Сергей Охлябинин - Повседневная жизнь русской усадьбы XIX века
Все сие, бегая и ходя несколько дней сряду по всем сим неровным местам, не только я придумывал, но в мыслях своих изображал их уже в том виде, какой должны они получить по отделке и разросшись.
И не успевала какая отменная мысль родиться в моем воображении, как спешил уже я изображать ее на бумаге не планами и не обыкновенными садовыми чертежами, а ландшафтами и теми разнообразными садовыми сценами, какие должны были впредь иметь в самой натуре свое существование…» (Болотов А. Т. Жизнь и приключения А. Болотова, описанные им самим для своих потомков).
При разбивке парка он проявляет особый подход. «…Тут советоваться надобно с самим натуральным положением места и не то делать, что бы хотелось, а то, что самое местоположение надоумит и к чему удобнее и способнее быть месту».
Как аукнется, так и откликнется
С северной стороны парка взору открывалась прямо-таки театральная, рассчитанная на многочисленные декорации долина. Ее необыкновенно украшало ожерелье маленьких, аккуратных прудиков.
Часть парка, которая ограничивала дом с севера, получила название Эхонической долины или «жилища Эха». Здесь же А. Болотов устраивает каскад прудов и строит павильон, предназначенный для купания, отдыха и дружеских бесед. Имел он несколько входов истинных и ложных. А главное, удачно декорированный под старину, с кое-где обвалившейся штукатуркой, покривившимися слегка окнами производил впечатление древнего сооружения.
Андрей Тимофеевич называет павильон «жилищем Эха». Благодаря созданному Болотовым акустическому эффекту в павильоне слышались слова, произносимые с определенного места, на расстоянии 80 шагов от сооружения.
Интересно, что молва о таинственном отзвуке распространилась моментально. Восторгаясь красотами парка и пользуясь необыкновенным радушием управляющего, сюда частенько наведывались жители окрестных поместий. Поначалу мало кто верил в акустические эффекты, случайно возникшие при постройке павильона. И конечно же предполагали самое простое — спрятанного человека. Но как ни исхитрялись обнаружить подвох — растягивали фразу, кричали, пели, — эхо, как бумеранг, услужливо возвращалось к произносящему.
Наконец кто-то из приглашенных заговорил на иностранном, в полной уверенности, что слуги, скрывающиеся за стенами павильона, языкам не обучены и в ответ он услышит лишь тишину. И что же? Эхо оказалось тоже иностранным.
А открыли впоследствии эту тайну музыканты. Им, оказывается, всегда были известны акустические свойства некоторых музыкальных инструментов, изготовленных из древесины. Эту закономерность как раз и подтвердил гладкий сухой тес, использованный в обшивке сооружения.
Эффект «улитки», подземелье грота
До XIX века частенько доносились отзвуки того искристого, порой грубоватого веселья и причуд, что были так широко распространены в XVIII веке. И если городская усадебная жизнь шагала в ногу с веком, то провинциальная, глубинная запаздывала, а иногда и просто не хотела бежать вприпрыжку за нуворишами. Сохраняла достоинство и степенность в делах, а беззаботное, простоватое веселье — в отдыхе.
В Богородицкой усадьбе и в XIX веке развлечения продолжают оставаться совсем не чопорными, а все такими же — простодушными. Причем веселятся не только всем обществом, коллективно, но и каждый персонально.
Здесь, в Богородицке, в летние месяцы бывало множество пышных красочных праздников с театрализованными представлениями на лоне природы. Сверкали фейерверки, будоражили воображение маскарадные выдумки. И над ночными водами прудов, отражаясь в их зеркальном стекле, радовало глаз многоцветье салютов. А жаркими солнечными днями нарядные гости растекались по затейливым прохладным аллеям, наслаждаясь заблаговременно продуманными «пейзажными картинами» Болотова, запахом цветов и ароматических трав, звуками усадебных оркестров.
Однако самое большое удовольствие доставляли так называемые затеи, например, «улитка». Гости, разгуливая по парку, вдруг обнаруживают среди аллей небольшую горку, сооруженную в виде улитки. И конечно же по узкой тропинке поднимаются к ее изголовью. И вот тогда-то, по условному знаку хозяина, вода, бурля и взвихряясь, неугомонным потоком несется к «улитке», мгновенно заполняет все пространство вокруг гостей. Они в своеобразной западне. Удивление, крики, смех. Тогда-то и появляются любезно приготовленные мостики, по которым гуляющие осторожно перебираются на сухое место. Вот такое неожиданное, чисто болотовское приключение и запоминалось надолго.
