Свержение монголо-татарского ига - Каргалов Вадим Викторович
Глава 14.
На Казань!
В начале 50-х годов XVI в. Русское государство приступило к решительному наступлению на Казанское ханство. События последних десятилетий показали, что безопасность границы от набегов казанских татар не могут обеспечить ни эпизодические походы на Казань, ни пребывание на казанском престоле ханов, известных своими связями с русским правительством. В Казани были сильны протурецкие и прокрымские партии феодалов. При поддержке крымских татар и ногаев они свергали ставленников Москвы. Снова и снова обрушивались на пограничные области России набеги казанцев. Московскому правительству опять приходилось посылать на Волгу судовые и конные рати, нести тяжелые потери в боях. Полное подчинение Казани стало насущной необходимостью.
Опыт предыдущих казанских походов показал, что взять Казань с налету, одним ударом, невозможно. В течение лета до осенних дождей или в течение зимы до весенней распутицы было трудно сосредоточить под стенами Казани достаточно большую армию, подвезти тяжелые осадные пушки — большой наряд, запасы продовольствия, пороха и ядер, выполнить трудоемкие осадные работы. А без этого русскому войску, несмотря на удачные военные действия под стенами Казани, приходилось отступать, ограничившись подписанием еще одного «мира» с ханом. Необходимо было изменить тактику. Это и было сделано после похода 1550 г.
Казанский поход 1550 г. сначала проходил так же, как и многие предыдущие походы. С наступлением зимы, когда установился санный путь, в Нижнем Новгороде собрались русские полки и наряд. В феврале «царь и великий князь пришел к городу Казани со всем воинством», и «воевод расставил, и туры велел сделать, и к городу приступать». Однако штурм Казани не удался. Русские полки только приступили к осадным работам, как началась неожиданная оттепель. По словам летописца, «пришли в то время ветры сильные, и дожди великие, и мокрота немерная; и из пушек и из пищалей стрелять нельзя, и к городу приступать невозможно за мокротою». Одиннадцать дней стояло русское войско под стенами Казани, «а дожди по все дни были и теплота и мокрота великая; речки малые попортило, а иные многие прошли». Наконец, 25 февраля «царь и великий князь, видев такое «нестроение», пошел от города Казани прочь».
По пути к Нижнему Новгороду «пришел царь и великий князь на Свияжское Устье» (примерно в 25 км от Казани) и на военном совете предложил: «В этом месте поставить бы город для казанского дела и тесноту бы учинить Казанской земле». И уже в следующем, 1551 г. послал Иван IV «дьяка своего Ивана Григорьева, сына Выродкова, а с ним детей боярских на Волгу в Углицкий уезд, в Ушатых вотчину, город срубить и в судах с воеводами на Низ везти». Судовой караван со срубами двинулся к Свияжскому устью под охраной сильного войска. Одновременно в пределы Казанского ханства пришли русские полки из Мещеры, Нижнего Новгорода, Вятки. Под их прикрытием началось строительство на Круглой горе города Свияжска. По словам летописца, «город, который сверху привезен, на половине той горы стал, а другую половину воеводы и дети боярские своими людьми тотчас сделали, и свершили город в четыре недели».
За деревянными стенами Свияжска был оставлен сильный гарнизон: «боярин и воевода князь Семен Иванович Микулинский с товарищами и с теми людьми, которым с ним годовать». В непосредственной близости от Казани появился таким образом опорный пункт для будущего похода.
Подготавливая последний казанский поход, московское правительство провело ряд мероприятий по усилению вооруженных сил страны.
Значительную часть русского войска составляла дворянская поместная конница. По свидетельствам современников, ее численность достигла 80 тыс. всадников. «Избранные воины» из дворян составляли отборную часть войска, так называемый царский полк. Московским правительством были проведены мероприятия по дополнительному «испомещению» дворян, по упорядочению поместного землевладения. В частности, в 1550 г. было объявлено об «испомещении» под Москвой «избранной тысячи дворян».
