Семен Федосеев - Первые германские танки. «Тевтонский ответ»
Новозеландцы осматривают подбитый и брошенный германцами танк A7V № 504 «Шнук», на котором уже стоят подписи «Новозеландская дивизия». Хорошо видны дополнительное бронирование рубки управления и бронезащита кожуха оставленного пулемета.
Танк «Эльфриде» французы испытали на стрельбище в Буррон обстрелом из 37-мм пехотных пушек и бронебойными винтовочными пулями, надеясь определить противотанковые возможности оружия пехоты. В конце 1918 г. его выставили среди других трофеев на площади Конкорд в Париже, а в 1919 г. разобрали на металлолом. В литературе, начиная со знаменитого справочника Хэйгля «Танки», встречаются упоминания о том, что несколько A7V союзные державы передали вместе с бронеавтомобилями «Эрхард» вновь образованному Польскому государству, что более похоже на легенду. Если речь и может идти о передаче A7V, то не танков, а небронированных грузовых шасси, хотя и этому пока не найдено явных свидетельств. Зато известно, что еще одно новообразование — Латвия — получила несколько гусеничных машин «Мариен-Ваген II». В Германии танки впервые вышли на улицы городов для подавления революционных выступлений. То есть первый их «выход на улицы» был вполне «мирным» — в начале 1918 года по улицам Берлина провели трофейный танк Mk IV, дабы поднять дух немцев. Но через год такие же Mk IV на улицах того же Берлина такими же немцами использовались уже против немцев. Контрреволюционные фрайкоры («добровольческие корпуса») кроме тяжелых бронеавтомобилей и трофейных Mk IV использовали и два заново изготовленных пулеметных танка на шасси A7V и — по некоторым сведениям — один «оригинальный» A7V. В ходе уличных боев в Берлине во время революционных событий января 1919 г. части фрайкора поддерживал один пулеметный танк с номером «54». Этот танк собран на шасси A7V уже после перемирия и от «боевых» отличался низкой обтекаемой центральной рубкой с двумя откидными бронеколпаками, наличием четырех дверей в корпусе, наскоро изготовленными вентиляционными решетками, иной установкой пулеметов. По углам корпуса ставились пулеметы MG.08/15 в подвижных бронеустановках с большим углом горизонтального обстрела, еще по одному пулемету можно было установить в узких передней и задней амбразурах корпуса. Один такой же танк, известный под именем «Хеди» (Hedi), весной того же года доставили в Лейпциг для помощи Добровольческому (ландъегерскому) корпусу генерала Меркера в подавлении революционных выступлений. Причем вместе с ним в Лейпциг переброшены и два трофейных Mk IV со столь же «ласкательными» именами «Марихен» и «Эрни». Предполагается, что танки «№ 54» и «Хеди» были собраны на заводе «Стеффенс унд Ноле» в Берлин-Темпельхофе на основе корпусов, запроектированных ранее для «танков связи». Есть упоминания о наличии у фрайкора в Берлине «боевого» танка A7V с номером то ли 505, то ли 507, но не «под своим именем» — фрайкоровцы дали танку имя «Император» (применялся ли этот танк фрайкором в боях — неизвестно).
Британцы перевозят трофейный A7V № 528 «Хаген».
С другой стороны, утверждается, что танки №№ 505 и 507 были разобраны союзниками, что, в принципе, не исключает их наличия у фрайкора в 1919-м. Все три машины входили в состав так называемого КОКАМPF (Kommandeur der Kampfwagen, «командования боевых машин») — временного подразделения, возглавляемого капитаном Г. Кёртингом, служившим до того в танковых частях. Подразделение размешалось в казармах транспортных частей в Ланквице, близ Берлина. Во фрайкоре оказались многие первые танкисты рейхсвера — в Лейпциге, например, действовали лейтенанты Тойниссен и Борншайн. В уличных боях 1919 года применялись, кстати, и бронированные полугусеничные «Мариен-Ваген II», и трофейные тяжелые Mk IV, и средние Mk А «Уиппет». Союзники против такого применения германских танков, конечно, не возражали, но после подавления революции все эти машины были разобраны в соответствии с условиями Версальского договора. В Германии ни одного танка A7V не сохранилось. Однако танк не забыли. Уже в начале 1930-х годов в Берлинском Цейхгаузе (ныне это Немецкий исторический музей) был выставлен деревянный макет A7V в масштабе 1:1. Несмотря на высокую степень детализации, макет был довольно условен. В частности, он имел по две двери на борт, искаженные размеры амбразур, орудийной установки и т. д., хотя пятнистая камуфляжная окраска была близка к реально применявшейся. Видимо, с учетом условности танк и имя нес условное — «Хуммель» (Hummel). Этот макет погиб при попадании бомбы в Цейхгауз в 1945 г. — вместе с хранившимся рядом реальным тяжелым бронеавтомобилем «Эрхард» 1919 года. Тогда же, в 1930-е годы на территории вновь формируемых танковых частей вермахта поставили памятники с уменьшенными упрощенными макетами A7V в знак «преемственности традиций». Так, у подобного памятника, установленного у казарм 5-го танкового полка в Вюнсдорфе, уже в 1937 г. провели встречу ветеранов 1-го «штурмового отделения» — разумеется, с помпезными атрибутами нацистских «торжеств». По крайней мере, один небронированный трактор-транспортер A7V находился после войны в экспозиции знаменитого Немецкого музея (музея естествознания и техники) в Мюнхене. Танк A7V № 506, носивший имя «Мефисто», как уже было сказано, став трофеем австралийской пехоты у Каши. Австралийцы после захвата танка не стали полностью закрашивать чертика с британским танком под мышкой, но в отместку изобразили на борту «Мефисто» британского льва, накрывшего лапой германский A7V, и крупными буквами вывели обозначение 26-го австралийского батальона, взявшего танк, и место захвата. Танк поначалу перевезли в расположение артиллерийских курсов британского Танкового корпуса, а весной 1919 года переправили в Австралию. Здесь его в августе того же года установили в музее штата Квинсленд в г. Брисбен, поскольку большинство солдат 26-го батальона было из этого штата.
