Н Кальма - Заколдованная рубашка
- Оружие, оружие нам сейчас нужнее, чем хлеб! - твердил Гарибальди Тюрру.
Солнце купалось в зеленых волнах, доски накалились так, что обжигали босые ноги матросов.
Александр и Мечников долго и безуспешно бродили по "Пьемонту": Лев искал свободную каюту или хотя бы незанятое место в каюте, а Есипов все надеялся отыскать среди бойцов сумасбродную дочку профессора Претори. Лючия, уязвив его, убежала, и он так и не смог узнать, каким образом очутилась она на корабле. Знает ли профессор, что дочь его вступила в гарибальдийский отряд и, вместо того чтобы смешивать оршады и стряпать пирожки, отправилась на войну? Не Датто ли сманил девушку? Однако в глубине души Александр ощущал угрызения совести. Он отлично знал: не Датто повинен в том, что Лючия сбежала из родительского дома в сицилийский поход. Правда, девушка - горячая патриотка, она преклоняется перед Гарибальди, но Александр не мог лукавить перед самим собой: не один только патриотизм привел Лючию сюда, на корабль. И вот теперь ради профессора придется Александру взять на себя роль рыцаря этой девчонки, охранять ее, следить за ее безопасностью. "Вот еще забота! И зачем только эта шальная увязалась в Сицилию!" - с досадой думал Есипов. Впрочем, эта досада и поиски девушки отвлекали его от собственной тоски. Он решился сказать Льву о встрече с Лючией.
- Ага, я же предупреждал вас - от этой девицы можно чего угодно ждать, - нисколько не удивился Лев. - Недаром Италия - родина Беатриче Ченчи. Здесь, брат, родятся сильные характеры. - Он усмехнулся. - Но ваша-то роль теперь какова! "Что за комиссия, создатель!" продекламировал он.
- Вам хорошо смеяться! - проворчал Александр. - А мне не до смеха.
- Конечно, вы теперь отвечаете за ее жизнь, за ее безопасность, - уже вполне серьезно сказал Лев. - Ведь как бы вы ни отпирались, мне отлично известно, что она здесь только из-за вас.
Александр махнул рукой. Он и не пытался отпираться. Теперь они продолжали свои поиски вдвоем со Львом. Они обшарили палубу и трюм "Пьемонта", вглядывались в каждую группу гарибальдийцев. Завидев издали стройного юношу, похожего обликом на Лючию, они бросались к нему, но каждый раз их постигало разочарование. В камбузе они наткнулись на Пучеглаза и Луку, которые успели уже свести дружбу с черномазым и хмурым на вид коком и помогали ему в стряпне. Впрочем, помогал по-настоящему один Лукашка: он поливал томатом огромное блюдо макарон, а Лоренцо, захватив целую пригоршню и закинув голову, заглатывал макароны и смачно облизывался. Увидев обоих друзей, он просиял, подмигнул им с видом заговорщика и кивнул на кока. "Не беспокойтесь, братцы, уж я о вас позабочусь", - сказал им этот выразительный взгляд.
На корме, у связки канатов, спал, раскинув ноги в самодельных сандалиях, рослый гарибальдиец с изможденным лицом, обрамленным русой бородкой. Александр, который чуть не наступил ему на ноги, вдруг ахнул.
- Монти! Марко Монти здесь?! - Он повернулся к Мечникову. Поглядите-ка на этого малого. Ведь это тот самый столяр Монти, которого мы вызволили из тюрьмы. Каким же образом...
Но тут спавший, видно, услышал незнакомый говор. Он вскочил. Бледность побежала по его щекам.
- Что? Что такое? Пора? Уже?!
Вдруг глаза его увидели море за кормой, участливое лицо Александра. Морской ветерок заиграл у него в волосах. Он провел рукой по лбу, мучительно выкарабкиваясь из сна.
- Ох, почудилось мне, что я опять там, в тюрьме! Никак не могу разделаться с ней, с проклятой...
Смущенно улыбаясь, он приблизился к Александру:
- Узнали меня, синьор? А мне с самого начала было известно, что вы будете здесь, с нами. Франческа слышала это от синьора художника. Да и Лоренцо, когда привел меня в отряд, тоже сказал, что я вас увижу.
- И вы оставили семью, Монти?
Марко вздохнул.
- Что же поделаешь, синьор. Нельзя сидеть в укромном углу, когда люди идут драться за твою родину. Ведь я сицилиец, из-под Палермо, синьор. Там родился, там померли мои старики, там до сих пор живут мои братья и сестры. А теперь и сам я обязан жизнью генералу Джузеппе. Не будь его, мои косточки теперь гнили бы в земле. Франческа тоже сказала мне: "Иди и возвращайся с победой". Вот я и пошел. Да что я, - даже мой сынишка Уго чуть было не увязался за мной. Еле его отговорил: сказал, что он должен вместо меня остаться помощником и защитником матери.
Марко совсем оживился и говорил с воодушевлением. Мечников вглядывался в него и думал: недаром Верещагин так увлекся своей картиной модель того стоила. Пожалуй, он и сам с охотой написал бы портрет этого столяра-гарибальдийца с такой удивительной, романтической судьбой.
