Николай Платошкин - Убийство президента Кеннеди. Ли Харви Освальд — убийца или жертва заговора?
Но пока у Освальда, похоже, было более срочное дело. Уже в понедельник 18 июня он решил заняться тем же, чем строго запретил заниматься матери. По справочнику «желтые страницы» Ли нашел адрес машинистки Полины Бейтс и предложил ей печатать его заметки о России. Бейтс заинтересовалась, особенно когда Освальд сказал, что с большим трудом вывез эти заметки из СССР под одеждой. Бейтс запомнила, что Освальд хотел издать книгу под названием «Моя жизнь в России». Работа шла в течение трех дней и заняла в общей сложности восемь часов. Освальд помогал машинистке разбирать свои каракули (только часть текста была отпечатана, остальное написано ужасным почерком Освальда на русском и английском языках. Он говорил машинистке, что готовил манускрипт под постоянным наблюдением КГБ). В конце каждого дня Освальд забирал все материалы (включая копирку) с собой. Бейтс потом вспоминала, что у него были самые безжизненные глаза, которые она когда-либо видела.
Интересно, что, по данным Бейтс, в заметках Освальда описывался не только Минск, но и некий советский город, название которого начиналось на букву «К» (некоторые исследователи полагают, что это был Киев, в котором Освальд вроде бы никогда не был). В среду 20 июня труд над книгой неожиданно оборвался. Освальд сказал, что у него есть только 10 долларов (деньги сыну дала Маргарита) и он не может заставлять машинистку работать дальше бесплатно (к среде Бейтс напечатала как раз 10 страниц исходя из заранее согласованной платы в
1 доллар за страницу). Но Бейтс заметки очень нравились и она была готова работать бесплатно, однако Освальд сказал, что это против его принципов, и больше никогда не появлялся. Машинистка вспоминала, что Освальд крайне неохотно говорил о своей поездке в СССР. Но утверждал, что она была предпринята с санкции госдепартамента. Хотя госдеп, дескать, предупредил, что если с Освальдом что-нибудь случится, то помогать ему не станут.
Сохранившиеся заметки Освальда о жизни в Минске являются достаточно критическими по отношению к советской действительности, и непонятно, как он собирался публиковать книгу, если боялся за родственников Марины, тем более что рвать связи с СССР он вовсе не хотел. Сразу же по приезде в Даллас Освальд заставил Марину написать в советское посольство в Вашингтоне письмо с указанием ее адреса в США (так было положено по советским законам). Сам же Освальд попросил посольство помочь ему подписаться на советские газеты и журналы и вскоре, несмотря на трудное материальное положение своей семьи, выписал журналы «Крокодил», «Огонек» и «Агитатор», а также газету «Советская Белоруссия».
Явно, что отношение Освальда к СССР потеплело после того, как он поближе столкнулся с американской действительностью. Работу переводчика (не говоря уже о подъемных деньгах, как в Москве) ему никто предоставлять не собирался. Трудно было и с работой попроще. Как только работодатели узнавали, что он отчислен из морской пехоты с плохой формулировкой, разговор сразу прекращался. Роберт считал, что с такой бумагой Ли не сможет получить в Техасе даже водительские права. Освальд 18 июня послал протест в Корпус морской пехоты (подготовленный еще в Минске), но там менять свое решение не спешили.
Ко всему прочему Ли стал понимать, что жене Роберта постоянное пребывание родственников в ее доме нравится все меньше и меньше. Начались скандалы. Освальд переживал свое положение приживалы и опять стал бить Марину (в Минске он ударил ее три-четыре раза, в Техасе это вскоре превратилось почти в норму их семейной жизни).
Между тем Ли Харви Освальда в Америке все же кое-кто ждал. Осенью 1961 года штаб-квартира ФБР сообщила в далласский офис, что Ли Харви Освальд вскоре вернется в США. Агент Файн, работавший в отделении далласского офиса ФБР в Форт-Уорте, получил задание по приезде допросить перебежчика. Файн встретился с Робертом и тот обещал сразу же поставить ФБР в известность, как только брат вернется домой. 31 мая 1962 года штаб-квартира ФБР уведомила далласский офис о предстоящем прибытии Освальда. Далласскому офису предписывалось немедленно установить местонахождение Освальда и провести с ним беседу, чтобы выяснить, не был ли он завербован в СССР советскими спецслужбами и не пошел ли он с русскими на сделку, чтобы вернуться в США. Особое внимание следовало обратить на характер сведений, которые Освальд мог передать советской стороне. В инструкции говорилось, что если в отношении искренности «объекта» возникнут сомнения, надо предложить ему пройти тест на детекторе лжи.
