Генри Лиддел Гарт - Правда о Первой мировой
Но это не являлось единственным пробелом в стремлении использовать временный беспорядок и нерешительность, господствовавшие за линией фронта германцев. Печальный приговор генерала Эдмонда, официального английского историка, гласит:
«Если бы часть 14 британских территориальных дивизий и часть 14 конных бригад вместе с 6-й дивизией, все еще остававшейся в Англии, высадились на побережье канала и ударили по коммуникациям и тылу германцев, мог быть достигнут решающий тактический успех, и война была бы закончена».
Часто задавался вопрос, удалось ли бы избежать застоя позиционной войны, если бы Франция обладала Наполеоном? Хотя безграничная оборонительная мощь современного оружия и неповоротливость масс 1914 года склоняют чашу весов скорее в пользу подвижности и решительности маневра, но вмешательство Галлиени наводит на сомнения. Галлиени не только проявил одну из сторон «наполеоновской» проницательности (о чем свидетельствует Западный фронт 1914–1918 годов) – его интуиция, смелость его маневра и его быстрота принятия решений так резко отличались от тех же качеств других французских, британских и германских командиров, что невольно приходишь к утверждению, что, пожалуй, можно было при помощи маневра вырвать решение из цепких лап позиционной войны раньше, чем воякам-профессионалам удалось бы затереть талантливого художника.
Гипотеза эта подкрепляется тем фактом, что влияние Галлиени проводилось в самых неблагоприятных условиях.
Управление крепостью всегда стеснено рядом правил и ограничений, которые предписывают чисто оборонительные действия и даже дают право коменданту крепости отказывать в поддержке полевым армиям, сужая его горизонт до непосредственной ответственности за защиту крепости. Можно считать только насмешкой судьбы, что главнокомандующий всеми полевыми армиями пользовался старыми методами действий осадной войны, а комендант крепости наметил и организовал самый решающий на всем протяжении войны маневр.
Позднее он полуиронически-полуогорченно заявил:
«Вовсе не было сражения на Марне. Инструкции Жоффра приказывали отойти к Марне и эвакуировать Верден и Нанси. Саррайль не послушался: он спас Верден; Кастельно держался за Гранн-Куроннэ, – он спас Нанси. Я организовал наступление. А теперь утверждают, что главнокомандующий, отошедший далеко назад, когда я наступал, – руководил, предвидел и устроил все это… Трудно этому верить…».
Наиболее верна первая фраза: «Вовсе не было сражения на Марне». Не было также в 1870 году и «сражения» под Седаном. Безумие Мак-Магона при столкновении с первым Мольтке оказалось уравновешено и даже превзойдено безумием второго Мольтке, испугавшегося только призрака.
2. Легендарное сражение при Танненберге
Подобно Марне, известная великая германская победа под Танненбергом является памятником не менее памятным ошибкам.
Первая и наиболее популярная из легенд рисует романтическую картину отшельника-генерала, посвящавшего в годы своей отставки все свое время любимому коньку – разработке гигантской западни будущему вторжению русских, изыскивая тропинки сквозь болота и изучая глубину дна тех болот, которые должны были поглотить русские орды. Когда настала война, он свои мечты претворил в жизнь.
Следующая легенда, возникшая тогда, когда за фигурой Гинденбурга выросла тень Людендорфа, говорила о мастерском плане вторых Канн, задуманном и продиктованном в поезде, когда Людендорф по дороге в Восточную Пруссию ехал подбирать своего начальника. Реальная история, увы, должна рассеять все эти легенды.
Германцы – по преимуществу народ комбинаций – нашли своего Галлиени в сочетании ума молодого штабного офицера и опыта старого корпусного командира. А им в свою очередь много помогло то, что русские командиры оказались способны сочетать в себе недостатки и Мольтке, и Жоффра.
Человек, на котором в значительной степени лежала ответственность за эту необдуманную операцию, был ответствен также за неудачное вторжение в Восточную Пруссию, и за то, что оно было сделано прежде, чем русские были к этому готовы. Это был генерал Жилинский, начальник русского Генерального штаба до 1914 года. Это он заключил военную конвенцию с Францией, согласно которой Россия обязывалась на 15-й день мобилизации выставить армию в 800 000 человек. Это обязательство явилось непосильным напряжением для громоздкой русской военной машины. Когда она начала работать, она стала трещать по всем швам, вызывая многочисленные срывы и местные неудачи. Явилось это также слишком сильным напряжением и для русского главного командования. В итоге оно принимало решения в состоянии повышенной нервозности и волнения.
