Марк Солонин - Запретная правда о Великой Отечественной. Нет блага на войне!
Знакомьтесь, вот один из «противников німців та ворогов Гітлера», который лишь «чудом пережив роки німецької окупації». Орест Сидорович Масикевич родился 9 августа 1911 г. на Буковине; поэт, музыкант, журналист. Как пишет про него аспирантка Черновицкого университета (фамилию называть не буду, девушка молодая, бог даст — выучится), «в конце июня 1941 г. Орест Масикевич с группой студентов-патриотов прибывает в г. Николаев. Не заботясь о своей безопасности эта группа организовывает пропагандистские антинемецкие акции. На одной из таких акций Орест заявил: «Немцы пришли для того, чтобы сделать из нашей Украины немецкую колонию. Но это им не удастся, они проиграют войну!».
Ох… Если бы будущий кандидат исторических наук открыл какой-нибудь учебник истории, то без труда обнаружил бы, что не только в конце июня, но даже и в конце июля 41-го о том, что «враг будет разбит, победа будет за нами», в Николаеве можно было кричать совершенно невозбранно — город был занят немцами только 16 августа. Впрочем, стоит ли корить юную аспирантку, если в рекомендованной Министерством просвещения и науки Украины в качестве учебного пособия для студентов вузов книге «История ОУН-УПА. События, факты, документы, комментарии» читаем: «Бургомистром Николаева был избран поэт Орест Масикевич. Активная украинизация раздражала фашистов, которые прибегли к репрессивным мерам. Масикевича арестовали и приговорили к расстрелу. Многие его соратники тоже поплатились жизнью».
Группа «студентов-патриотов», во главе которой Масикевич прибыл в Николаев, — это «походная группа» ОУН(м), получившая название «ПУМА» по первым буквам фамилий командиров: лейтенанта абвера Пулюя и сотника «буковинского куреня» Масикевича. 23 августа немецкий военный комендант назначил (разумеется, ни о каких «выборах» не могло быть и речи) Масикевича бургомистром г. Николаев. В этой должности он пробыл ровно четыре месяца, за которые успел подписать три сотни приказов и распоряжений, многие из которых заканчивались словами «подлежит расстрелу».
Работа у бургомистра кипела и спорилась, еврейское население было поголовно уничтожено, в ноябре первые 8 тыс. «остарбайтеров» были направлены на принудительную работу в Германию. В приказе по «Министерству восточных территорий» А. Розенберга Масикевич был отмечен как «самый молодой и самый перспективный бургомистр рейхскомиссариата «Украина». И вдруг 24 декабря Масикевича арестовывает гестапо. В тот же день были арестованы бургомистры Житомира и Киева. За что? Как установили Владимир Гинда и Сергей Гаврилов (материалы статьи которого использованы здесь) — за безудержное взяточничество. Продавалось все: ордера на «освободившиеся» после ареста хозяев квартиры, освобождения от угона на работу в Германию, сведения о грядущих облавах на рынках города, рейхсмарки… Немцы же пытались установить на оккупированной территории «орднунг», а не базар по распродаже того, что они уже считали «собственностью рейха».
Впрочем, ничего страшного с Масикевичем не произошло. Вместо расстрела его уже через несколько месяцев освободили из тюрьмы (не пустила ли коррупция свои щупальца и туда?). После того Масикевич уехал в Бухарест, где его в октябре 1945 г. нашла длинная рука советского правосудия. Отсидев «десятку от звонка до звонка», бывший бургомистр вернулся в Румынию, где мирно дожил до 1980 г. Писал стихи, переводил на румынский язык И. Франко и П. Тычину…
Эта, вполне трагифарсовая, история дает наглядный пример того, как лепятся новые мифы. Да, действительно, ОУН (как бандеровская, так и мельниковская) имела самое прямое отношение к формированию подконтрольной немцам местной администрации и вспомогательной полиции на Украине. Десятки тысяч пособников оккупантов совершили тягчайшие преступления, однако при любом упоминании о них апологеты бандеровщины делают квадратные от возмущения глаза: «Как вы смеете! Какое отношение имеет героическая ОУН к презренным «полицаям?» Но лишь только среди тысячи коллаборантов обнаружится один, репрессированный немцами, как его немедленно зачисляют в мартиролог «подпольщиков ОУН, погибших в борьбе против нацистов».
