Вадим Муханов - По следам Азербайджанской Демократической Республики
Азербайджанское правительство, поставленное перед фактом бесплатного снабжения британских войск всем необходимым, а далеко не только нефтепродуктами, должно было еще выплачивать командованию на его потребности 35 млн. рублей ежемесячно. По данным министерства финансов республики, на 12 октября 1919 года общая задолженность британского командования составила 274 679 690 рублей 88 копеек. Но британское правительство 7 ноября того же года отказалось принимать на себя прямую ответственность за эту сумму, подчеркнув, что сначала надо разобраться в «ответственности Азербайджанского правительства и Российского государства в отношении этой суммы, израсходованной под нашим руководством за их общий счет», англичане ясно давали понять, что не рассматривают Азербайджан в качестве независимого от России государства.
Именно неопределенность международного статуса Азербайджана служила для английского командования прикрытием для почти нескрываемого грабежа. Так, по распоряжению главного британского штаба 19 августа 1919 года из Баку была вывезена в Батум «часть ценностей Бакинского отделения государственного банка, заключавшаяся в процентных бумагах, принадлежащих государственному банку, во вкладах на хранение, заложенных процентных бумагах и других ценностях» [40] .
ПОСЛЕДСТВИЯ ИНТЕРВЕНЦИИ. Кроме огромного материального ущерба пребывание иностранных войск и администрации в Баку наносило в глазах населения непоправимый ущерб авторитету правительства, неспособного самостоятельно распоряжаться в собственной столице. Между тем постепенное падение дисциплины в английских частях, расквартированных в Баку, все чаще приводило к бесконечным столкновениям с местными жителями. «Дисциплина английских войск в Баку заметно падает, – говорилось в сводке деникинской разведки, – участились дебоши на улицах, в цирке 25 марта английскими солдатами был избит офицер-индус; развивается перепродажа казенного имущества и предметов продовольствия» [41] .
В министерство внутренних дел Азербайджанской Республики стали все чаще поступать жалобы от жителей на поведение британских солдат и офицеров. В одном из них с отчаянием писалось, что «никто на наши жалобы не обращает внимания, а полиция совершенно не хочет вмешиваться в дела с англичанами. Солдаты держат себя до того нахально, безобразно и неприлично, что женщине совсем невозможно выходить на улицу, когда там английский солдат. Пьяные ходят, шатаются, не дают проходить по тротуару, хватают женщин, делают двусмысленные жесты... Неужели это культурный народ?» [42] , – писалось с отчаянием в одной из жалоб. В конце концов недовольство англичанами со стороны населения вылилось 13 июня 1919 года в грандиозную демонстрацию с требованием их вывода из Баку.
Британцы вынуждены были уйти в конце августа, не забыв извиниться за принесенные населению неудобства. Прощальное слово генерала Шательворта звучало весьма издевательски: «Пользуясь случаем, от имени покидающих ныне Баку британских войск, просим прощения у населения Азербайджана, особенно у города Баку. Искренне сожалеем, что прощаемся с многочисленными нашими друзьями и знакомыми, от души желаем им мира и счастья. Все служащие Британской армии уносят с собой лучшие воспоминания о днях пребывания в Азербайджане» [43] . Подобного никак нельзя сказать о населении республики, вздохнувшем с облегчением только после ухода своих «друзей и знакомых».
АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ АППАРАТ РЕСПУБЛИКИ. Сформировав коалиционный парламент, лидеры партии «Мусават» добились своей цели – британского признания в качестве единственной легитимной власти в Азербайджане. Однако цена за этот успех оказалась высокой. К концу 1919 года в парламенте числилось 96 членов, принадлежащих к 11 различным фракциям и группам. Чрезмерная раздробленность представленных там политических сил не могла не сказаться на его работе. Парламент, где часть фракций даже не разделяла идею независимости Азербайджана, не говоря уже о расхождениях по таким острым вопросам, как рабочий и аграрный, быстро превратился в арену межпартийной борьбы.
