Михаил Серяков - Загадки римской генеалогии Рюриковичей
В принципе нет ничего невозможного в том, что уже в древности племена жили не большими монолитными этническими общностями, как они изображаются на современных картах, а в ряде регионов чересполосно, когда отдельные славянские племена оказывались в германском окружении и наоборот. Весьма показательно, что вне зависимости от приведенных выше письменных источников к подобным же умозаключениям пришли и отдельные отечественные археологи при анализе других лежащих на западе регионов.
Рассматривая вопрос происхождения торновской керамики, В.В. Седов пришел к следующему выводу: «Очевидно, можно полагать, что предками славян — носителей торновской керамики была какая-то часть пшеворского населения. Эта племенная группировка славян вышла не из Висленского региона, а из Одерского, занятого в основном германскими племенами. По-видимому, на Одере в римское время среди германских племен имелись относительно небольшие группы славян, но выявить их на конкретных археологических материалах пока не представляется возможным»{235}. В.Л. Глебов полагает, что надо говорить не о «небольших группах славян», а вести речь о более крупных общностях: «В Бранденбургско-Саксонско-Силезском регионе (лишь восточная часть которого относится к пшеворской культуре) позднелужицкой области, как показывает дальнейшее развитие, появление германских племен не привело к ассимиляции протославян. Вплоть до первой трети IV в. н.э. входя в состав имевших германские наименования объединений, они сохранили и свой язык и этнографические признаки»{236}. Тем не менее каждый такой возможный случай следует рассматривать отдельно, и, как уже говорилось, вопрос этот весьма сложный.
Если обратиться к данным филологии, то часть лингвистов традиционно датирует начало славяно-германских контактов готской эпохой, когда они фиксируются уже письменным источником, а именно трудом Иордана. Тем не менее ряд данных указывает на более раннее начало этих контактов, в результате чего их датировка постепенно удревняется. Так, в последнем крупном исследовании о ранних германцах Ю.К. Кузьменко осторожно и в достаточной степени компромиссно сформулировал свое мнение на этот вопрос так: «Судя по отсутствию исключительных славяно-германских грамматических соответствий, славянский стал соседом общегерманского уже после его распада на восточногерманский, западногерманский и северогерманский (200 г. до н.э. — 400 г. н.э.)»{237}. Однако другие филологи высказываются в пользу еще более ранней датировки. В. Кипарский полагал, что они начинаются еще в прагерманский период в III в. до н.э., а В.В. Мартынов отнес их к середине I тысячелетия до н.э.{238}
В результате того, что проблема самого раннего появления славян на территории современной Германии до сих пор не стала предметом всестороннего исследования, вопрос этот остается открытым, и в науке по этому поводу высказывались самые разные мнения. Еще в начале XX в. выдающийся чешский славист Л. Нидерле утверждал, «что славяне пришли в Восточную Германию не в VI или VII веке, а значительно ранее, по крайней мере, во II или III веке»{239}. Наблюдение А. Гильфердинга по этому вопросу приводилось выше. Однако современные археологические данные, во всяком случае в настоящее время, как будто не подтверждают этого мнения. Восточногерманский исследователь И. Херрман полагал, что западнее Одера славяне достигли Балтийского моря около 550 г.{240} Другие археологи датируют это событие на век раньше. М. Гимбутас писала: «Сокращение числа находок германского происхождения можно объяснить тем, что в V–VII вв. н.э. славяне начали расселяться между Эльбой и Одером»{241}. В.В. Седов отмечал, что самые ранние из известных на сегодняшний день достоверно славянских поселений в среднем течении Одера с бассейном Варты датируются V — началом VI в.{242} Тем не менее и он, и В.Л. Глебов полагают, что славяне жили среди германских племен еще в римское время.
