Муса Гареев - Штурмовики идут на цель
Просторные светлые комнаты, чистые постели, вкусная еда, цветы на столах, мирный шелест моря – настраивают на отдых и радушные мысли. Кажется, так и лежал бы весь день на теплом песке, смотрел в мирное синее небо и мечтал. Но вот подходит вечер – и душу наполняет тревога: как там в полку, в эскадрилье? Скорее бы кончался отдых!
Чтобы немного отвлечься, выхожу к морю. У Севастополя я видел его суровым, кипящем от гнева и огня, а здесь оно ласковое и доброе.
И вдруг вижу – рядом на берегу раздевается незнакомый летчик. У него совершенно седые волосы и страшное, изуродованное огнем лицо, красное, с глубокими шрамами и бороздами, спустившимися на шею и плечи…
Заметив мой взгляд, он отворачивается и идет в море. Я представляю, как, несмотря на страшную боль от ожогов, продолжал он вести бой и выпрыгнул с парашютом.
Кто он? Где воевал? Как его зовут?
Подойти к нему у меня не хватает смелости. Я остаюсь на берегу. И опять вспомнился день, когда мы хоронили наших боевых друзей – Ларика Павлова и Степу Якимова.
Их нашли после освобождения Сиваша и Веселого. Самолет Павлова наполовину вошел в землю. Удар был настолько сильным, что даже золотая звездочка Героя на груди Ларика оказалась помятой… Сердце сжимается от горя.
– Товарищ капитан! Товарищ капитан!
Ко мне шел человек из штаба нашего полка.
– Что случилось?
– Снимаемся.
– Куда? Когда?
– Не знаю. Я невольно улыбнулся.
– Вот и хорошо, – говорю я. – В такое время курорт устроили…
– Сколько отдыхали?
– Два дня…
– Немного, товарищ капитан.
Через несколько часов мы уже были в полку. Оказывается, командующий нашей 8-й воздушной армией генерал Т.Т. Хрюкин назначен командующим 1-й воздушной армией, действующей на 3-м Белорусском фронте. В первую воздушную вливается и наша дивизия. Летчики настроены по-боевому. Постараемся, говорят они, чтобы и впредь 1-я гвардейская штурмовая авиационная Сталинградская Краснознаменная ордена Суворова дивизия была впереди!
В Сарабузе мы не задержались. Вскоре наша дивизия, возглавляемая полковником С.Д. Прутковым, оставила Крым и перебазировалась на новый фронт.
Летели через Запорожье, Харьков, Орел. Я поставил перед эскадрильей задачу – воспользоваться перелетом и хорошенько отработать технику пилотирования и групповую слетанность. За дни перелета боевая подготовка нашего подразделения сделала еще один шаг вперед.
Обосновавшись на новом аэродроме, мы продолжали упорно учиться. Особое внимание обращалось на отработку техники пилотирования у молодых летчиков в одиночных и в групповых полетах. От техники пилотирования в бою зависит самое главное – выполнение боевого задания и успешное отражение атак вражеских истребителей. Мы старались, чтобы навыки, необходимые боевому летчику, у наших ребят были доведены до автоматизма.
Наиболее опытные летчики нашего полка – Тюленев, Степанищев, Анисов и другие – избегали шаблона в тактике полетов и ведения воздушных боев. Этому навыку учились у них многие, в том числе и я. Это важное качество мы терпеливо прививали летчикам нашей эскадрильи, внушая им, что к каждому вылету необходимо подходить творчески, в зависимости от обстановки, и что шаблон в бою – самый опасный враг летчика. Во время больших операций над аэродромами и передним краем летало много самолетов. Иногда в вылете участвовало по нескольку десятков машин. Отстал, нарушил строй, неосмотрительно сделал маневр – столкнешься с товарищем или подставишь под удар свою машину.
Воздушный бой скоротечен, как правило, изобилует массой неожиданных, острых ситуаций и побеждает тот, кто умеет быстро ориентироваться в воздушной и наземной обстановке, не теряет хладнокровия и мгновенно принимает правильное решение. Ясно, что эти качества не приходят сами собой. Их нужно воспитывать. Воспитывать в процессе каждого вылета, боя. Умению хорошо воевать. Всему этому и учили мы с Протчевым наших питомцев, руководствуясь известным суворовским правилом: «Тяжело в ученье, легко в бою!» А бои не заставили себя долго ждать. Мы продолжали учиться в боевых условиях.
Глава двенадцатая
Белорусская операция
Многострадальная белорусская земля еще томилась под пятой фашистских оккупантов, ждала своих освободителей. Наши войска уже вошли на ее территорию, на рубеже восточнее Полоцка, Витебска, Орши, Могилева, Бобруйска, Ковеля. В первой половине 1944 года войска Красной Армии разгромили крупные группировки немецко-фашистских войск под Ленинградом, на Правобережной Украине, в Крыму. На очереди была Белоруссия.