Разумеется, я вовсе не призываю мазать всех одним дегтем. Не всякий бургомистр или сельский староста, арестованный немцами, стал жертвой собственного мздоимства. На той страшной войне возникали самые запутанные ситуации. Кого-то принудили к «двойной игре» настоящие подпольщики, принудили угрозой смерти и расправы с семьей — да, время было такое, и с «семьей изменника Родины» никто не церемонился. Кого-то преднамеренно дискредитировали в глазах немцев — это могли сделать или конкуренты, желающие занять «хлебное место», или советские подпольщики. Наконец, были — и отнюдь не в единичном числе — случаи искреннего раскаяния, искреннего нежелания и далее оставаться в роли соучастника злодеяний оккупантов. Люди, которые в свое время поверили агитации главарей националистов, оказались в трагической ситуации выбора между эшафотом и бесчестием. Те, кто выбрал эшафот, несомненно, заслуживают благодарной памяти потомков, но при чем же здесь Бандера и Мельник?
Закончился 1942 год, начался 1943; на южном фланге Восточного фронта немецкие войска дошли до Волги и почти захватили нефтеносные месторождения Баку и Грозного, в Северной Африке почти разгромили англичан и продвигались к Суэцу; затем выяснилось, что на войне «почти» не считается — окруженная под Сталинградом стотысячная группировка вермахта была полностью разгромлена, из аналогичной «мышеловки» на Северном Кавказе немцы едва вырвались, причем с огромными потерями, африканский корпус Роммеля капитулировал. На севере войска Красной Армии прорвали многомесячную блокаду Ленинграда и восстановили сухопутную связь с городом, на юге — развивая сталинградский успех, перешли в наступление и в феврале — марте заняли Воронеж, Харьков и Белгород. Удержать два последних пункта не удалось, но общий перелом обстановки на Восточном фронте стал уже свершившимся фактом. К весне 43-го года все здравомыслящие люди — кто с радостью и надеждой, кто со страхом и отчаянием — поняли, что в войне против коалиции трех великих держав Германию ждет неминуемое поражение.
Серьезные изменения назревали и на западе Украины. В 41–42 гг. сколь-нибудь заметного партизанского движения там не было вовсе; немногочисленные диверсионные отряды НКВД, забрасываемые с воздуха на парашютах или проникавшие на Волынь через безбрежный лесной массив белорусского Полесья, незамедлительно уничтожались, чаще всего — при активном содействии местного населения. Однако за 1,5–2 года оккупации украинский крестьянин потерял последние иллюзии по поводу немецкого «нового порядка», что незамедлительно отразилось и на военно-политической ситуации. Примечательно, что этот «перелом в сознании» констатируют (причем едва ли не в одних и тех же словах) по обе стороны фронта.
Так, глава «рейхскомиссариата Украина» Эрих Кох в марте 1943 г. докладывал в Берлин:
«Население полтора года послушно работало под немецким руководством и никогда не могло поверить в возвращение большевиков. Само собой разумеется, что из-за положения на фронте и подобных обстоятельств (имеется в виду рейд партизанского соединения под командованием М. Наумова. — М.С.) сильно выросло пассивное сопротивление населения. Вследствие военных событий деятельность банд усилилась везде и даже распространилась на безлесные южные области». А в докладной записке секретаря ЦК компартии Украины Д. Коротченко от 22 июля 1943 года читаем: «Настроение населения оккупированной территории по сравнению с 1941–1942 гг. коренным образом изменилось. Раньше часть населения рассуждала: «Нам все равно, какая будет власть. Немцы тоже люди, приспособимся и выживем». Теперь, после двух лет фашистского рабства, все население, за исключением отъявленных врагов советской власти, ждет скорейшего возвращения Красной Армии».
Для понимания хода дальнейших событий важно отметить, что ситуации на Галичине и Волыни (двух частях того, что в отечественной литературе принято объединять под общим названием «Западная Украина») существенно различалась. К различиям в истории, традиции, вероисповедании (униатская Галичина и православная Волынь) добавился и очень заметный «субъективный фактор».
Галичина, как выше уже отмечалось, была включена немцами в состав «Генерал-губернаторства» (т. е. оккупированной Польши). Генерал-губернатор Г. Франк и глава «дистрикта Галиция» О. Вехтер проводили там традиционную для бывшей Австро-Венгрии политику поддержки украинцев в противовес полякам; кроме того, сам Вехтер был склонен проводить достаточно гибкую линию в стиле «и волки сыты, и овцы целы». В этом его всецело поддерживали местные украинские коллаборационисты.
