KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Георгий Фруменков - Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв

Георгий Фруменков - Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Георгий Фруменков, "Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

«Святые отцы» присваивали себе часть жалованья, отпускаемого казной на солдатских детей.[291] По положению 1768 года у подростков, которые проживали не на берегу, а на Соловецком острове и питались с монастырского котла круглый год или некоторое время, монахи могли производить удержание из хлебного жалованья из расчета 1 четверть 4 четверика за год. Монастырь произвольно изменял нормы вычета в свою пользу. Так, у Дмитрия Маселгина и Козьмы Навагина удерживалось за питание три четверти хлеба в год. На руки они получали по одной четверти четыре четверика. О жадности и жестокости «божьих слуг» говорит и такой пример: солдат Кемского городка Иван Евтифеев получил на первую треть 1773 года одну четверть и четыре четверика хлебного жалованья, но 12 февраля неожиданно умер. Монастырь считал, что одна четверть «незаработанной» ржи осталась за покойным, и велел уряднику Михайле Зубкову «оное оставшее незаслуженное жалованье… от него, Евтифеева, из дому от жены его тебе отобрать и отдать с запискою в монастырский приход».[292]

Указы 1764 и 1781 годов не улучшили, а скорее, наоборот, ухудшили жизнь солдат. Об этом говорят участившиеся обращения солдат в монастырь за помощью. В декабре 1772 года 19 солдат Кемского городка просили архимандрита выдать им из монастырской казны «в зачет жалованья» хлеба и денег, в чем они имели «всекрайною необходимость». 17 мая 1786 года такое же «доношение» поступило от 38 сумских солдат: «Имеем мы для пропитания себя с семейством в хлебе великий недостаток. И сего ради просим ваше высокопреподобие в зачет нашего жалованья сего года второй половины выдать нам, нижайшим, по одной четверти человеку». С 25 мая до 8 октября 1790 года солдаты и их дети взяли у хлебного старца в счет жалованья 477 пудов 12 фунтов печеного хлеба. За две последние недели октября дополнительно задолжали 46 пудов 36 фунтов печеного хлеба.

Обращались за кредитом и одиночки. Стихийное бедствие (пожар, наводнение, падеж скота), радостное событие в жизни солдата (женитьба, рождение ребенка) в одинаковой степени выбивали его из колеи и заставляли бить челом монастырю. Солдат Петр Рышков просил Соловецкого настоятеля выдать ему «заимообразно» 10 рублей денег и съестных припасов «для брачного своего случая». Солдату, Семену Панозерову понадобилось 6 рублей на покупку платья, а взять их, кроме монастыря, негде.

Из каждой выдачи жалованья монастырь удерживал у солдат долг по выпискам из записных тетрадей и заемным распискам.[293] Для этого перед выдачей зарплаты составлялась ведомость под названием «Список именной находящимся при ставропигиальном Соловецком монастыре штатной воинской команды солдатам и детям их с показанием состоящего на них монастырского долга, сочиненный для вычета при нынешней выдаче им жалованья».

О размере долгов и вычетов свидетельствуют такие примеры. Из «указноположенного денежного жалованья» за майскую треть 1775 года на сумму 85 руб. у солдат взыскали в монастырскую казну 42 р. 16 к., взятых ими взаимообразно. За последнюю треть 1776 года из начисленных солдатам 77 руб. (по рублю на человека) они получили на руки 46 р. 34 к.

После перехода на содержание Коллегии экономии и государственные чиновники стали смотреть на монастырский люд как на налогоплательщиков и объект грабежа. Только за сенные покосы сумские солдаты платили в губернскую канцелярию 7 р. 80 к. годового оброка. Как правило, эти деньги вносил за них монастырь, а после архимандрит приказывал собрать налоги с солдат «немедленно и неукоснительно».[294]

Соловецкий монастырь и крепостническое государство — два хищных феодала — эксплуатировали солдат.

Простое перечисление солдатских служб свидетельствует о том, что назначение соловецкого военного отряда претерпело существенные изменения. До XVIII века он занимался в основном охраной островов и береговых монастырских владений от нападения внешних врагов. После Северной войны временно прекратились набеги агрессивных западных соседей на соловецкую вотчину. Монастырским солдатам в течение многих десятилетий не приходилось с оружием в руках оборонять побережье и острова Соловецкого архипелага, но они не сидели без дела. Монастырь заставлял солдат выполнять хозяйственные и полицейские поручения, стеречь ссыльнозаключенных, содержать караулы на острове, в Кеми, в Суме. В прошлом побочные занятия солдат сейчас стали основными. В 1764 году монастырь лишился вотчины. Раз так, то само собой разумеется, что с него снималась ответственность за оборону края, который ему больше не принадлежал. После реформы 1764 года военное подразделение сохраняется на Соловках по просьбе архимандрита для защиты самого монастыря, Кемского городка и Сумского острога, а также для охраны арестантов и поимки «воров и разбойников». С 1781 года основной обязанностью отряда, поступившего в ведение губернатора края, становится охрана тюрьмы и узников.

