Александр Шубин - Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине
10 мая было сформировано гетманское правительство Ф. Лизогуба, которое провозгласило своими задачами укрепление порядка и подготовку «созыва народного представительства». Правительство принялось закрывать газеты. Немецкие военно-полевые суды отправляли в заключение украинских политиков, в том числе умеренных. В деревнях проводились карательные экспедиции против крестьян, отказывавшихся возвращать землю помещикам. По закону от 27 мая старые землевладельцы получали право на урожай озимых, а за яровые, засеянные весной, крестьяне должны были выплатить помещикам арендные и дополнительные платежи, не говоря уже о налогах. «Были образованы особые комиссии по возмещению убытков, причиненных в революционную эпоху землевладельцам. Установленные комиссиями суммы убытков безжалостно выколачивались у крестьян с применением круговой поруки. Деревня отвечала местными восстаниями, подавлявшимися с большой жестокостью. Из городского населения больше всех подвергались репрессиям евреи. Гетманское правительство взяло антисемитский курс, которого и следовало от него ожидать. Гетман опирался, с одной стороны, на немцев, с другой — на правые русские круги. Во многих отношениях эта десница и шуйца расходились и тянули каждая в свою сторону. Но в еврейском вопросе они были более или менее солидарны: и десница, и шуйца не любили евреев и приписывали евреям все крайности революции»{166}, — рассказывал А. Гольденвейзер. Революционеры, включая мнимых, отправлялись в созданные немцами концлагеря. Зато в городах расцвела торговля. Киев, как позднее Одесса, стал местом скопления эмигрантов из Москвы и Петрограда.
2 июня Германия признала власть гетмана официально. 12 июня было заключено официальное перемирие Украины с РСФСР, но до мира было далеко, так как стороны продолжали спорить о границах. В то же время в 10-километровой нейтральной зоне, установленной еще в мае между Украиной и Россией в районе Сунжи, накапливались революционные отряды.
4. Партизанская война против немецких оккупантов
Стабильность, установившаяся на Украине, была иллюзорной. 30 июля левым эсером был убит немецкий командующий Эйхгорн. И это было только верхушкой айсберга разраставшихся по Украине восстаний — крестьянство уже ненавидело оккупантов. В июне 1918 г. по инициативе эсеров (УПСР в это время находился на левоэсеровских позициях) восстали крестьяне Звенигородского и Таращанского уездов на Киевщине. Один из лидеров таращанских партизан Ф. Гребенко еще в марте поднял восстание против наступавших немцев. Но тогда повстанцев разбили, и Гребенко партизанил с небольшой группой. 8 июня восстало несколько сел, и Гребенко возглавил крестьянскую армию в несколько тысяч человек. В 1919 г., уже будучи комбригом, Гребенко будет расстрелян коммунистами. Летом 1918 г. на Киевщине действовало до 40 тыс. повстанцев — националистов, левых эсеров и большевиков. Под ударами немцев они ушли в леса, а часть прорывалась в нейтральную зону на границе с Россией, где левые эсеры готовили вторжение революционных отрядов на Украину. Один из очагов повстанчества возглавил Нестор Махно.
* * *После беседы с лидерами большевизма Махно не собирался задерживаться в Москве, и коммунисты с удовольствием помогли ему вернуться на Украину. Член оргбюро ЦК КП(б)У В.П. Затонский обеспечил для Махно подложный паспорт на имя учителя и офицера И.Я. Шепеля. 26 июня Махно покинул Москву и 4 июля 1918 г. вместе с Алексеем Чубенко вернулся в окрестности Гуляйполя, в село Рождественка. Прибытие Махно в район Гуляйполя способствовало активизации здесь противников оккупации.
Несмотря на Брестский мир, большевики не собирались обеспечивать немцам легкую жизнь на Украине, переправляя туда боевиков, прежде всего анархистов и левых эсеров. Немцы платили большевикам той же монетой, поддерживая атамана Краснова. Крестьяне страдали от немецких экспроприации, но боялись террора немцев, которые опирались на немецких колонистов. Вспышки крестьянских волнений жестоко подавлялись. И все же недовольство росло, особенно после того, как началось возвращение земель прежним хозяевам. Крестьяне были готовы поддержать вооруженную борьбу с немцами, но для этого нужно было создать долговечный и успешно действующий партизанский отряд.