Но конвенция не кончалась одним этим обещанием. Новый план предвидел также наступление против германцев – наступление, проводимое одновременно с главным ударом, развиваемым против Австрии.
Как нарочно, чтобы увеличить ошибки, план этот должен был проводиться в жизнь не теми, кто его разработал и кто военным министром генералом Сухомлиновым был лишен даже возможности исподволь оказать на этот план какое-либо влияние. Сухомлинов, без сомнения, сам метил в главнокомандующие. Но и он был не один среди тех, кто был уверен в своих гениальных способностях как командира. А соперником его оказался помазанник божий. Когда вспыхнула война, царь, к смятению и тревоге всех министров, предложил взять командование на себя. Затем царь с сожалением уступил настояниям министров и назначил главнокомандующим великого князя Николая – который, по крайней мере, прошел школу солдата; царь все же ограничил его назначением к нему двух помощников.
Один из них – Янушкевич – был придворным генералом, не пользовавшимся популярностью в действующей армии. Другой – Данилов – был способным, но действовавшим по старинке солдатом. Он-то фактически и руководил русской стратегией.
Начиная с первых дней августа французы через русское министерство иностранных дел требовали все время от великого князя, чтобы он что-нибудь сделал, облегчив этим «чем-нибудь» нажим германцев на французов, и требовали сделать это быстро. Вторжение русских в Восточную Пруссию, хотя и не началось ранее обещанного срока, все же произошло раньше, чем русские оказались к этому готовы.
Восточная Пруссия представляла собой длинный кусок земли, пересекавший Неман и вдававшийся в Россию. С севера Восточная Пруссия ограничена Балтийским морем, а с юга – русской Польшей. Вдоль длинной границы сосредоточивались две армии: 1-я (Виленская) армия под начальством Ренненкампфа и 2-я (Варшавская) армия под начальством Самсонова. Обе эти армии составляли группу, начальником которой являлся Жилинский.
План Жилинского был таков: Ренненкампф наступает в восточную часть Восточной Пруссии, притянув к себе этим германские силы, а два дня спустя Самсонов пересекает южную границу и ударяет по тылу германцев, отрезав их от Вислы. Ошибка этого плана лежала не в замысле, а в выполнении. Потенциальная ценность его была вполне доказана тревогой и расхождением во мнениях, вызванными в штабе германцев, когда угроза эта была разгадана.
Указанный план, не говоря уже о недостатках управления и негодности русских сил, страдал от двух естественных препятствий. Первое препятствие заключалось в том, что обе армии были разделены цепочкой Мазурских озер, тянувшихся на 50 миль. Эти озера, в сочетании с укрепленным районом крепости Кенигсберг, сузили фронт наступления Ренненкампфа до пространства шириной всего около 40 миль. Во-вторых, вторжение русских с юга затруднялось тем, что приграничная полоса, как препятствие против вторжения германцев, намеренно была оставлена русскими пустынной, железных дорог здесь было очень мало, а грунтовые дороги – очень плохи.
С первых дней августа великий князь Николай Николаевич находился под непрестанным давлением союзника – Франции. 17 августа Ренненкампф перешел восточную границу 6 1/2 пехотными дивизиями и 5 кавалерийскими дивизиями.
Проблема отражения такого двойного удара изучалась немцами с давних пор. Решением Шлиффена было использовать естественные препятствия местности, главным образом, Мазурские озера, для решительного и мощного удара по одной из русских армий, подошедшей первой, и затем обратиться против второй армии. Но Притвиц, командующий германской армией в Восточной Пруссии, напоминал своего начальника Мольтке в боязни идти на сознательный риск. Опасаясь положиться на ландвер и на гарнизонные войска для усиления ими естественных препятствий и для задержки Самсонова, он оставил на южном фронте еще две дивизии XX корпуса (Шольтц). Остальные части 8-й армии – 7 дивизий пехоты и 1 кавалерийская дивизия – сосредоточились, чтобы отразить удар Ренненкампфа. А для того чтобы, как нарочно, затруднить свою задачу и заранее лишить себя возможности добиться быстрых и решительных результатов, Притвиц повел против русских фронтальное наступление. Получилось это так из-за ошибочного представления о занимаемой русскими позиции.
![Анатолий Ливри - Ecce homo[рассказы]](/uploads/posts/books/126760/126760.jpg)