Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)
Москвой, то чтобы при письме к Хмельницкому послать какую-нибудь тысячу
червонцев и короткий креденсг от королевы, дабы его тем больше заохотить, обязать и
утвердить:» ибо" (писал Кисель) „наше нынешнее положение таково, что на которую
чашку весов он обратится, та и перетянет. А что сказал он о падкости Татар на деньги,
то таков и его дух (tenie jest i jego geniusz)".
Кисель советовал не допускать московских послов до разговоров с послами
козацкими, так как хмельничане домогаются от Москвы дани (ze sic u iiich upominaj;; о
icazui) u забирают у них пасеки.
Он советовал народность и религию русскую (genlem et relionem ruska) сохранить в
величайшем спокойствии, так как Хмельницкий намекнул, что, идучи на эту службу,
хочет потребовать возвращения церковных имуществ и владычеств русских 1е facto.
Наконец, он советовал прислать Киевскому и Браиловскому воеводствам
королевские универсалы, чтобы все вели себя как можно скромнее, сообразно времени
(tempori serviendo), а из домов не уходили. Кроме того, советовал Кисиль отсрочить в
этих вое водствах трибунальские дела до более спокойного времени: ибо, под
предлогом выезда на трибунал, паны уезжают из Украины, а уезжая, нодданых;
обдирают без всякой меры (poddanych bez res pektu zdzieraj).
.
101
У Яна Казимира не было ни ума, ни совести, ни чести. Любезнейшее из иезуитских
чад и орудий, он был готов на всякую войну и на всякий мир безразлично, по
вдохновению минуты. Так он отнесся и к предложению Ислам-Гирея. Посылая к хану с
секретным наказом дворянина своего, Бечинского, он поручил ему переговорить, по
пути, с мультянским господарем, Бессарабом, которого уведомил письмом, чтоб он дал
Бечинскому „полную и несомненную веру* во , всем, что он скажет от королевского
имени.
В вопросе о Московской войне, на короля действовал Потоцкий, которому с этою
целью хан даровал свободу. От 26 августа Ислам-Гирей снова писал к Яну Казимиру, и
говорил уже прямо, что о московском деле много толковал с его коронным гетманом.
При этом жаловался, что донские козаки сделали морской набег несколькими чайками
и увели много крымских подданных в неволю. Хан довольно комически претендовал
на предъявленные Москвою королевскому правительству требования. „Ваше
оскорбление* (писал он) „есть наше оскорбление. Мстя не столько за свою, сколько за
вашу обиду, мы посылаем 27 августа брата нашего, султан-галгу, на Москву*. Он
советовал, посредством литовского войска, овладеть пограничными московскими’
городами. „Мы очень сильно уповаем на милосердие Божие* (говорил, точно католик,
Ислам-Гирей), „только чтобы вы, поручив себя ему, стояли мужественно. Не о себе мы
думаем, а о том, чтобы сделать вам добро. Мы удовольствуемся завоеванием своих
единоверцев (Казанцев и Астраханцев), а вы, сколько добудете христианского царства,
то будет ваше. В нашем сердце нет никакой хитрости. Чтб я в начале с вами под
Зборовым постановил, от своего слова не отступлю*.
Безхитростный хитрец умел задеть в пустом сердце Яна Казимира самую
чувствительную струну. Выродку норманских завоевателей было приятно думать, что
он, по проложенной братом Владиславом дороге, стяжает себе в Московском Царстве
славу великого полководца, и бедствиями своих соседей осчастливит бедствующую
Польшу. Но его, как и всех Поляков, путал наш старый Хмель, обвиваясь кругом
своими цепкими завитками. После совещания с Киселем в Черкасах о разорении
православного царства в пользу католического и мусульманского, он возмутил
благочестивые помыслы Адама Овентольдовича непонятною выходкой.
102
.
В Чигирине появился посол турецкого султана, Осман-ага. Привезли его из
Очакова. От окозачивпгехся шляхтичей Кисель узнал, что „Турецкий Цесарь" говорил 6
Зборовском мире: „Не может этого быть, чтобы Ляхи не мстили козакам;и, 'насоветовал
Хмельницкому вести с ними войну, а он дает ему 100.000 войска на целый год и
обещает представить козакам „провинцию11, где они будут совершенно свободны, „как
люди Шляхетского Народа11. Хмельницкий отвечал, что давно желал этого и в таком
смысле писал к султану, но что волошский господарь, яко изменник цесаря,
перехватывал их и посылал в Польшу.