Целый ряд фактов также указывает на то, что славяне появляются на севере Германии гораздо раньше общепринятой даты. Большую помощь в решении этого вопроса могут оказать данные англо-саксонской традиции. Благодаря тому, что в эпоху Великого переселения народов эти племена захватили принадлежавшую раньше римлянам территорию Британии еще до появления славян на территории Германии, по археологическим данным, наличие у этих завоевателей следов контактов со славянами является важным датирующим признаком, показывающим присутствие славян в интересующем нас регионе до общепризнанной даты. Сравнительно недавно лингвисты выделили в древнеанглийском языке 18 слов, которые германские завоеватели Британии заимствовали от славян. На их основании В.В. Мартынов пришел к заключению о том, что в III–IV вв. саксы и англы контактировали со славянами. Полностью согласен с этим выводом и археолог В.В. Седов: «Они свидетельствуют о непосредственных и некратковременных контактах славян с племенами англов и саксов до их миграции в V в. на Британские острова»{243}.
Понять степень интенсивности ранних англо-славянских языковых контактов нам поможет его сравнение с более поздними контактами, которые имели место между скандинавами и восточными славянами. Лингвисты уже давно отмечали, что в древнерусском языке, словарный запас которого состоял примерно из десяти тысяч слов, на долю заимствований из германских языков приходится, по различным оценкам, от шести (В.А. Мошин){244} до восьми (С.Н. Сыромятников){245} или «около десятка слов происхождения сомнительного, или действительно германского… и если по ним одним судить о степени влияния скандинавского на наш язык, то нельзя не сознаться, что это влияние было очень слабо, почти ничтожно» (И.И. Срезневский){246}. Следует отметить, что последняя оценка принадлежит одному из крупнейших филологов XIX в. Современные норманисты также были вынуждены признать, что из скандинавских языков в древнерусский было заимствовано лишь десять слов, что является ничтожно малым количеством на фоне английского, где в результате экспансии викингов заимствования из скандинавского составляют около 10% современного лексического фонда. При этом лексическое взаимодействие наших предков со скандинавами было двусторонним, и древнешведский язык заимствовал из древнерусского 12 слов{247}. Поскольку контакты восточных славян со скандинавами начались еще до образования Древнерусского государства и продолжались на протяжении длительного периода времени, это показывает, как медленно слова из одной языковой семьи проникали в речь представителей другой языковой семьи. То, что по количеству заимствованных слов интенсивность славяно-англосаксонских контактов была чуть ли не в два раза больше древнерусско-скандинавских контактов, говорит либо о достаточно продолжительном периоде этих контактов, либо о высокой степени их интенсивности.
О тесноте славяно-англосаксонских контактов красноречиво говорит и тот факт, что переселившиеся в Британию германские племена заимствовали у своих славянских соседей даже имена некоторые их богов. Древнеанглийские источники отмечают, что в X в. в Англии кроме верховных германских богов в языческих ритуалах особо почитались также Флинн (Flinn), черный демон Чернобог (Zernobok) и богиня Сиба (Siba, Seba, Sjeba), последняя в виде красавицы с длинными волосами, у которой в спрятанных за спину руках изображались золотое яблоко и виноград с золотым листом как символы красоты и плодородия{248}. Культ Чернобога, славянская этимология которого очевидна, отмечал у средневековых полабских славян тот же Гельмольд, а о боге Флинце у лужичан упоминали более поздние писатели, такие как Бото, Христофор Манлий, Иеримия Симон и ряд других. Очевидно, что упоминаемая средневековыми англосаксонскими источниками наравне с ними Сиба также является уже упоминавшейся выше славянской богиней Сивой, супругом которой был Антюрий. Как показывает мировой опыт, заимствование нескольких мифологических образов одним народом из пантеона другого также требует достаточно длительного периода контактов между обеими общностями.
Английский историк Т.У. Шор, написавший в начале XX в. монографию о происхождении англосаксов, целую главу в своем исследовании посвятил славянскому компоненту будущей английской нации. Первые следы пребывания вендов он видит в названиях Vindogladia в Дорсете и Vindomis в Хэмпшире, известных еще в римский период. Их происхождение Т.У. Шор связывает с размещением в Британии по приказу императора Проба отряда наемников-вандалов во второй половине III в. н.э. Отметим, что оба названия образованы от корня винд-, а не от племенного названия вандалов.
