Питер Сойер - Эпоха викингов
Более половины английских монет в этом кладе отчеканили после 1023 г., то есть после последней выплаты дани датчанам, которая, согласно «Англосаксонской хронике», произошла в 1018 г. Удивляться тому, что английское серебро попадало в Скандинавию еще долгие годы после этого, не следует, ибо и Кнут и его сыновья пользовались услугами скандинавских наемников, получавших в уплату за свою службу деньги, для сбора которых в Англии существовал специальный налог — войсковой, или «heregeld». Эдуард Исповедник продолжал взимать этот налог вплоть до 1051 г., когда на родину был отослан последний из его скандинавских солдат[192]. Клады, подобные найденному в Гандарве, — это прекрасное напоминание о том, что не все английские монеты, обнаруженные в Скандинавии, представляют собой дань, отобранную грабителями; многие из них были частью жалованья воинов, служивших английским королям. Связь между heregeld'oм и присутствием английских денег в Скандинавии в высшей степени тесна. С исчезновением этого налога количество английских монет в тамошних кладах резко падает, а после 1051 г. они просачиваются в Скандинавию лишь тонкой струйкой[193].
Англичане не только изымали из обращения свои собственные старые монеты, но также перечеканивали любые деньги, какие только могли ввозиться из-за рубежа. Еще задолго до реформ Эдгара Англия проводила политику, направленную на то, чтобы не допустить хождения иностранного серебра, и редкость чужеземных монет в английских кладах говорит об успехе предпринятых для этого мер. На Британских островах встречаются иностранные монеты X–XI веков, но не в тех областях, на которые распространялась власть английских королей[194]. В силу того, что привозное серебро не было в Англии законным платежным средством и англичане проводили очень действенный валютный контроль, английские клады не в состоянии предоставить надежной информации о том месте, откуда поступало серебро, из которого в этой стране делались монеты. Так, отсутствие в находках X века из Уэссекса и Мерсии куфических монет нельзя считать доказательством того, что таковые не ввозились в страну. На самом деле, в силу некоторых соображений, о которых речь пойдет ниже, можно полагать, с долей вероятности, что в конце IX — начале X века куфическое серебро попадало в Англию, но там подвергалось перечеканке[195]. По-видимому, единственную надежду установить источник металла, использованного при производстве английских монет X века, дает спектроскопия в гамма-лучах[196].
Денежные системы других европейских стран не знали столь тщательного контроля, как в Англии, не были они и настолько централизованными; но современные исследования позволяют датировать многие выпуски европейских монет с гораздо большей точностью, чем это было возможно в прошлом. Пример тому — разработки, благодаря которым были с относительно небольшой погрешностью датированы самые поздние германские монеты из клада, найденного в Гандарве.
Идентификация и датировка монет эпохи викингов, будь они арабскими, германскими, английскими или скандинавскими, является необходимым основанием для изучения скандинавского материала. Предстоит сделать еще очень многое, но и сейчас известно достаточно, чтобы показать, как велико значение нумизматических свидетельств для осмысления этого периода[197]. Некоторые характеристики этого материала уже ясны и должны учитываться в любых рассуждениях о процессах, развивавшихся в то время. В дальнейшем, разумеется, будет проведен гораздо более тонкий анализ распределения монет и возможных кладов, но маловероятно, чтобы при этом исказились основные контуры той картины, которую можно наблюдать уже сейчас. Конечно, будут и свежие находки, но они, скорее всего, не опровергнут основополагающих гипотез, ибо, исходя из прежнего опыта, новые клады, как правило, вписываются в уже заданные рамки.
Одной из самых интересных и примечательных особенностей скандинавского материала является редкость европейских серебряных денег IX века. Это был век нападений на Западную Европу, значительные области которой уже давно были знакомы с монетой. Согласно хроникам того времени, нападавшие требовали в качестве дани огромные суммы, а к тому же еще захватывали немалую добычу. Сообщается, что в 845 г. Карл Лысый отдал викингам серебра на сумму в 7000 фунтов за то, чтобы они оставили долину Сены; в течение 861 г. франки платили им дважды. Сначала по сведениям хроник — 5000 фунтов серебром, а затем — 6000 фунтов серебром и золотом; в 877 г. от норманнов с Сены удалось откупиться при помощи 5000 фунтов серебром. Это лишь несколько выплат, отмеченных франкскими источниками того времени, и, по подсчетам, общий итог за этот период составил 685 фунтов золота и 43 042 фунта серебра. Сообщения хроник могут быть и преувеличенными, но нет сомнения, что скандинавам в то время передавались изрядные суммы[198]. Подобное происходило и в Англии, хотя английская хроника не передает таких подробностей. В 865 г. жители Кента заключили мир с нападавшими и обещали им дань, «но разбойники ускользнули и продолжили свои набеги», потому что «знали, что грабеж исподтишка принесет им больше денег, чем мир»[199]. В свете этих источников непонятна редкость английских и франкских монет IX века в Скандинавии. Во всей Скандинавии их найдено только 125, причем они поделены примерно между пятьюдесятью объектами раскопок, в числе которых немало кладов гораздо более позднего периода[200]. Одно из объяснений редкости английских и франкских монет в то самое время, когда, по всем сведениям, викинги получали крупные суммы, состоит в том, что первые искатели наживы не имели привычки к деньгам и поэтому быстро пускали каждую оказавшуюся у них в руках монету на украшения или слитки. Это звучит неубедительно. Если викингов интересовал лишь вес металла, то едва ли для них имело значение, в монетах или в слитках находится их серебро.
