Геннадий Левицкий - Самые богатые люди Древнего мира
На охоте он, мчась во весь опор на своем скакуне, без промаха попадал в дикого зверя. Но и за столом нелегко было найти равного ему; он устраивал пиршества для состязания в еде и питье и получал призы. Точно так же отличался он и в области гаремных утех…
Митридат был недоверчив и жесток. У него заранее были заготовлены смертные приговоры для самых преданных слуг. По его приказу были убиты или погибли в заточении за действительную или мнимую измену его мать, брат, сестра, жившая с ним в браке, трое сыновей и столько же дочерей. А когда пришел срок, он, чтобы лишить врагов трофеев, велел умертвить своих двух жен-гречанок, своих сестер и всех женщин гарема, предоставив им только выбор рода смерти.
Боясь отравления, Митридат приучал свой организм к разного рода ядам. Впоследствии судьба жестоко посмеется над предусмотрительностью царя. Преданный любимым сыном Фарнаком и окруженный врагами, на 68-м году жизни Митридат выпил яд. Увы! Отрава оказалась бессильной и царю пришлось, как гладиатору, подставить горло слуге для последнего удара. Но все это будет потом, а пока борьба продолжалась.
Все дальше и дальше
Лукулл понимал, что его грандиозные победы не имеют никакого значения, пока жив виновник войны. Митридата много раз бил Сулла, уничтожая его армии, но проходило время, и как у сказочного дракона взамен отрубленной головы появляются три, так и царь набирал новые армии и терзал римскую Азию.
Победоносный Лукулл устремился на восток. После первых побед многие советовали прекратить военные действия, но он, не обращая на советчиков внимания, прошел Вифинию, Галатию и вторгся на территорию Понтийского царства.
Сначала он испытывал недостаток в съестных припасах, но это затруднение было преодолено простым способом: Лукулл собрал продукты и приказал тридцати тысячам галатам следовать за войском и нести на плечах по медимну, то есть более 40 килограммов, зерна. А вскоре римляне добрались до плодородных областей, и к ним пришло такое изобилие, «что бык стоил в лагере драхму, раб — четыре драхмы, а прочую добычу вообще ни во что не ставили и либо бросали, либо уничтожали».
И все же одно обстоятельство угнетало легионеров. Добыча не была ценной — ее брали только в сельской местности, а большие города отделывались добровольным признанием власти Лукулла, потому что условия он ставил приемлемые. Легионерам хотелось чего-нибудь более весомого — золота, например. Они безрезультатно уговаривали Лукулла взять штурмом какой-нибудь богатый город, но тот продолжал следовать своему плану.
«Не думал Лукулл, — пишет Плутарх, — что все это доведет солдат до такого безумия, до какого они дошли впоследствии, и оставлял подобные речи без внимания, пропуская их мимо ушей». Около Кабир Лукулл наткнулся на Митридата; царь собрал новую армию, и не малую — около сорока тысяч пехотинцев и четыре тысячи всадников. Первая встреча окончилась неудачно для римлян: вражеская конница обратила в бегство римскую.
Конницу римляне никогда не уважали, и Лукулл, зная о своей слабой стороне, тут же лишил врага важного преимущества. Охотник, знающий горные тропы, пообещал провести римлян в недоступное для врагов место. Казалось верхом безрассудства доверить все войско случайному человеку, но Лукулл поступил так же, как Александр Македонский, не раз вручавший судьбу армии и свою собственную ненадежным проводникам. Удача покровительствует храбрым: войско Лукулла благополучно заняло высоты, господствующие над лагерем Митридата.
Митридат, не имея возможности достать римлян, решил избавиться от Лукулла хитростью. В его войске служил храбрец Олтак, который вызвался убить предводителя римлян. Царь одобрил план: для вида он несколько раз оскорбил Олтака, а тот, якобы обидевшись, перебежал к Лукуллу. Римляне приняли его с радостью, поскольку перебежчик принес важные сведения, и вскоре Олтак стал допускаться к трапезе Лукулла и на совещания военачальников. Наконец настал благоприятный момент для исполнения черного плана. В полдень, когда все легионеры отдыхали, храбрец подошел к палатке Лукулла и сказал телохранителю Менедему, что имеет для военачальника срочные важные вести.
«Он бы и вошел беспрепятственно, — пишет Плутарх, — если бы Лукулла не спасло то, что стольких полководцев сгубило, — сон».
Менедам произнес:
— Нет дела важнее, чем сон Лукулла! — и обеими руками вытолкал надоедливого посетителя.
Шпиону Митридата пришлось спасаться бегством.
