Юрий Поляков - За боем бой
Главные силы белых остались позади. В деревнях нас встречают приветливо, многие крестьяне записываются в наш отряд. Выясняется, что в некоторых селах действовали подполья большевиков. Правда, в деревне Аскино оказался только восьмидесятилетний старик. Остальные, от мала до велика, попрятались в лесу. Старик посмотрел на нас, посмотрел, ушел в лес и рассказал своим, что красные, выходит, не грабят. Жители вернулись. Мы собрали митинг, рассказали о Советской власти, о целях большевиков. Саша разговаривала с крестьянами: белые плели им о нас черт знает что, грозили, что мы придем и всех перережем. А наши боевики помогают мужикам молотить, убирать обмолоченное зерно, вспахивать землю под озимые. Крови никто не хочет, руки устали от винтовок и шашек, руки соскучились по работе.
P. S. Саша рассказала, что Калманова и Юсова приговорили к смерти. Приговор приведен в исполнение.
13 сентября 1918 г., Аскино
Сегодня мне лучше, только в теле ощущается какая-то томящая легкость. Ничего, скоро поправлюсь, потому что впереди еще много дел. Мы подходим к Красной Армии.
В санчасть проведать меня заходил Боровский. Он какой-то растерянный, наверное, мучительно решает, идти дальше с нами или попросту отсидеться в Перми. После ареста и ожидания незаслуженного расстрела он стал очень нервным и вспыльчивым, всех избегает. Я очень удивился его приходу. Прощаясь, он грустно сказал:
- Самое трудное - выбирать самому, даже ошибку потом свалить не на кого...
Мой выбор сделан!
Про несчастного раненого, про меня значит, инспектируя санчасть, вспомнил даже главком. Василий Константинович подошел к моей подводе, спросил о здоровье и рассказал интересный случай про Ивана Степановича, который, как смеясь заметил Блюхер, все-таки решился взять политическую ответственность на себя. Оказывается, Иван Степанович повел отряд на вражеские пулеметы со словами: "Вперед, за мной, за власть рабочих против белогвардейской сволочи!"
- Одним словом, противника отбросили, - продолжал рассказ главком. Подъезжаю я к селу и не понимаю, что происходит. Вижу: стоят два ряда рабочих, а в середине качают Павлищева и кричат "ура"...
Потом забегал Русяев и рассказал, как ездил на встречу с Красной Армией.
Вечером 11 августа его вызвал главком и приказал установить связь с Красной Армией.
- Ты имей в виду, - объяснял Блюхер, - все не так просто, как может показаться! Они не знают о нашем прибытии, поэтому могут принять за белых. Необходимо, чтобы в вас сразу узнали своих!
По приказу Василия Константиновича Русяеву выделили сотню, в которой четверть боевиков была большевиками. Всю ночь мастерили алые банты, привязывали к пикам кумачовые полотнища. Для такого дела даже почистились и починили одежду. Русяев говорил, что утром, когда выступили, лица людей сияли, как начищенные самовары, а сама колонна больше напоминала праздничный парад.
Когда отъехали от Аскино верст двадцать, выяснили, что близлежащая деревня занята какими-то войсками. Пока гадали, белые или красные, пока посылали парламентеров, раздались выстрелы. Одного ранили в ногу.
- Вот так встреча! - удивился Русяев. - Если по красным знаменам стреляют, значит - белые. В атаку, ребята! Но до выяснения оружия не применять. Поняли? Вперед!
Сначала противник отстреливался, но, подскакав ближе, наши увидели, как они скоренько грузятся на подводы.
- Кто в деревне, белые или красные? - спросил Русяев, подскакав к крестьянину.
- Какие белые - красноармейцы тута!
Русяев послал дюжину всадников на лучших конях в погоню.
Отступавшие мчались на подводах, в страхе оглядываясь на догонявших их. Вот уж действительно - комедия. Столько недель пробиваться к своим, чтобы вот так догонять их, будучи принятыми за белых!
Отступавшие пытались залечь и даже стащить с подводы пулемет, начали было отстреливаться, но догонявшие захватили их в "плен".
Красноармейцы, увидев, что нагрянувшие неизвестно откуда "белые" их не рубят и не колют, удивленно опустили винтовки.
- Кто командир? - спросил Русяев.
- Я командир, - выступил вперед низенький красноармеец. - А вы кто такие?
- Мы красные из отряда Блюхера. А вы из какой части?
Командир молчал. В это время подскакали остальные. Увидев казаков, он решил, что попал в руки белых, и понес совершенную околесицу.
