Елена Гуськова - Агрессия НАТО 1999 года против Югославии и процесс мирного урегулирования
2. Не допустить приближения НАТО к своим границам любыми средствами. Если бы мы остановили НАТО в Боснии и Герцеговине, то не было бы Косова. До тех пор, пока военные действия идут в Югославии, Россия не будет втянута в войну — это чужая территория. Говорить о втягивании России в войну, в чём нас убеждали в 90-е наши политики, можно лишь тогда, когда война будет вестись на ее территории.
3. События в Косове давали России возможность укрепить упавшее при А. Козыреве влияние России в системе международных отношений. Россия должна была видеть свою роль в создании климата политического равновесия, в уравновешивании на глобальном и региональном уровнях негативных тенденций, которые являются следствием главенствующей роли только одной державы (США) в мировом международном процессе. Россия могла сыграть роль контрбаланса при осуществлении политики двойных стандартов, при нарушении норм международного права, Устава ООН.
Летом и осенью 1998 г. и Европа отвергала возможность боевых действий против Югославии без санкции Совета Безопасности ООН. Россия и Китай грозили воспользоваться правом вето. Таким образом, НАТО была просто парализована в своих действиях, если бы попробовала получить право на бомбёжки Югославии законным путём. Клинтон начал думать, как «выйти из двойного тупика, куда нас загнали русские и западноевропейцы»[254]. Для того, чтобы предоставить НАТО полномочия на незамедлительные действия, США приняли решение работать по нескольким направлениям: с российским МИДом, президентом Ельциным, европейскими партнёрами, Контактной группой, другими международными организациями. Непосредственно с Милошевичем следовало говорить, лишь заручившись хотя бы негласной поддержкой партнёров.
Легче всего оказалось взаимодействовать с российским МИДом. В середине сентября 1998 г. министр иностранных дел Игорь Иванов ехал на встречу с Президентом Клинтоном. Накануне в три часа ночи его разбудил звонок из Москвы. Ельцин лично проинструктировал министра: нужно сообщить Клинтону, что Россия «не будет поощрять» воздушные удары. И. Иванов рассказал о разговоре с Ельциным С. Тэлботту. Для американцев это прозвучало грозно, ведь «в дипломатии, — пишет С. Тэлботт, — эта фраза — больше, чем неодобрение, она подразумевает, по меньшей мере, возможность репрессалий»[255]. Однако для Клинтона русский министр слова президента смягчил, лишь напомнил об угрозе возникновения новой войны. Не смея пойти наперекор взглядам Ельцина, И. Иванов попытался сделать самое мягкое заявление, на которое только осмелился. Это прекрасный пример действия мидовцев «под руководством» президента. Всегда, когда могли, они действовали самостоятельно. Президент России же пока позицию не изменял. 5 октября 1998 г. Б. Ельцин, разговаривая по телефону непосредственно с Клинтоном, был резок, выступал против использования силы. Клинтон понял, что на этом этапе у американцев с русскими будут проблемы. Тэлботт не пишет, какие методы и аргументы использовали в разговоре с русскими, пытаясь вызвать раздражение Москвы ее белградским клиентом, но прошло совсем немного времени, и «в конечном итоге Россия перестала блокировать вмешательство НАТО в косовский конфликт и просто умыла руки»[256]. Уже в октябре 1998 г. при встрече с С. Тэлботтом И. Иванов, открыто высказываясь против поддержки действий НАТО в Совете Безопасности, всё-таки намекал на изменение позиции России и дал понять, что «Россия не будет и настаивать, чтобы этот вопрос выносился на обсуждение Совета Безопасности», «а также проявил готовность поддержать ультиматум Дика в собственных переговорах с Милошевичем; ультиматум — и это Иванов понимал — будет подкрепляться угрозой НАТО»[257].
Б. Клинтон пишет в своих мемуарах, что «к середине июня НАТО приступила к планированию ряда военных операций, чтобы положить конец насилию»[258]. Главным идеологом употребления силы против Югославии была М. Олбрайт — столь решительная, напористая и беспощадная, что её слова не раз пугали генералов[259].