К осени Махно удалось наконец сколотить группу бойцов и достать для них оружие. По утверждению А. Чубенко, оружие было закуплено на деньги, полученные от экспроприации банка.
В сентябре (Махно называет дату 22 сентября) отряд начал боевые операции против гетманских формирований (варты) и помещичьих усадеб. На короткое время махновцы ворвались в Гуляйполе, чтобы напомнить о себе его жителям. Впрочем, приближение оккупационных войск заставило махновцев ретироваться. Первый серьезный бой отряд Махно дал в селе Дибривки (Б. Михайловка) 30 сентября. Объединившись с небольшим отрядом Федора Щуся, партизанившим здесь ранее, Махно с группой в несколько десятков бойцов занял село. Здесь судьба приготовила ему испытание. Крестьяне дружелюбно встретили партизан, молодежь стала записываться в отряд. Но тут подошли австрийцы и легко выбили партизан из села. Жители были разочарованы партизанами, тем более, что каратели устроили экзекуцию. Получалось, что от партизан одни неприятности и никакой пользы. Отступив в лес, Махно мог бы продолжить движение в любом направлении, но тогда его репутация в этих местах была бы подмочена. Да и бойцы его отряда были деморализованы, новички разбежались, а Щусь был намерен и дальше прятаться по лесам.
У противника было значительное превосходство в силах. По версии Махно в селе было до батальона австрийцев, около сотни гетманцев и столько же немецких колонистов и других «помещичьих и кулацких сынков». Как с ними быть? Махно понял, что выход у него один — атаковать. Без победы продолжать партизанскую войну было нельзя. Опытный в партизанском деле Щусь протестовал против махновского безумия. Но Махно придумал военную хитрость. С небольшой группой он пробрался в самый центр села, где у австрийцев стояли пулеметы. По сигналу Махно партизаны начали в упор расстреливать противника из центра села, а Щусь ударил от околицы. Совершенно не понимая, что происходит, превосходящие силы врага бросились наутек, а Махно одержал первую свою победу.
Авторитет нового отряда в округе вырос, а сам Махно получил почетное прозвище «батько». Вскоре под его командование перешли отряды Петренко-Платонова (район Гришино) и Куриленко (район Бердянска).
Бой в Дибривках положил начало разрушительной «вендетте». После того, как повстанцы ушли, немцы стянули к этому селу значительные силы и провели в Дибривках показательную экзекуцию, которой партизаны не могли помешать. В карательной экспедиции участвовали жители окрестных немецких хуторов. В ответ махновцы разорили эти хутора, убивали участников карательных действий в Дибривках. А. Чубенко вспоминал: «Скирды сена, соломы, дома горели так ярко, что на улицах было светло, как днем. Немцы, прекратив стрельбу, выбегали из домов. Но наши всех мужиков стреляли тут же»{167}. Сжигая кулацкие дворы, повстанцы, по словам Махно, говорили погорельцам: «Идите туда, куда пошли дибривские крестьяне и крестьянки со своими детьми… которых ваши отцы, дети, мужья и сыновья частью избили, частью переизнасиловали, а хаты сожгли»{168}.
Идеологически корни махновского террора восходят к «эпохе Равашоля», когда часть анархистов пыталась с помощью динамита разрушить государство. Но вслед за Кропоткиным, который «не отрицал террора, но требовал, чтобы его применяли лишь в исключительных случаях».{169} Махно считал, что террором не следует злоупотреблять. Махновцы расстреливают тех, кто прямо нарушает их приказы или непосредственно сотрудничает с оккупантами. Но на протесты анархо-коммуниста А. Марченко против террора Махно отвечает: «Пусть он положит свою сентиментальность в карман»{170}.
В это время начинают практиковаться общественные суды на крестьянских сходах, которые должны решать судьбу обвиняемого. Пленных оккупантов махновцы, как правило, отпускали. Но гражданских немцев иногда расстреливали как «шпионов»{171}. В то же время после первой вспышки террора Махно отдал приказ не трогать тех немцев, которые не оказывают сопротивление, а когда командир Петренко разгромил мирный кулацкий хутор, Махно распорядился выплатить немцам компенсацию{172}.
В то же время Махно подчеркивал антипомещичий и антикулацкий характер своих действий. Армия по возможности должна снабжаться за счет помещиков и кулаков: «Я попросил собравшееся население сказать открыто, где живут кулаки, имеющие овец, телят, чтобы у них можно было взять две-три овцы на суп бойцам»{173}.