Поскольку армейский отряд превратился в караульную команду, в первой четверти XIX века произведено было дополнительное сокращение его численности до 28–12 человек, а в царствование Николая I в связи с притоком колодников увеличилось по настойчивым просьбам архимандритов-тюремщиков до 40–70 человек и стабилизировалось в этих пределах до конца пребывания войск на Соловках.

До тех пор, пока в монастыре находился воинский отряд, офицер, командовавший им, подчинялся как своему военному начальству, так и архимандриту, по инструкциям которого он охранял арестантов и отвечал за их целостность. Предписанием правителя Архангельского наместничества Ливена от 1793 года офицеру приказывалось ежедневно письменным рапортом извещать настоятеля «о сохранности содержащихся арестантов».[295]

В архиве монастыря нами обнаружено несколько пухлых дел, целиком состоящих из рапортичек караульных начальников. В одном из них 31 стереотипный документ такого содержания: «Его высокопреподобию господину настоятелю ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря священно архимандриту и кавалеру Досифею

Рапорт

Вашему высокопреподобию честь имею донести, что содержащиеся под стражею арестанты 40 человек состоят благополучно. 29 сентября 1833 года. Подпоручик Инков».[296]

Изменяемой частью шаблонных донесений было только число арестантов. Конечно, содержание и форма рапорта были иными, если происходили чрезвычайные происшествия: убийство, побег арестанта и т. д.

Часовые, мимо которых проходил архимандрит, должны были брать ружье под приклад и держать на караул, как «непосредственному начальнику крепости Соловецкого монастыря». Офицер по утрам являлся к настоятелю, словно к генералу, с рапортом о состоянии дел в крепостной тюрьме. Такой порядок вызывал недовольство инвалидных офицеров, раздражал их.[297] Недоумевали и некоторые губернаторы. Главное же зло состояло в том, что караульная команда вместе с обер-офицером попала в подчинение к архимандриту, который заставлял солдат выполнять прежние хозяйственные поручения монастыря, не имевшие отношения к прямому служебному назначению отряда.

В XVIII веке Соловецкий монастырь и находившиеся в его ведении береговые крепости были неплохо вооружены. Об этом свидетельствуют сохранившиеся в архиве ведомости «об артиллерийских орудиях и всяких воинских снарядах» и «отводные оружейной казны», то есть тетради, составлявшиеся при «отводе» (передаче) военного имущества от одного оружейного или городничего старца к другому.

Из актов периодически проводимых ревизий видно, что в годы Северной войны монастырь имел 62 годные к бою пушки.[298] Мы даже знаем, как они были расставлены по башням, воротам и по городовой стене. Башни имели по три артиллерийских бойницы: так называемый нижний, средний и верхний бой, где размещались пушки. В 1703–1709 гг. на основных башнях — Корожанской и Белой — артиллерия распределялась по бойницам так: на Корожанской башне три пушки находились на верхнем бою, столько же в среднем бою и две в нижнем бою; на Белой башне соответственно — четыре, три, две пушки. В оружейной казне хранилось много мелкого огнестрельного и холодного оружия, в том числе 680 пищалей, 350 бердышей, 169 сабель, 70 топоров, 73 лука, 31 колчан со стрелами, 49 чеканов. Там же находилось 200 пороховых голов, 12 ящиков свинцовых пулек, 2 ящика зарядов, да в другом месте было припрятано 8 ящиков с зарядами и пульками, 5 бочек и два ведра пороху.

Артиллерийский парк монастыря, как и запасы всякого другого оружия, в XVIII веке непрерывно пополнялся и увеличивался. В 1740 году монастырь имел 71 пушку, около тысячи единиц ручного огнестрельного оружия, 178 сабель, 99 топоров, 300 копий всяких. Возросли запасы «зелья».

В Сумском остроге в 40-е годы XVIII века имелось 18 железных и медных пушек, 178 мушкетов, 180 бердышей, 150 копий, 24 рогатины, около тысячи ядер, 50 пудов пороха и свинца… На стенах, по башням и в воротах Кемского городка в эти же годы было расставлено 12 железных пушек, а на складе лежало 14 пищалей затинных, 63 мушкета, 30 бердышей, 118 копий, около сотни ядер, до десяти пудов свинца, две бочки пороха и другое воинское снаряжение.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*