14 июня штаб-квартира ФБР со ссылкой на военно-морскую разведку сообщила в свой далласский офис, что «объект» прибыл и что военно-морская разведка ничего в его отношении предпринимать не собирается. Но Роберт, как было условлено, Файну так и не позвонил. Последнему пришлось выйти на Роберта самому. Роберт был вынужден подтвердить, что Ли почти уже две недели живет у него, но боится выходить из дому, так как тогда его замучает пресса.
26 июня в час дня агент далласского офиса ФБР Файн (тот самый, который допрашивал Маргариту в начале 1960 года) разговаривал с Освальдом в своем офисе. (В этот день Освальд при очередной попытке устроиться на работу опять рассказывал, что был в Москве по заданию госдепартамента.) Разговор шел в присутствии еще одного сотрудника ФБР, чтобы в случае чего иметь свидетеля для возможного судебного разбирательства.
Освальд Файну не понравился, так как держался напряженно, говорил резко и не желал «сотрудничать со следствием». Он отказался сообщить причину своего переселения в СССР, сказав, что «не хочет заново переживать прошлое». Сообщения газет о своих антиамериканских заявлениях он назвал лживыми. Отрицал он и факт своего отказа от гражданства США. Правдивым было его утвеждение, что советские органы никогда не пытались его завербовать и не просили предоставить какую-либо секретную информацию. О своей жизни в Минске Ли сообщил только, что работал на фабрике металлистом. Назвать имена и адреса родственников Марины он отказался. Никаких сделок с советскими властями для возвращения в США он тоже не совершал. Русский язык выучил самостоятельно, будучи в морской пехоте, в комунистической партии США никогда не состоял. Да, он читал в Новом Орлеане произведения Карла Маркса, но только потому, что интересовался его экономическими взглядами. На вопрос Файна, что он имел в виду, когда писал матери и Роберту о разных идейных ценностях, Освальд отвечать отказался. Освальд показал советский паспорт Марины и признался, что намерен сообщить ее адрес в посольство СССР, как это и положено по советским законам. В целом «перебежчик» заявил, что не питает к русским никаких симпатий и в случае, если советские агенты выйдут на него, обязательно поставит ФБР в известность.
Несмотря на то что почти все сведения Освальда были правдивыми (за исключением его попытки отказа от гражданства США), в ФБР ему не поверили и предложили пройти тест на полиграфе. Освальд напрочь отказался. Здесь надо отметить, что такие люди, как Файн, просто ненавидели коммунистов и лиц левых взглядов, практически ничего об этих взглядах не зная. В показаниях комиссии Уоррена Файн говорил, что не любит коммунистов за их атеистическое и материалистическое мировоззрение. Поэтому Файн в отчете о беседе с Освальдом предложил провести его повторный допрос. Начальство согласилось. Сам Освальд из беседы заключил, что спокойно в Америке ему жить не дадут, хотя Роберту сказал, что обращались с ним в ФБР нормально. Ли также сказал брату, что ФБР интересовалось, работает ли он на американские спецслужбы. «А вы сами не знаете?» — ответил Освальд.
Странно, но отчет о беседе Файна с Освальдом не был разослан в ЦРУ (или, может быть, ЦРУ этот документ позднее уничтожило?).
В июле Маргарита Освальд решила помочь любимому младшему сыну. Она уволилась с работы и сняла двухкомнатную квартиру, где намеревалась жить вместе с Ли и его семьей. Особого энтузиазма сын на сей счет не испытывал, но у него не было ни денег, ни работы. Маргарита вела домашнее хозяйство и готовила Ли (который был очень привередлив в еде) его любимые блюда. Жизнь вроде налаживалась. 17 июля 1962 года Ли Харви Освальд наконец-то нашел работу. Его взяли простым рабочим за мизерные 1,25 доллара в час в компанию, которая занималась изготовлением металлических дверей и жалюзи. Работа была гораздо тяжелее и грязнее, чем в Минске. На фирме Ли ценили как хорошего работника (советская квалификация, видимо, давала себя знать), хотя и отмечали, что держался он замкнуто. Живя полностью за счет Маргариты, Ли копил деньги для того, чтобы как можно раньше выплатить долги Роберту и госдепартаменту. В августе 1962 года доход Освальда, по оценке комиссии Уоррена, составлял 207 долларов 31 цент. Из них 10 долларов Освальд потратил на возврат госдеповского кредита и примерно 50 долларов вернул Роберту. Если принять во внимание, что чуть более 70 долларов Освальд заплатил за только что снятую им отдельную квартиру, то на жизнь его семье оставались сущие гроши.