- Да ты, браток, не смотри, что они казаки, - успокоил Русяев. - Ну да, казаки из Оренбургского войска. Но красные, наши! Если ты их боишься, я ребят отошлю, а меня отвезите в ваш штаб. Идет?
- Идет! - обрадовался командир, уже приготовившийся к смерти.
Русяев в сопровождении своих недавних "пленных" добрался до штаба батальона, показал мандат, подписанный Блюхером, рассказал о нашем отряде.
Потом Русяев вернулся в Аскино и обо всем доложил Василию Константиновичу, который очень обрадовался. Завтра они едут к Красному командованию. У Русяева сложилось впечатление, что Красная Армия все-таки знала о нашем существовании, хотя и не догадывалась, что нас так много и мы так близко.
...Рука быстро устает... Трудно писать. Ну ничего, скоро поправлюсь...
На этом дневник Андрея Владимирцева обрывается. Далее следует запись, сделанная другим почерком...
ПЯТАЯ ПОЛИТБЕСЕДА С ЧИТАТЕЛЕМ
И снова заглянем в хронологическую таблицу гражданской войны.
Сентябрь 1918 года.
10 сентября - Советские войска освободили Казань.
11 сентября - Реввоенсовет республики определил структуру
действующей армии, введя фронтовую организацию. Издан приказ об
образовании Северного, Восточного и Южного фронтов, Западного района
обороны.
12 сентября - Советские войска освободили Симбирск (Ульяновск).
16 сентября - Учрежден первый советский орден - орден Красного
Знамени...
"Советская Республика - в кольце фронтов" - эта привычная фраза из учебника истории не преувеличение. Взгляните - образованные фронты носят наименование всех сторон света. И все-таки Красная Армия не только успешно обороняется, но и переходит в наступление: отбит у врага родной город вождя мировой революции - Симбирск, взятие которого Ленин назвал целебной повязкой на свои раны.
Крепнет и совершенствуется Красная Армия, возникает и новая воинская символика, отражающая идеалы, за которые бьются красные отряды.
В августе, когда Сводный Уральский отряд сражался в окружении белогвардейских дивизий, наркомвоендел Н. И. Подвойский с фронта направил телеграмму председателю ВЦИК Я. М. Свердлову: "Лучшие революционные солдаты и все связавшие свою судьбу с Советской Республикой командиры жаждут республиканских отличий. Настоятельно высказываюсь за установление знака героя и знака героизма".
2 сентября, когда южноуральцы, отбиваясь от наседавших белогвардейцев, форсировали реку Уфу, на заседании ВЦИК Я. М. Свердлов выступил по вопросу о знаках отличия для храбрейших. Обсуждение предложения было продолжено на Президиуме ВЦИК и образована комиссия, в которую вошли Енукидзе, Веселовский, Ногин. В те дни все делалось стремительно, и через две недели, 16 сентября, в повестке дня ВЦИК, заседавшего во втором Доме Советов (гостиница "Метрополь"), значилось под цифрой "2": О знаках отличия.
Статут ордена Красного Знамени зачитал заведующий крестьянским отделом ВЦИК Митрофанов.
Сейчас это может показаться странным, но раздались недоуменные возгласы: "Орден? Зачем нам орден? Ведь обходились же и без него, награждая героев почетным оружием, а в крайнем случае - просто новым обмундированием!" Но, конечно, статут ордена был принят и утвержден Декретом, потому что это был не просто красивый символ, но знак беззаветного, кровного служения делу Революции. Не случайно он получил имя Красного Знамени, еще 8 апреля 1918 года утвержденного Декретом ВЦИК в качестве Государственного флага Советской Республики и боевого знамени ее Вооруженных Сил.
И очень характерно, что 14 сентября, в канун принятия Декрета о первом ордене, главком Блюхер направил телеграмму такого содержания: "Москва, Совнарком. Пермь, Областком, командующим армиями и всем, всем. Приветствую вас от имени южноуральских войск в составе Верхнеуральского, Белорецкого, 1-го Уральского, Архангельского, Богоявленского, 17-го Уральского стрелковых полков, 1-го Оренбургского казачьего имени Степана Разина, Верхнеуральского казачьего и кавалерийских полков, отдельных кавалерийских сотен и артиллерийского дивизиона. В вашем лице приветствуем Рабоче-Крестьянскую Советскую Республику и ее славные красные войска. Проделав беспримерный полуторатысячный переход по Уральским горам и области, охваченной восстанием казачества и белогвардейцев, формируясь и разбивая противника, мы вышли сюда, чтобы вести дальнейшую борьбу с контрреволюцией в тесном единении с нашими родными уральскими войсками, и твердо верим, что недалек тот день, когда Красное Знамя социализма снова взовьется над Уралом".