Очередная победа досталась римлянам легко и почти без жертв, как и все победы Лукулла. Расскажем о ней кратко…
Вскоре произошли две схватки, в которых участвовали посланные за продовольствием отряды. Победа осталась за римлянами. Причем во втором случае понтийцы были изрублены все, кроме двоих человек. Митридат пытался скрыть от своей армии эти, в сущности, небольшие неприятности, но Лукулл применил свою излюбленную психическую атаку. Мимо лагеря врага торжественно прошествовал обоз с продовольствием, трофеями и пленными.
В стане врага начало твориться невообразимое. «…Солдат охватили смятение и неодолимый страх, — рассказывает Плутарх. — Тогда было решено немедленно отступать. Царские служители заблаговременно начали потихоньку вывозить свое имущество, а другим не давали этого делать. Солдаты пришли в ярость, столпились у выхода из лагеря, и начались бесчинства: имущество расхищалось, а владельцев предавали смерти. Полководцу Дорилаю, у которого только и было, что пурпурное платье на плечах, пришлось из-за него погибнуть, жреца Гермея насмерть затоптали в воротах. Сам Митридат, брошенный всеми своими прислужниками и конюхами, смешался с толпой и насилу выбрался из лагеря».
Тут с гор спустились римляне и принялись рубить противника, у которого не было даже намерений защищаться. Еще немного, и восточный вопрос был бы решен окончательно; погоня уже настигала вечного врага Рима — Митридата. От неминуемой гибели царя спас мул, нагруженный золотом. Случайно или по чьему-то замыслу животное оказалось между Митридатом и преследователями. Золотые монеты посыпались прямо на дорогу и заставили легионеров на некоторое время забыть о своей главной цели. «Солдаты стали расхватывать поклажу мула, и пока они подбирали золото и дрались между собою, время было упущено» (Плутарх).
Алчность римлян спасла и некоторое количество воинов Митридата. Лукулл окружил часть войска в лагере и велел «в данный момент не грабить ничего, но убивать всех беспощадно, — заявляет Аппиан. — Но когда римские солдаты увидали много золотых и серебряных сосудов и дорогих одежд, они забыли об этом приказании».
Вслед за этим Лукулл взял город Кабирры и соседние крепости. В его руках оказались «богатые сокровищницы», а также много «царевых родичей». Римлянам стали известны случаи немыслимой жестокости: подозрительный Митридат не церемонился даже с самыми близкими; но особенно печальна судьба женщин.
По свидетельству Плутарха, в темнице Лукуллом была обнаружена «сестра Митридата Нисса, в то время как его жены и другие сестры, пребывавшие близ Фарнакии, казалось бы, вдали от бед, в полной безопасности, погибли жалким образом. Во время бегства Митридат послал к ним евнуха Бакхида, чтобы тот предал их смерти.
Среди многих женщин там был две сестры царя — Роксана и Статира, досидевшие в девицах до сорока лет, и две его жены, родом ионянки, — Береника с Хиоса и Монима из Милета. О последней особенно много говорили в Греции: когда в свое время царь домогался ее благосклонности и послал ей пятнадцать тысяч золотых, она на все отвечала отказом, пока он не подписал с ней брачный договор и не провозгласил ее царицей, прислав диадему. Она проводила дни свои в скорби и кляла свою красоту, которая дала ей господина вместо супруга и варварскую темницу вместо замужества и домашнего очага, заставила жить вдали от Греции, только во сне видя то счастье, на которое она понадеялась и на которое променяла подлинные блага эллинской жизни. Когда явился Бакхид и велел женщинам самим умертвить себя тем способом, который каждая из них сочтет самым легким и безболезненным, Монима сорвала с головы диадему, обернула ее вокруг шеи и повесилась, но тут же сорвалась.
— Проклятый лоскут, — молвила она, — и этой услуги ты не оказал мне!
Плюнув на диадему, она отшвырнула ее и подставила горло Бакхиду, чтобы он ее зарезал.
Береника взяла чашу с ядом, но ей пришлось поделиться им со своей матерью, которая была рядом и попросила ее об этом. Они испили вместе, но силы яда достало только на более слабую из них, а Беренику, выпившую меньше, чем было нужно, отрава никак не могла прикончить, и она мучилась до тех пор, пока Бакхид не придушил ее.
О незамужних сестрах царя рассказывают, что если одна из них выпила яд с громкой бранью и отчаянными проклятиями, то у Статиры не вырвалось ни одного злого или недостойного ее слова; напротив, она воздавала хвалу своему брату за то, что, сам находясь в смертельной опасности, он не забыл позаботиться, чтобы они умерли свободными и избегли бесчестия».