Турецкое посольство перестроило все планы Хмельницкого: оно вдруг освобождало
его и от молота и от наковальни, между которых он попал под Зборовым. Турецкий
цесарь повелит хану кончать с ним Ляхов, как теперь хан повелевает ему щадить их. С
помощью Турок он будет силен всем татарским ордам, и сделается таким ханом, как
потомок Чингиса.
Так ли он думал, или как-нибудь иначе, только недавний союзник Польши против
Москвы заговорил с благочестивым своим советником, Свентольдичем, по-
неприятельски. Теперь де посажу на госиодарстве Моисея Могилу (Петрова брата и по
имениям наследника), да не только Польскую Корону, и Рим отдам Цесарю!
В это время прибыли к нему послы от краковского воеводы, князя Владислава
Заславского, и от калусского старосты, молодого Яна Замойского, с разными
ходатайствами. Он пригласил их к обеду, выслушал каждого внимательно, и, после
разных бесед, сказал кротко: „Ни король, ни Речь Посполитая не может принудить меня
ни к чему: бо я соби вольный, и буду служить, кому захочу. Верный у меня помощник
Турецкий царь, наш милостивый пан, также и царь Московский, а все орды присягли
мне. Не только Польскую Корону, но и Римское Панство кому захочу отдам в руки, а
всем панам не пущу маетностей, пока не выдадут мне Чаплинского. Если Ляхи точат
(строят) обоз, то и я пускаюсь тотчас же (в поход), а те, которые там живут, первые
поплатятся жизнью за свой лагерь".
Вот какие вещи говорил он кротким голосом, и голос этот был ужаснее того рева,
который в Переяславе заставлял дрожать на панах шкуру. Хмельницкий чувствовал
себя сильным не только Ляхам, не только Татарам, но и своим детям, друзям,
небожатам с их Перебийносами, Джедтахлами, Нечаямн.
.
103
На другой день (разсказывает безыменная реляция) ездил Хмельницкий на
проездку. Кто знает, что выражала проездка у такого человека? Может быть—
алкающую мщения ревность к тому, кто смел с таким крупным зверем спорить за
самку. Может быть, его томил избыток гордых замыслов; а, может быть, на проездку
вызывало чувство свойственной кровавому злодею тоски, отводимой только новыми
кровавыми замыслами. Проездившись (говорит реляция) Хмельницкий пил с
Дорошенком, своим гарматным писарем (братом известного наследника его
туркомания, Петра).
Варшавский Аноним, представляющий такое же эхо слухов, занимавших Польшу в
то время, каким для Москвы был Кунаков, рассказывает, с признаками реальности, о
том, что заставило козацкий вулкан извергать зловещий пламень, предсказывавший
новые пожары и новые реки человеческой крови. Осман-ага привез Хмельницкому от
Султана турецкую саблю в дорогой оправе, знамя с изображением полумесяца, золотую
гетманскую булаву и титул Украинского Князя. Султан желал, чтоб он взял Каменец-
Подольск и отдал Туркам в знак верности (как это сделал через 22 года Петр
Дорошенко). Хмель был готов на этот подвиг и, для вернейшего успеха, просил Осман-
агу сохранить его обещание в тайне. Но каким-то путем разнесся слух, что он
говорилъ~султанскому послу: „Тут польские послы шпионничают и подбиваютъ'меня к
войне с Турками, но я скоро их отправлю ни с чем, а неприступную крепость Каменец
захвачу врасплохъ*. Потом де пригласил Осман-агу, человека трезвого, на попойку, пил
за здоровье Турецкого цесаря огромными кубками, и ничего не опустил для
удостоверения Турка в искренней своей дружбе.
Узнав об этом (разсказывает Аноним), Адам Кисель едва не умер с горя, что он
уверял короля в искренности Хмельницкого. Адам послал к нему своего брата Юрия,
черкасского старосту. Хмельницкий встретил Юрия Киселя словами: „принял я
протекцию Турецкого царя*, и „хвалился безбожным деломъ* (пишет Аноним), „как
будто чем добрымъ*.
Свидетели этой сцены (продолжает он) были делегаты разных панов съгподарками,
которыми они надеялись смягчить его и выпросить своим панам дозволение
возвратиться в украинские маетности. Юрий Кисель весьма красноречиво убеждал
Хмельницкого бросить неверного и коварного Турка, но его красноречие подействовало
на Хмельницкого, разгоряченного вином, так, что он велел всех панских послов и
самого Киселя повесить, как шпионов. Но
104
ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬГОИ.
