Е Тарле - Крымская война
Теперь, после Севастополя, нужно было еще повременить: предстояла кампания Омер-паши на Кавказе, нужно было подождать, чем кончится дело под Карсом. Но продолжать активную борьбу французской армии против русской в Крыму или где бы то ни было в другом месте Наполеон решительно не желал.
Война и в Крыму и на Балтике как бы замерла. Европа в ожидании глядела на Тюильри и на Зимний дворец. А взоры обоих императоров были устремлены на Закавказье.
Глава XIX. Военные действия на Северном Кавказе и в Закавказье в 1854-1855 гг. Взятие Карса
1
Незадолго до смерти Николай набросал несколько мыслей о предстоявшей в 1855 г. кампании на Кавказе. Царь считал, что "самой важной невыгодой" войны на Кавказе является ненадежность путей сообщения, соединяющих Закавказский край с Россией. В самом деле, сообщение с Абхазией и Редут-Кале Черным морем стало невозможным с момента появления на Черном море союзного флота. Военно-Грузинская дорога очень опасна и ненадежна как по природным условиям, так и вследствие войны с горными народами. Почти таков же и третий путь, берегом Каспийского моря: во-первых, он годится лишь для сообщения с Дагестаном, а во-вторых, он тоже под ударами горцев. Наконец, есть четвертый путь, который царь признает наиболее важным (и удобным): Каспийским морем, в Дербент, Баку и к устью Куры. Но чем важнее и незаменимее этот путь, тем внимательнее должно отнестись к обороне города Баку. Пока война идет только с турками, до той поры оборона Закавказья может проводиться успешно, тем более что у России есть близ турецкой границы "единственная крепость за Кавказом, которая заслуживает сего имени, - Александрополь". Но так как положение очень осложнилось бы, если бы пришлось потерять Тифлис, то Николаю кажется, что лучше всего было бы с "главными силами направиться на Дагестан и Баку" и здесь создать важнейший узел обороны в надежде также и на антипатию, которая существует между населением Дагестана и турками. Все это - в предположении, что Персия не выступит...{1}
Еще в 1839 г. Николаю пришлось случайно узнать правду о так называемых укрепленных постах на кавказском берегу Черного моря. Но от этой правды он отмахнулся. "Как понимаешь ты Черноморскую береговую линию? Она меня очень интересует, - спросил Николай кавказского офицера, который ему представлялся после своего освобождения из плена у Шамиля. Тут не было свидетелей, и надо же было государю хоть раз правду узнать насчет этой пресловутой линии. "Боюсь, отвечал я, - что береговая линия не оправдает ожиданий вашего величества. Укрепления малы, гарнизоны слабы, изнурены болезнями, едва в силах обороняться от горцев, которых не они, а которые их держат в постоянной блокаде. Кроме того, в случае европейской войны, при появлении в Босфоре любого неприятельского флота, окажется необходимым снять всю линию: в горы гарнизонам нет отступления, и ни одно укрепление не в силах выдержать бомбардировки с моря". - Государь махнул рукой. "До этого далеко, нечего и думать!"{2} Он вспомнил об этом в 1853 г., когда доложили, что "башибузуки" вырезали гарнизон форта св. Николая...
Укрепления Черноморской береговой линии были сняты еще в феврале 1854 г., как Новотроицкое, так и Тенгинское: гарнизоны и жители выселены, орудия заклепаны, порох затоплен, здания взорваны или подожжены. Но Анапу и Новороссийск решено было в спешном порядке укрепить и защищать. Однако легче было приказать доставить орудия и создать почти несуществовавшие укрепления, чем на самом деле это выполнить. Очень мало успели сделать и для защиты Анапы и для защиты Новороссийска. 8(20) января 1855 г. союзники, на двух пароходах подойдя к Новороссийску, известили о начале блокады как Новороссийска, так и Анапы. А в последний день февраля 1855 г. произошло нападение на Новороссийск.
28 февраля (12 марта) 1855 г. два фрегата, один бриг, одна шхуна и канонерская лодка, вооруженные в общей сложности 67 орудиями крупного калибра, подошли к Новороссийску и открыли бомбардировку по городу. Канонада продолжалась весь день и всю ночь. Русская артиллерия почти не отвечала. Одновременно горцы толпами, с явно враждебными намерениями стали подходить к Новороссийску. В этом труднейшем положении командовавший гарнизоном генерал Дебу послал трех всадников с запиской к начальнику Черноморской береговой линии в Анапу, прося о поддержке. Из Анапы сейчас же вышел отряд из пяти рот пехоты, четырех сотен казаков и анапского полуэскадрона. Пока этот отряд спешно шел к Новороссийску, неприятельский флот открыл 1(13) марта вторичную, еще более ожесточенную бомбардировку, на этот раз на более близком расстоянии. Русская артиллерия, очень слабая, деятельно отвечала. В городе пострадали госпиталь, арсенал и много других строений. Одну русскую пушку подбили, другая разорвалась, но оставшиеся орудия продолжали отстреливаться. После марша, продолжавшегося почти сутки, на рассвете 2(14) марта вспомогательный отряд из Анапы приблизился, наконец, к Новороссийску. Перед самым входом в город отряду пришлось пробивать себе дорогу, отбрасывая толпы горцев.