Им же был придуман и необыкновенный подземный грот. И здесь каждого нового гостя ожидал веселый розыгрыш. Стоило переступить порог сооружения, и вы обнаруживали в отдаленной полутьме направлявшегося к вам человека. Как вежливый гость, вы приподымали шляпу. То же совершал и он. Поигрывали тростью. Не прекращал подобных манипуляций и незнакомец. Так что неизвестно, сколь долго вы бы находились в немом недоумении, если б не гомерический хохот за спиной. И только тогда становилось ясно — над вами подшучивало зеркало, удачно вмонтированное в противоположную стену грота, а полутьма и сказочная красота помещения первые минуты не давали вам возможности сориентироваться и обнаружить подвох.
Ахтырка — поклонники усадебного парка
В верховьях реки Вори на холмистом берегу расположилась усадьба Ахтырка… Д. С. Ганешин, побывавший в имении в 1921 году, делился своими впечатлениями в сборнике «Панорама искусств»: «…по дороге, делавшей поворот направо вдоль границы усадьбы, дошли до главных въездных ворот в виде двух рустованных кирпичных столбов, увенчанных белыми каменными шарами, и, пройдя налево между ними, очутились в начале длинной прямой аллеи, обсаженной вековыми липами. Мы медленно пошли по ней мимо парников и протяженного здания оранжереи с левой стороны и ряда служебных построек, домиков и дач — с правой и, выйдя на просторный парадный двор, в плане почти квадратной формы, с фонтаном посредине, остановились. Справа мы увидели красавицу церковь с белыми колоннами портиков и белым же декором на темно-вишневом фоне основных стен здания, а слева — большой, широкий, раскинувший свои крылья главный усадебный дом с торжественным фасадом и куполом над его центральной частью. С боков двор завершали с одной стороны кухня — здание с колоннами, с другой — большая дача. Все постройки в стиле ампир.
Вид через пруд с правого берега реки на величественный усадебный дом-дворец с замечательной "жилярдиевской" верандой-полуротондой, на садовые портики флигелей, на изящную пристань и прекрасно разделанный парк был запоминающе красив».
Красоту и дух этого царственного уголка былой России передал в своих этюдах «Усадьба в Ахтырке» и «Красная церковь» художник Василий Кандинский.
Раньше Ахтырка именовалась Денисово, потом Дудкино. Первое упоминание об этом месте встречаем в грамоте великого князя Ивана III в 1504 году. В 1694 году Дудкино принадлежало И. А. Панину, позже ею владеет В. Н. Татищев, основавший Екатеринбург. В 1743 году поместье приобретает князь И. Ю. Трубецкой. До 1879 года имение оставалось во владении Трубецких.
Свое последнее название усадьба получила после строительства в 1772 году здесь церкви во имя Ахтырской Богоматери.
И если нынче, в наши дни, от ансамбля, некогда славного, редкого по своей красоте, слишком мало что осталось, но есть возможность рассмотреть старую литографию с надписью: «Вид села Ахтырки, принадлежащего князю Ивану Николаевичу Трубецкому», старые планировки усадебного парка, которые дают нам представление, какой была усадьба в XIX веке.
Перед нами большой пруд с искусно, плавно очерченными берегами, ажурный мостик, широкая каменная пристань со ступенями, спускающимися прямо в воду. А по сторонам пристани — балюстрада, облокотившись на которую можно было рассматривать плывущие лодки и необычайно красивый, особенно поздней осенью, ступенчатый парк по ту сторону водной глади.
На высоком берегу пруда господский дом — с центральной высокой частью, увенчанной куполом, над которым обычно развевался трехцветный русский флаг. Присутствие владельца усадьбы легко можно было определить по наличию этого флага.
Историк русской усадебной архитектуры и талантливый литератор Валерий Турчин писал: «Когда "старый" князь П. И. Трубецкой, следовавший неукоснительно своим барским привычкам, приезжал в свои владения, то специально назначенные "парни" следили за тем, когда его экипаж пересекал эту границу, и поднимали на высоком, установленном специально над зеленым куполом главного дома флагштоке трехцветное полотнище».
