Сергей Парамонов - История руссов. Держава Владимира Великого
Ну а «Влесова книга»? Ну, кто, батенька, этому верит! Я хоть и не видал и не читал ее, а знаю наверное — подлог-с! Поверьте, такова уж моя специальность!
Так, читатель, толкуют блудословы нашу славную старину, и нет конца мутному потоку «исследований» Пашкевичей, Вернадских, Таубе, Стендер-Петерсенов, Ковалевских и прочая, и прочая…
Для них находятся и деньги, и издательства, и прекрасная бумага, а правда о нашей родине бесплодно и безнадежно толкается по редакциям наших зарубежных изданий. Чеховское Общество, например, в одной из антинорманистских рукописей не нашло «ничего нового»…
Бесплодно стучится правда о Руси потому, что всеми редакциями (за ничтожными исключениями) принята теория, доказывающая, что русские еще издревле — холуи. И никакое свободное слово протеста против этой совершенно необоснованной, дикой теории не находит себе места на их страницах. Такова любовь к родине тех, которые пишут это слово только с большой буквы!
Неужели пребывание в зарубежье заставило всех так закостенеть, что вопрос о национальной чести уже никого не интересует? Неужели не будет осуществлено элементарное право быть выслушанной и другой стороне, т. е. стороне в защиту древних руссов?
Будем надеяться, что обсуждение вопроса о том, кто мы такие, будет все-таки поставлено в порядок дня. Никто не может сказать, что он не важен.
13. Кто был первым митрополитом Древней Руси?
На этот вопрос до сих пор история не имеет возможности ответить уверенно. Существующие в летописях списки митрополитов противоречивы и состоят из голых имен, ни одним словом не упоминая о времени, когда они жили.
Древнейшее сведение о первом митрополите дает, по-видимому, Иоакимовская летопись. Закончив описание войны Владимира с польским королем Мешко, она говорит: «По сем же иде Владимир на Булгары, и победи их, мир учини, и прият крещение сам и сынове его, и всю землю Русскую крести. Царь же болгарский Симион присла иереи учены и книги довольны, и посла Владимир во Царьград к царю и патриарху просити митрополита, они же весьма возрадовашася, и прислаша митрополита Михаила, мужа весьма ученого и богобоязненного, болгарина суща, и с ним четыре епископы и многи иереи, диаконы и демественники (певчие) от славян».
Мы не будем здесь разбирать явно неверное сообщение летописи: во-первых, Владимир воевал с волжскими, а не дунайскими болгарами, во-вторых, крещение его в Корсуни разобрано нами достаточно подробно ранее, в-третьих, царь болгарский Симеон царствовал с 893 по 927 г. и, следовательно, умер задолго до Владимира[116].
Мы уже указывали (с. 326, 469, 490), что в основе древних данных о крещении Руси лежит ошибка: данные о крещении западных славян (руссов) при Фотии были отнесены к Киевской Руси, отсюда домыслы и несообразности.
В Никоновской летописи, сравнительно поздней (XVI в.), но сохранившей много подробностей, отсутствующих в иных летописях, мы находим следующее после описания женитьбы Владимира и свадебного пира:
«По сем же посла Володимер в греки к пресвященному Фотею, патриарху царегородскому, и взя от него первого митрополита Михаила Киеву и всей Русской земли. Михаил митрополит Киевский и всея Руси (последняя фраза, вероятно, представляет собой заглавие на полях более ранней летописи, внесенное затем переписчиком в текст. — С. Л.). Бысть же сей митрополит учителен зело и премудр премного, и житием велик и крепок зело, родом Сирин (т. е. сириец. — С. Л.), тих убо бе, и кроток, и смирен, и милостив премного; иногда же страшен и свиреп, егда время требоваше. Чествоваше убо его Володимер, и в согласии и любви мнозе с ним пребываше и радовахуся вси, и слава Божия превсхожаше.
Таже Володимер, благословением отца своего митрополита[117], постави церковь в Корсуни на горе, юже съсыпаша среде града, крадуще приспу (в некоторых цитатах ошибочно стоит “кладуще”; дело в том, что Владимир во время осады Корсуня создавал насыпь (“приспу”) около стен города, чтобы перелезть через нее, корсуняне же сделали подкоп и крали землю снизу, насыпая ее внутри стен, получалась бочка Данаид[118]. — С. Л.); сиа церкви стоить и до сего дни. По сем многи послы приходиша из грек от царей, и з дары, и с любовию. Приходиша послы из Рима от папы, и мощи святых принесоша к Володимеру. Тогда же прииде Печенежский князь Метигай ко Володимеру и, веровав, крестися во Отца и Сына и Святаго Духа. Отдаде же Володимер яже взял Корсунь град греком царици для[119]».