Скоро, теперь уже совсем скоро! Это чувствовалось по всему. Вот уже несколько раз выезжали мы на наш передний край и проводили рекогносцировки. Встречаясь с командованием наземных войск, отрабатывали взаимодействие, внимательно изучали передний край обороны противника, наносили на карты будущие цели.
Многое еще не было ясно, но нетрудно догадаться, что наступательная операция готовится. Маршруты наших будущих боевых вылетов ведут за Борисов, Минск, Вильнюс! От удовольствия потираем руки. Только бы скорее начиналось. Как теперь известно, с нашей стороны в Белорусской операции участвовали войска 1-го Прибалтийского и трех Белорусских фронтов. Им противостоял сильный противник, насчитывавший более 60 дивизий и опиравшийся на глубоко эшелонированную оборону. Она состояла из нескольких полос. Общая глубина их доходила до 270 километров.
Операция готовилась очень тщательно. К этому времени тыл в достаточном количестве снабдил наши войска всем необходимым.
Сигнала к началу наступления ожидали 1 миллион 200 тысяч воинов, свыше 24 тысяч орудий и минометов, более 4 тысяч танков и самоходок, около 6 тысяч самолетов.
Наши предположения еще более укрепились, когда мы побывали на переднем крае и увидели, почувствовали настроение бойцов, которые всегда каким-то образом угадь^ вают близкое наступление. Помню, как худенький светловолосый танкист уверенно приглашал нас в гости.
– Через несколько дней я буду дома. Заходите в гости, мама такую бульбу поджарит – пальчики оближешь.
– А где твой дом, танкист?
– В Минске!..
Усталые и довольные возвращались мы на свой аэродром. А через несколько дней, 23 июня 1944 года, от Полоцка до Мозыря началась одна из крупнейших стратегических наступательных операций Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне.
Утро 23 июня выдалось сырое, туманное. Мы еще ночью, за несколько часов до начала операции, были ознакомлены со своими задачами и с нетерпением ожидали команды на вылет. Но густой туман закрыл аэродром. Летчики прислушиваются к далекому гулу начавшейся операции.
Часто звонят из штаба дивизии:
– Почему сидите, чего дожидаетесь? Другие авиаполки давно воюют.
– Туман над аэродромом! – кричит в аппарат начальник штаба полка Григорий Василия.
– Какой туман? Почему его нет на нашем аэродроме?
– Почему у вас нет, не знаю. А у нас все залепил – ничего не видно…
Когда поднялось солнце, туман поредел, и мы – группа за группой – вылетели на задание. На противника обрушились бомбы и снаряды.
Первые дни операции, как всегда, были очень напряженными для штурмовиков. Мы делали по нескольку вылетов в день, подолгу «висели» над передним краем врага, огнем пушек и пулеметов поддерживая наступательный порыв пехоты.
В эти дни я впервые увидел свою эскадрилью в бою. Летчики-новички летали не хуже других. Помня уроки сталинградских боев, когда нам приходилось бросать в труднейшие воздушные бои целые группы молодых необстрелянных летчиков, я вводил их в бой постепенно, по одному, учитывая, что это их первые бои, и старался строить свои маневры так, чтобы они были им под силу. Очень скоро они полностью освоились с боевой обстановкой, и уже к концу Белорусской операции нашу эскадрилью назвали одной из лучших в полку.
Когда оборона противника была прорвана, перед штурмовиками нашей дивизии встали новые задачи: уничтожать отступавшие части и подходившие резервы, поддерживать действия наших танков, громить тылы врага.
Километрах в семидесяти западнее линии фронта на Одной из станций скопилось много фашистских эшелонов, готовых к отправке на Минск. Ночью там работали наши бомбардировщики, но гитлеровцы уже восстановили движение. Командир полка приказал мне ни одного эшелона Не пропустить на запад.
Заместитель начальника штаба полка капитан Иван Шевчук спрашивает;
– Как пойдете? Вдоль дороги?
– Лучше стороной, а на станцию выйдем с запада. Только так, – докладываю я свое мнение.
– Не опоздаете?
– Если какой-нибудь эшелон вышел со станции, мы встретим его в пути.
– Тоже верно. Выполняйте!
На станцию летим всей эскадрильей. Чтобы обмануть бдительность вражеских зенитчиков, обходим ее стороной и, пролетев километров восемьдесят, делаем крутой разворот. Теперь идем вдоль железной дороги с запада на восток: ни одного эшелона не видно. Значит, они еще на станции.