Согласно другим источникам, решение бомбить Югославию администрация Клинтона приняла ещё 12 августа 1998 г. Так заявил американец Джеймс Джатрас (адвокат, аналитик Республиканской партии в политическом комитете американского парламента), выступая свидетелем на процессе Слободана Милошевича. Он уточнил, что Сербии был поставлен ультиматум: или она принимает условия США, или на неё нападут. В этом спектакле роли были распределены заранее: сербы должны были олицетворять зло, а албанцы — невинных жертв, в то время как США отводилась роль «ангела». Причём план был разработан досконально, уже тогда знали, что войска НАТО, которые войдут в Косово после бомбардировок, будут называться Силы для Косова (Kosovo Force или КФОР)[260].
Силы безопасности Югославии с июня до октября 1998 г. уничтожили (разбили) значительную часть албанских боевиков и деблокировали важнейшие коммуникации. По данным югославских военных, число воюющих албанцев с 20 тыс. сократилось до 3 тыс[261]. Как только силы безопасности СРЮ освободили бульшую часть территории, вмешались международные организации. 23 сентября 1998 г. Совет Безопасности ООН принял Резолюцию 1199, обязывающую сербов прекратить огонь, вывести подразделения сил безопасности, «используемые для проведения репрессий в отношении гражданского населения», создать условия «для осуществления эффективного и постоянного международного наблюдения в Косове Миссией по наблюдению Европейского сообщества и дипломатическими представительствами, аккредитованными в Союзной Республике Югославии, включая обеспечение таким наблюдателям доступа и полной свободы передвижения в Косове, из Косова и в его пределах» и начать мирные переговоры с албанской стороной[262]. В ответ правительство и Скупщина Сербии приняли документ о ситуации в Косове, в котором было выражено желание сотрудничества и с международными организациями, и с албанской делегацией, а также предлагался ряд мер по решению проблемы политическими средствами в рамках границ СРЮ. Но деятельность НАТО развивалась по собственному сценарию последней. Уже на следующий день после принятия резолюции Генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана заявил, что Советом альянса принято решение о переходе к очередной фазе подготовки к возможным силовым действиям НАТО в Косове[263]. Это был сигнал о готовности к действиям вопреки резолюциям СБ и решениям КГ.
Запад настаивал на переговорах, но албанцы на диалог не шли, выдвигая всё новые и новые условия. Сначала они требовали ведения переговоров на югославском, а не на сербском уровне, затем присутствия войск НАТО или установления международного протектората над Косовом. Последним условием являлся вывод всех армейских и полицейских подразделений из края, на что руководство Югославии долго не соглашалось.
В начале октября 1998 г. ситуация накалилась. В крае шли боевые действия, а НАТО грозила Югославии воздушными ударами, если полицейские и военные силы продолжат свои операции. И тогда, совсем в духе предшествующих событий, в БиГ, в Горни-Обрине, начали происходить «массовые убийства мирных жителей». «Нью-Йорк Таймс» поместил цветную фотографию на первой странице: труп пожилого албанского селянина с перерезанным горлом[264]. 1 октября СБ ООН не рекомендовал осуществление натовской военной акции в Югославии, на что представители НАТО заявили, что альянс способен нанести удары без одобрения Совета Безопасности. Страны-члены НАТО начали подготовку к возможной акции: составлялись оперативные планы, формировались команды и готовились самолеты.
4 октября министр иностранных дел И. С. Иванов совместно с министром обороны и первым заместителем директора Службы внешней разведки (СВР) вылетели в Белград, где сразу же встретились с С. Милошевичем. Последнему было вручено послание Б. Ельцина, в котором говорилось о необходимости принятия Белградом срочных мер по прекращению вооружённых действий, отводу военных, преодолению гуманитарного кризиса, обеспечению условий для возвращения беженцев и продолжению переговорного процесса[265]. Безусловно, такая позиция Москвы была на руку Вашингтону, т. к. ослабляла положение законной власти в Югославии — в центре и на её окраинах.
13 октября Совет НАТО отдал приказ об ускоренной подготовке к военной операции и выдвинул Белграду ультиматум. На Балканы полетел Холбрук. Он отправился в одиннадцатидневный челночный рейс по маршруту Белград — Приштина — Брюссель — Лондон. Разговор с Милошевичем предстоял трудный. Необходимо было заручиться поддержкой не только стран — членов НАТО, но и России. После нескольких трудных дней в Белграде Дик встретился с Мадлен