Пехоту составляли так называемые «даточные люди», которых набирали для похода с посадских и крестьянских дворов, а также городовые казаки, составлявшие гарнизоны пограничных крепостей. Часть пехотинцев имела ручное огнестрельное оружие — пищали. Известно, что Новгород и Псков, например, выставляли для похода по 1–2 тыс. пищальщиков с оружием и всем необходимым для похода снаряжением; каждые 3–5 посадских дворов были обязаны выставить одного пищальщика с оружием, запасом пороха, свинца и продовольствия.
В 1550 г. в составе вооруженных сил Русского государства появился новый род войск — стрелецкая пехота. Сначала был создан 3-тысячный отряд выборных стрельцов из пищалей, который делился на 6 статей, по 500 стрельцов в каждой статье. Впоследствии число стрельцов значительно увеличилось. По сообщению англичанина Флетчера, побывавшего в XVI в. в России, стрельцов было до 12 тыс., в том числе стремянных (т. е. конных) — 2 тыс., московских — 5 тыс. и городовых — 5 тыс. Стрельцы были постоянным войском, получали царево жалованье и жили в особых слободах, совмещая военную службу с занятиями ремеслами и торговлей. Набирались стрельцы из «вольных людей», проходили военное обучение и были способны воевать правильным строем, что было особенно важно в битвах с легкой татарской конницей. На вооружении стрелецкой пехоты были пищали, бердыши и сабли. Бердыши в бою использовались не только как холодное оружие, но и как подставки для стрельбы из пищалей. Стрелецкое войско отличалось высокими по тому времени боевыми качествами и сыграло важную роль в казанском походе. О сомкнутый строй стрелецкой пехоты, встречавшей врага залповым огнем из пищалей, разбивались атаки татарской конницы.
Русское войско имело сильную артиллерию — наряд, который делился на большой наряд — крепостную и осадную артиллерию и полковой наряд, полковые пушки, сопровождавшие войско в полевых сражениях. Кстати, полковой наряд впервые упоминается в документах при описании похода 1552 г. на Казань. Общее количество пушек, включая артиллерию многочисленных крепостей, к концу XVI столетия достигало 3,5 тыс.
В сражениях с легкой татарской конницей русское войско удачно использовало передвижные, вооруженные пушками и пищалями, деревянные укрепления — «гуляй-город». «Гуляй-город» быстро собирался из заранее приготовленных деревянных щитов, которые перевозились на санях и телегах. По свидетельству современника, «гуляй-город» мог быть растянут по фронту на 10 км и прикрывал обычно центр русского войска. С флангов «гуляй-город» охраняли сильные кавалерийские отряды, а позади него стоял большой полк — главные силы русской рати.
Русское войско имело четкую организацию. Полки делились на сотни и десятки во главе со своими «начальными людьми». Всей ратью, выступавшей в поход, командовал назначенный царем большой воевода, отдельными полками — полковые воеводы. Отдельные воеводы были у наряда и у «гуляй-города». Перед походом большой воевода получал «разряд» — подробную роспись воевод и воинов по полкам, стрелецким приказам, наряду, «гуляй-городу», а также царский наказ о плане военных действий. Хорошо налаженная система набора ратных людей с городского и сельского населения позволяла быстро собирать большое по численности войско.
Для похода на Казань в 1552 г. царь Иван IV собрал до 150 тыс. войска, в состав которого входили дворянская поместная конница, стрельцы, пешие «даточные люди», судовая рать, 150 крупных пушек большого наряда и полковой наряд. Позднее к войску присоединились отряды из народов Поволжья.
В апреле 1552 г., по словам летописца, «призвал государь к себе братьев своих, князя Юрия Васильевича и князя Владимира Андреевича, и бояр своих, и воевод, и советовался с ними о своем походе к Казани». На этом совете было решено «отпустить в судах рать и наряд большой, и запасы царские и всего войска, а самому государю, как приспеет время, идти полем, а людям собираться на Коломну и Каширу из дальних городов, а из московских городов в Муром». Вскоре «отпустил государь воевод в судах на Свиягу» и велел «поставить по всем перевозкам по Каме и по Вятке детей боярских, и стрельцов, и казаков». В мае «приговорил государь поход свой и полки велел расписать».
