а это невозможно было скрыть, так как золотые императорские знаки сияли чудесным блеском), он глубокой ночью тайно бежал из города и явился к Сфендославу, который со всем своим войском находился у Дористола, ныне называемого Дристрою: вот таким образом убежал Калокир".
Калокир на самом деле не просто убежал, он отправился за войском Святослава. А ромеи подвели под стены Преславы осадные машины: "Император Иоанн свернул лагерь, расставил фаланги в несокрушимый боевой порядок и с пением победного гимна устремился на стены, намереваясь первым же приступом взять город. Росы же, подбадриваемые своим военачальником Сфенкелом, который был у скифов третьим по достоинству после Сфендослава, их верховного катархонта, оборонялись за зубцами стен и изо всех сил отражали натиск ромеев, бросая сверху дротики, стрелы и камни. Ромеи же стреляли снизу вверх из камнеметных орудий, забрасывали осажденных тучами камней, стрелами и дротиками, отражали их удары, [теснили], не давали им возможности выглянуть из-за зубчатых стен без вреда для себя …Когда ромеи бросились на приступ и придвинули к стенам лестницы,…, и многие из них, соревнуясь в храбрости с первым взошедшим [на стену], устремились вверх по лестницам. Вскоре уже многие [ромеи] взобрались в разных местах на стены и изо всех сил истребляли врагов. Тогда скифы покинули укрепление и постыдно столпились в окруженном прочной оградой царском дворце, где хранились сокровища мисян; один из входов они оставили открытым. Тем временем многие ромеи, находившиеся по ту сторону стен, сорвали петли на воротах, сбили засовы, и проникли внутрь города, перебив бесчисленное множество скифов. Тогда, говорят, был схвачен и приведен к государю вместе с женой и двумя малолетними детьми царь мисян Борис, у которого едва лишь пробивалась рыжая бородка. Приняв его, император воздал ему почести, назвал владыкой булгар и заверил, что он явился отомстить за мисян, претерпевших ужасные бедствия от скифов. Ромеи все разом ворвались в город и рассыпались по узким улицам, убивали врагов и грабили их добро". "Когда город был таким образом взят, – соглашается и Скилица, – скифов, вынужденных отступать по узким проходам, стали настигать и убивать, а женщин и детей захватывали в плен".
В этой записи Константин сделал наивную попытку оправдать жестокость ромейского войска: якобы оно пришло, чтобы отомстить за болгар и наказать русов. Но в то же время он совершенно искренне признает, что ромейские воины вломились в город и стали истреблять его население и грабить дома. Так византийцы добрались до царского дворца, но встретили самое ожесточенное сопротивление русов: "Скифы, находившиеся во дворце, яростно сопротивлялись проникшим через ворота ромеям и убили около полутораста храбрейших воинов. Узнав об этой неудаче, император прискакал во весь опор ко дворцу и приказал своей гвардии всеми силами наступать на врага, но, увидев, что из этого не выйдет ничего хорошего (ведь тавроскифы легко поражали множество воинов, встречая их в узком проходе), он остановил безрассудное устремление ромеев и распорядился со всех сторон бросать во дворец через стены огонь. Когда разгорелось сильное пламя, сжигавшее все на своем пути, росы, числом свыше семи тысяч, вышли из помещения, выстроились на открытом месте у дворца и приготовились отразить наступление [ромеев]. Император послал против них магистра Варду Склира с надежным отрядом. Окружив скифов фалангой храбрейших воинов, Склир вступил в бой. Завязалось сражение, и росы отчаянно сопротивлялись, не показывая врагам спины; однако ромеи [победили] своим мужеством и военной опытностью и всех их перекололи. В этой битве погибло также множество мисян, сражавшихся на стороне врагов против ромеев, виновников нападения на них скифов". Не правда ли, любопытно: если болгары считали русов завоевателями, что ж они сражались на стороне захватчиков, да еще и в таком количестве? Нет, Болгария отвоевывала свою независимость и признавала Святослава своим царем. Некоторые исследователи считают, что между Борисом и Святославом существовала договоренность: царь Борис был светским царем болгар, а Святослав – военным, учитывая опыт Византии, когда на троне оказывалось и по три императора одновременно, это не было чем-то странным или особенным.