В любом случае, у нас в изобилии есть свидетельства, предполагающие, что жившие в IX веке скандинавы не испытывали отвращения к монете. В то время как западноевропейские монеты IX века встречаются в Скандинавии редко, арабских там много. Правда, их находят преимущественно на Готланде и в восточной Швеции, а не в Норвегии и Дании, но обращение готландцев и шведов с попавшими к ним в руки монетами дает хотя бы намек на то, каким могло быть отношение к ним у датчан и норвежцев. Если шведы употребляли и хранили куфическое серебро, то кажется естественным, чтобы в это же самое время датчане и норвежцы поступали таким же образом с оказавшимися в их распоряжении франкскими и английскими деньгами. Действительно, в западной Скандинавии известно несколько кладов куфических монет IX века; их относительная малочисленность в Норвегии и Дании по сравнению с восточной Скандинавией объясняется не обычаем переплавлять монеты, а тем фактом, что в то время они достигали западной Скандинавии в очень небольшом количестве[201]. Лишь в конце IX века их объемы возросли. Объяснение такой же редкости европейских монет в это же самое время должно быть аналогичным — в Скандинавию их попадало очень мало. Фактически малочисленность английских и франкских монет вызывает удивление лишь в том случае, если предположить, что викинги привозили собранную ими дань обратно в Скандинавию. Однако есть основание думать, что грабители не забирали своих трофеев домой, а использовали их как средства, необходимые для того, чтобы обосноваться на новом месте. «Англосаксонская хроника» описывает, как в 896 г. распалась армия Хастинга: «Датская армия разделилась, одна часть направилась в Восточную Англию, а другая в Нортумбрию; а те, у кого не было денег, добыли себе корабли и поплыли на юг через море к Сене». Смысл ясен — у тех, кто поселился в Восточной Англии и в Нортумбрии, деньги были; именно для того, чтобы их приобрести, они и вступили в грабительские отряды, а, получив желаемое, не вернулись в Данию, а основали колонии. Если посмотреть на набеги викингов с этой точки зрения, то есть как на прелюдию к созданию поселений, противоречие между сведениями хроник и содержимым кладов больше не будет казаться неразрешимым.
Изучение распределения монет в целом интересно и плодотворно, но нумизматические данные оказываются наиболее ценными, когда серебряные деньги находят, а затем и изучают в составе кладов. К несчастью, многие из последних были разъединены, ибо еще относительно недавно внимание уделялось не столько им самим, сколько отдельным монетам, и музеи были готовы обменивать или продавать свои образцы, не фиксируя должным образом первоначальный состав кладов, из которых они происходили. Однако в тех случаях, когда структура клада известна, либо потому, что ее тщательным образом зафиксировали, либо, что чаще, благодаря тому, что клад остался в целости и сохранности, изучение клада дает гораздо больше, чем может дать изучение разрозненных монет. Прежде всего даже тогда, когда тот или иной экземпляр поддается датировке, это позволяет установить лишь одну временную границу; монета, найденная случайно, могла быть утеряна в любой момент, начиная со времени своего выпуска, и, даже если ее обнаруживают в могиле, пределы хронологической погрешности остаются широкими. Однако во многих случаях можно определить достаточно узкий промежуток времени, в течение которого зарыли конкретный клад. Например, важно отметить, что некоторые из выкопанных в Скандинавии европейских монет, явно принадлежащих к IX веку, содержались в тайниках XI века[202]. Более того, клады нередко прекрасно отражают общий характер монет, находившихся в обращении на момент их захоронения, и, сравнивая клады разных периодов, можно изучить изменения монетного ассортимента в данном регионе, точно так же, как, сопоставляя клады из разных областей, можно выявить пути, по которым перемещались монеты. Таким образом, для исследователей эпохи викингов те сведения, которые можно получить при изучении кладов, обладают колоссальным значением.