После того как отряд вступил в город, неприятельский флот снялся с якоря и удалился. Через лазутчиков (из горцев) русские узнали, что союзники решили ввиду прибытия подкрепления отказаться от немедленного десанта и занятия Новороссийска. Но они обещали в скором времени вернуться и уславливались с горцами о будущем совместном нападении на город. Анапский вспомогательный отряд, забрав 330 человек больных, семейства воинских чинов и других лиц, вернулся в Анапу, снова выдержав по пути перестрелку с горцами{3}.
Защищать Новороссийск в случае нового комбинированного нападения с моря и с суши было признано невозможным, и генерал-майору Дебу, потерявшему несколько человек убитыми и ранеными из своего ничтожного гарнизона, было предписано в случае нужды "оставить Новороссийск, истребив все, что не может быть взято, и испортив орудия".
Победа русских под Новороссийском была одержана при самых недостаточных средствах артиллерийской обороны и может быть, по справедливости, причислена к славным ратным подвигам Крымской войны. Но дело этим не окончилось.
Неприятель упорно курсировал у берегов Таманского полуострова, а 12(24) мая неприятельский флот в составе 75 судов (из коих 50 - паровых) подошел к Керчи, разгромил немногие слабо вооруженные батареи, и на другой день англичане и французы заняли город. Ясно было, что теперь уже Новороссийск и Анапу защитить не удастся никак. Оба города, по приказу генерал-адъютанта Хомутова, были оставлены гарнизонами после взрыва и сожжения укреплений и вывоза всего ценного. Войска, выведенные из Новороссийска и из Анапы, удалось спасти, хотя им грозил, казалось, неминуемый плен.
В развалинах Анапы союзники оставили "князя черкесов" Сефер-бея и турок. Создать из горцев армию Сефер-бею не удалось. Черкесы и другие горные племена (как и сам Шамиль) не доверяли по-настоящему ни гяурам, пришедшим сюда захватить их землю, ни туркам, которые с этими гяурами связались и, очевидно, сами находятся у гяуров в полном подчинении. И никакого Сефер-бея, именующего себя черкесским князем и приехавшего на пароходе из Константинополя, они не знали. Сколько-нибудь путной помощи горцы союзникам, к полному разочарованию последних, не оказали.
Борьба оживилась уже в самом конце войны. 12(24) сентября была занята Фанагория, затем была эвакуирована Тамань после отчаянного сопротивления десанту со стороны пластунов. Пластунский же отряд успешно и долго оборонял от высаживаемых десантов побережье у Темрюка и у Голубицких хуторов. Попытки Сефер-бея 19(27) сентября переправиться на правый берег Кубани потерпели полную неудачу. Черноморские пластуны не переставали тревожить неприятеля, молодецки нападая (2 октября 1855 г.) на уже занятую им Фанагорию, колотя его отдельные отряды у Джигитинской батареи, у Варениковского укрепления, отшвыривая горские партии у Екатеринодара. Никаких стратегических или политических выгод эти высадки союзников на Черноморской береговой линии, на Черноморской кордонной линии, все эти занятия развалин небольших прибрежных городков союзникам не принесли.
Но раньше чем перейти к решающим делам Кавказской кампании 1854-1855 гг., нам показалось справедливым вспомнить о невидных, полузабытых подвигах пластунов и других героев русской армии, горсточка которых поддерживала на Кавказе борьбу против неприятеля, в несколько раз более многочисленного, и до и после падения Севастополя{4}.
Но дело должно было решиться не на Черноморском побережье, а в Грузии, Гурии и под стенами Карса.
Напомним, как сложилась общая военная обстановка на Кавказе после русских побед конца 1853 г.
2
Зима 1853/54 г. прошла в бездействии, если не считать мелких набегов отдельных небольших турецких отрядов на разбросанные русские посты. Но весной до русского командования стали доходить беспокойные слухи об очень больших пополнениях, которые получила анатолийская турецкая армия. Говорили, что она доходит уже до 50 000-60 000 человек и весной намерена взять быстрым налетом Кутаис и Тифлис.