- А в какой отряд вас зачислили, синьор? - спросил Марко.
- В седьмой.
- О, стало быть, будем вместе воевать! - обрадовался Монти. - Лоренцо упросил начальство, чтоб меня определили к нему. Ведь мы с ним земляки, синьор, а он здесь, как старый вояка, всех знает.
Монти явно гордился своим знакомством с Пучеглазом. Заметив, что Александр и Мечников собираются идти дальше, Марко осторожно коснулся пальцем рукава Есипова.
- Синьор, - сказал он тихо, - синьор, может, в бою мне повезет, и я смогу отплатить вам за все, что вы для меня сделали. Я так этого хочу, синьор! И Франческа мне наказывала отблагодарить вас.
- Полно, полно, вот пустяки какие! - смущенно пробормотал Александр.
Его и трогала и тяготила эта благодарность. Он сделал вид, что торопится, и последовал за Мечниковым.
Снова и снова оба друга обшаривали все помещения "Пьемонта". В узком нижнем коридоре, куда выходили двери кают, они вдруг наткнулись на знакомую высокую фигуру в серо-зеленой куртке. У дверей кают-компании, вполоборота к ним, стоял Датто. Лицо его выражало напряженное внимание. Из-за дверей доносился голос Гарибальди:
- Пусть это военная хитрость, но я не вижу другого выхода. И не отговаривайте меня. На войне, да еще на такой войне, как наша, - это только необходимая мера.
Датто заметил обоих русских, только когда они подошли к нему почти вплотную. Он поздоровался с ними так, будто впервые увидел их на корабле. Эпизода с лодкой словно и вовсе не было.
- У генерала совещание командиров. Я получил распоряжение не пускать сюда посторонних, - обратился он к обоим друзьям. - Будьте любезны, синьоры, пройти в каюту или выйти на палубу.
Александр вспыхнул, хотел что-то возразить, но его перебил Мечников.
- Конечно, мы сию же минуту уйдем, капитан, - миролюбиво сказал он. Нам хотелось только удостовериться, не здесь ли синьорина Лючия. Она недавно была на палубе, а теперь...
- Что-о?! - С Датто вмиг слетела его официальность. - Лючия - на корабле? Синьорина Претори?! Вы ее видели здесь?
- Мы думали, вам это известно гораздо лучше, чем нам, - спокойно кивнул Лев. - Кто же, как не вы, уговорил ее бежать из родительского дома, кто же, как не вы, снабдил ее костюмом гарибальдийца, оружием? Кто помог ей определиться в волонтеры?..
- Я?! Porco Madonna! Вы с ума сошли! Да у меня и в мыслях не было... - забормотал Датто. Вдруг он опомнился и подозрительно уставился на обоих друзей. - Вы со мной шутки шутите, господа. Видно, это вы сами подговорили синьорину Претори. Берегитесь, я узнаю правду, и тогда вам придется отвечать за свои поступки! У нас в Италии расплачиваются кровью, господа! - Он с ненавистью взглянул на Александра. - Я знаю, кто виновник ее побега. Я найду ее и заставлю сказать мне все.
В своем волнении Датто позабыл о том, что стоит у самых дверей кают-компании и что там все слышно. Внезапно двери распахнулись, и в коридор вышел Гарибальди. Александр и Лев невольно попятились: на Гарибальди был сине-красный мундир с эполетами и кивер, украшенный высоким султаном. Генеральский мундир бурбонской армии!
- Что тут такое? Отчего ты кричишь? - обратился Гарибальди к Датто, не обращая внимания на остолбеневших русских. Так как Датто не отвечал, то он, мельком поглядев на него, сказал: - Вели застопорить машины. Пускай бросят якорь у Таламоне. Мне необходимо повидаться с комендантом крепости Орбетелло.
- Слушаюсь, генерал!
Датто направился к лесенке, ведущей в машинное отделение. Но на прощание он бросил Александру еще один мстительный взгляд.
28. СИГНАЛ В ТУМАНЕ
Усталые и сердитые от бесплодных поисков, от стычки с Датто, наши друзья поднялись снова на палубу. Там было по-прежнему жарко и тесно.
- А я вас ищу, ищу, синьоры. Пора обедать! - раздался мальчишеский голос, и перед ними предстал все такой же великолепный и важный Лука.
Он провел их в укромный уголок за трубой парохода, где команда обычно сражалась в кости или шахматы. Там, на дощатой палубе, был аккуратно постлан старый мешок, на котором стоял котелок, полный дымящихся макарон.
- Это для вас получил у повара синьор Лоренцо, - благоговейно показал на макароны Лука. - Ох, до чего же ловко умеет Лоренцо обойтись со всяким человеком! - восхищенно добавил он.
Только при виде макарон Александр и Лев поняли, как они голодны. Между тем машины на "Пьемонте" затихли. Послышался лязг якорной цепи. Гарибальдийцы столпились у бортов, смотрели на видневшийся неподалеку порт Сан-Стефано и стены крепости Орбетелло. Спустили шлюпку, потом еще одну. Ветерок принес с берега запах цветущих оливковых деревьев. Солнце начало опускаться. Кто-то тихонько заиграл на мандолине. Корабль чуть покачивало.