По-видимому, пребывание Владимира в Корсуни не было кратковременным даже после его взятия и женитьбы на Анне: после бракосочетания к нему явились специальные послы от греческих братьев-императоров[120] с поздравлениями и подарками (впрочем, это много времени не потребовало). Однако сюда же, очевидно из Киева, пришли послы римского папы (если бы в Киеве Владимира ожидали скоро, то послы подождали бы там его прибытия). Далее, Владимир построил в Корсуне церковь, стоявшую еще во время написания «Повести временных лет»; значит, церковь была постоянная, солидная, простоявшая более ста лет, такой церкви за неделю не построишь. Далее, Владимир принимал и крестил печенежского князя Метигая и т. д.
Кроме того, из одного из житий мы узнаем, что Анна после свадьбы ездила по Крыму, была в Феодосии.
Из всего этого видно, что Владимир осень и зиму 989 г. провел в Крыму и вернулся в Киев только весной 990 г., в том же году состоялось и крещение Руси.
Вернемся, однако, к цитате. И здесь допущена та же ошибка: патриарх Фотий жил за сто лет до крещения Владимира. Однако это не значит, что вся цитата является измышлением. В ней много подробностей, характерных своей конкретностью именно для настоящей летописи.
Митрополит Михаил назван здесь сирийцем, а не болгарином, и у нас есть основания думать, что здесь смешаны два Михаила (см. ниже), болгарский и сирийский; рассказано о характере Михаила Сирийца и в выражениях необычных для легенды: указано, что Михаил бывал в гневе страшен, и свиреп и добавлено, как бы в оправдание, что тогда, когда это бывало нужно. Указано, что церковь в Корсуни была создана с благословения Михаила, и т. д.
Все эти конкретные подробности, как и вообще «корсунский рассказ», показывают, что автор знал хорошо то, о чем он писал, поэтому у нас нет оснований ему не верить.
Если мы обратимся к Иоакимовской летописи, к истории времен Аскольда, то найдем, что после неудачного похода на Царьград Аскольд «и возвратися посла в Царьград ко царю» (здесь в летописи на полях было написано: «Утрачены в летописце два листа», а далее следовало: «…Михаил же возблагодари Бога, иде в Болгары»).
По догадке Татищева, в двух утраченных листах (а возможно и намеренно вырванных, ибо эта история отнимала у Владимира честь первокрестителя Руси) было изложено чудо с несгоревшим Евангелием. Упомянутый же ниже Михаил — болгарский митрополит. В этих условиях упоминание о Фотии становится совершенно уместным и правильным.
Из вышесказанного, а также из прежде написанных очерков мы можем сделать следующие вероятные заключения: 1) при Фотии в 860-х гг. случилось крещение западных славян, именовавшихся также русинами, или руссами, что в дальнейшем дало повод к смешению их с руссами киевскими. Очевидно, именно с этим эпизодом связано и чудо с несгоревшим Евангелием, сохраненное в латинской записи; 2) приблизительно в 874 г., т. е. после неудачного похода Аскольда на Царьград, состоялось первое крещение киевских руссов, в котором принимал участие болгарский епископ Михаил, впоследствии попавший в список первых русских митрополитов; 3) более ста лет спустя, когда Русь под Олегом, Игорем и Светославом снова стала преимущественно языческой, Владимир крестил Русь во всем ее объеме и уже окончательно; первым митрополитом стал Михаил Сириец, в рассказах летописей слившийся с Михаилом Болгарином.
Если мы обратимся к летописям, дающим только голый список митрополитов, то найдем здесь большой разнобой. Первая Новгородская летопись, например, приводит в списке Феопемпта, который был поставлен в митрополиты только при Ярославе, — этот вариант поэтому отпадает.
Другие летописи дают два варианта, согласно первому: Михаил, Леон, Иоанн, Феопемпт, согласно второму: Леон, Михаил, Иоанн, Феопемпт. Таким образом, спор идет только о том, кто был первым: Михаил или Леон.
В различных редакциях церковного устава Владимира мы опять-таки встречаемся с двумя вариантами: в одном называется Леон (он же Леонт), в другом Михаил, причем в каждом случае добавлено, что они были взяты «у патриарха Фотия».
В Степенной книге (Полное собрание Русских Летописей, том IX, с. 113) указывается, что первый митрополит был назначен не Фотием, а патриархом Николаем Хрисовергом (983–996), что исторически не вызывает возражений.