Захватив Преславу, император Иоанн отправил послов к Святославу с этим известием и одновременно двинул войска к Дористолу, где находилось войско князя. Перечисляя взятые по пути города, Константин упоминает некую Плискову, то есть Плиску – родину княгини Ольги. Послы тем временем достигли Дористола. И тут, вероятнее всего, в городе появилась прослойка, которая желала сдать Дористол без боя – иначе нам не понять, почему Святослав предал казни около трехсот влиятельных горожан и многих посадил под замок. Константин считал это акцией устрашения и доказательством желания болгар вернуться под власть Византии, но, скорее всего, Святослав расправился с "пятой колонной", коллаборационистами, заинтересованными гораздо больше независимости в сохранении богатства. Упоминает Константин и число Святославова войска – шестьдесят тысяч. И это количество воинов русов входит в противоречие с цифрами потерь Святослава, которые Константин приводил ранее. Если у русов было в походе шестидесятитысячное войско, и он потерял двадцать тысяч в первом столкновении и еще множество в битве при Преславе, то остаться должно было никак не больше половины. Однако он ведет речь о шестидесяти тысячах. Тут истина либо в том, что потери русов сказочным образом завышены, либо в том, что в войско русов вошло на места убитых множество болгар. Продвигаясь в сторону Дористола, ромеи сначала столкнулись с дозорными отрядами, применившими чисто партизанскую тактику – разбившись на группки, они стали уничтожать передовые части Византии. Само собой, все, кого удалось изловить, были казнены.
И вот два войска оказались лицом к лицу. "Тавроскифы плотно сомкнули щиты и копья, придав своим рядам вид стены, и ожидали противника на поле битвы. Император выстроил против них ромеев, расположив одетых в панцири всадников по бокам, а лучников и пращников позади, и, приказав им безостановочно стрелять, повел фалангу в бой. Воины сошлись врукопашную, завязалась яростная битва, и в первых схватках обе стороны долго сражались с одинаковым успехом. Росы, стяжавшие среди соседних народов славу постоянных победителей в боях, считали, что их постигнет ужасное бедствие, если они потерпят постыдное поражение от ромеев, и дрались, напрягая все силы. Ромеев же одолевали стыд и злоба [при мысли о том], что они, побеждавшие оружием и мужеством всех противников, отступят как неопытные в битвах новички и потеряют в короткое время свою великую славу, потерпев поражение от народа, сражающегося в пешем строю и вовсе не умеющего ездить верхом. Побуждаемые такими мыслями, [оба] войска сражались с непревзойденной храбростью; росы, которыми руководило их врожденное зверство и бешенство, в яростном порыве устремлялись, ревя как одержимые, на ромеев, а ромеи наступали, используя свой опыт и военное искусство. Много [воинов] пало с обеих сторон, бой шел с переменным успехом, и до самого вечера нельзя било определить, на чью сторону склоняется победа. Но когда светило стало клониться к западу, император бросил на [скифов] всю конницу во весь опор; громким голосом призвал он воинов показать на деле природную ромейскую доблесть и вселил в них бодрость духа. Они устремились с необыкновенной силой, трубачи протрубили к сражению, и могучий клич раздался над ромейскими рядами. Скифы, не выдержав такого натиска, обратились в бегство и были оттеснены за стены; они потеряли в этом бою многих своих [воинов]. А ромеи запели победные гимны и прославляли императора". Говоря менее высоким слогом, с наступлением темноты русы предпочли укрыться за стенами, а византийцы разбили лагерь и оградили его щитами. Император отказался штурмовать Дористол, поняв всю безнадежность предприятия (ему хватило штурма Преславы), и ему стало, очевидно, ясно, что силы русов вполне сравнимы с его собственными, и бой будет нелегким. Так что он стал укреплять свой лагерь, даже обвел его рвом Иоанн попробовал подступить под стены Дористола, но был сразу же отбит, так что между противниками стали происходить лишь мелкие стычки. Попробовали сделать вылазку и русы, для этого они выехали из города на конях. Увы! Воины Святослава были не самыми хорошими всадниками, ромеи выбивали их из седел копьями, так что вылазка тоже провалилась. Тут удача улыбнулась ромеям: к стенам Дористола подошел флот, снабженный "греческим огнем", и выстроился вдоль города так, чтобы держать русов под прицелом.