Весьма удручающее впечатление производила созданная государственная машина на окружавших ее современников. Показательно такое свидетельство: «Что касается Азербайджанской республики, то она носила довольно смешанный характер. Министры здесь назначались и не из членов парламента, кроме того, не был до конца ясно проведен принцип ответственного министерства, ибо в своей работе они больше отчитывались перед главою правительства, чем перед парламентом. Некоторые из министров, как, например, русские министры, и вовсе не ходили в парламент, а с другой стороны, парламент был не только законодательным органом, но и органом управления и надзора и довольно бурно обсуждал все вопросы жизни и управления страной, хотя иногда с большим запозданием» [44] . Запоздания такого рода в условиях перманентного социально-политического и экономического кризиса прямиком вели к потере госорганами всякого доверия населения.
Некоторые из министерств создавались под решение конкретных проблем, например, министерство труда – для урегулирования отношений рабочих и предпринимателей, а министерство призрения – для решения вопроса беженцев. Тем не менее можно констатировать, что довольно высокая степень специализации центральных учреждений не слишком помогала в деле улучшения социально-экономической ситуации в республике. Для самого правительства и всего административного аппарата характерным являлось «полнейшее незнакомство и неумение вести созидательно-административную работу». Во многом это объяснялось высокой степенью коррупции центральной и местной администрации. В частности, отставка правительства Хойского в феврале 1919 года произошла из-за крупного коррупционного скандала, разразившегося в связи с расхищением урожая зерна 1918 года и злоупотреблениями с бязью на фабрике Тагиева. В своих воспоминаниях М. Аскеров-Кенгерлинский особо отмечал: «Места и должности заполнялись не по достоинству или умению, а по протекции, кумовству и подкупам; каждое лицо, занимавшее более или менее важный пост, чувствовало себя самостоятельным и неограниченным властителем и окружало себя толпой прихлебателей, родственников и „своих“ людей».
Другой отличительной чертой правительственного аппарата республики являлось большое количество русских чиновников. «Значительная часть служащих в азербайджанских казенных учреждениях состояла из русских. Отношения к ним местных властей и населения были самые доброжелательные, и сравнивать эти отношения с отношениями грузин и армян не приходится» [45] , – писал К.Д. Кафафов. В этом факте некоторые азербайджанские деятели видели одну из причин низкой эффективности работы правительства и административных учреждений.
«Так как на первых порах существования республики невозможно было найти достаточно кадров служащих-мусульман, то значительный процент падал на немусульман, не преданных родине и чуждому им правительству; отсюда – нежелание работать добросовестно, прогул работы, саботаж и даже прямая измена и предательство. Нужно упомянуть, что правительство собиралось провести настойчиво диктуемую потребностями жизни национализацию делопроизводства в государственных учреждениях, однако это начинание, как и многие другие, так и остались проектом», – отмечал Аскеров-Кенгерлинский. Однако для формирования чисто национального корпуса чиновников мало было одной только декларации о национализации делопроизводства и учреждений. Понятно, что требовалось время, чтобы заработала национальная школа, которая стала бы выпускать образованных, исполненных патриотическим духом азербайджанских чиновников. Обвинять же русских чиновников в отсутствии патриотизма в отношении непризнанного международным сообществом государственного образования просто смешно. Тем более что именно на них в основном падала вся тяжесть административной работы в министерствах и ведомствах Азербайджанской Демократической Республики.
Частая смена правительств, неспособность парламента к полноценной законодательной деятельности, иностранное вмешательство во внутреннюю политику Азербайджана и глубокий социально-экономический кризис, – все это придавало стране черты эфемерного квазигосударственного образования. «Верховный орган страны, парламент, был занят произнесением речей и громких фраз, мало обращая внимания на совершающееся вокруг него, – с горечью писал Аскеров-Кенгерлинский. – Министры и члены правительства были увлечены приемами, встречами и бесчисленными банкетами, принимая приезжавших в Азербайджан многочисленных иностранных гостей и целые миссии. Страна была предоставлена самой себе».