Танк A7V № 542 «Эльфриде», выставленный среди других трофеев на площади Конкорд в Париже, конец 1918 г.
Австралийцы менее других победителей нуждались в металлоломе, и, видимо, поэтому «Мефисто» избежал участи своих собратьев. Правда, музейный экспонат некомплектен — утеряны многие оригинальные детали и элементы внутреннего интерьера. В 1972 году он был отреставрирован и приведен в более-менее исконный вид, в 1994-м помешен в стеклянный купол с климат-контролем. Этот единственный оригинальный A7V, сохранившийся до наших дней, послужил образцом при воссоздании танка № 563 «Вотан» для германского танкового музея в г. Мунстер. «Комитет постройки танка A7V» был образован в апреле 1987 г. под председательством бригадного генерала бундесвера Р. Ротенбергера. «Вотан» полностью построили заново и в 1990 году установили в специальной диораме в память о первых германских танкистах. Достойный пример уважения к своей истории. Следующая «реплика» танка A7V была представлена музеем Королевского Танкового корпуса в Бовингтоне (Англия) в июне 2009 г. Эта самоходная копия построена под руководством британского энтузиаста истории военной техники Р.Б. Гранди с использованием агрегатов шасси двух тракторов «Форд». Корпус собран из деревянных панелей на стальном каркасе. Копия выполнена весьма качественно, несет имя и тактические значки A7V № 504 «Шнук», хотя, по мнению ряда историков бронетехники, его окраска и ряд внешних деталей не соответствуют танкам 2-го «штурмового отделения». Тем не менее, стоит отметить, какой живой интерес по-прежнему вызывает такой «бензиновый динозавр», как A7V.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Масштабы германского танкостроения периода Первой мировой войны не идут ни в какое сравнение с танкостроением противников Германии на Западном фронте. Франция в 1916–1918 гг. построила 800 средних и 3177 легких танков, Великобритания — около 2370 тяжелых, около 250 средних и 35 специальных, Германия же — всего 20 серийных A7V. «Возможно, что мне следовало производить более сильный нажим — оправдывался после войны генерал Людендорф, — возможно, что тогда мы обладали бы к решающему моменту 1918 года несколько большим количеством танков, но я не скажу, за счет какой потребности армии их надлежало бы строить. Больше рабочих отпустить было невозможно, тыловые власти новых не отыскали». Генерал Г. фон Кюль говорил перед комиссией рейхстага уже после войны: «Нет сомнения, что германская промышленность справилась бы с производством танков, если бы мы поставили перед ней эту задачу заблаговременно, достаточно определенно и настойчиво». Можно сказать, что в области формирования и развития системы противотанковой обороны Германия за 1916–1918 годы сделала куда больше, чем в области танкостроения.
Экипаж танка «Хеди» прибыл в Лейпциг для поддержки фрайкора. Май 1919 г.
Единственный «серийный» танк A7V не относился к числу перспективных конструкций. Из всех схем компоновки, реализованных в первых танках, «трехэтажная» компоновка A7V с ходовой частью под днищем высокого длинного корпуса, далеко выдающегося к тому же впереди и сзади за гусеничный обвод, была, пожалуй, наименее удачной. Хотя в ходе разработки она и имела свои основания во взглядах на назначение будущей машины. Другие недостатки первого германского «серийного» танка уже упомянуты ранее. И тем не менее, в советской книге Тау «Моторизация и механизация армии и война» 1933 года отмечалось: «Разработанный к началу 1918 г. тип тяжелого танка и появившиеся в конце войны прекрасные образцы быстроходных танков (которые пошли на слом, не участвуя ни разу в боях), доказывают, что конструкторская мысль у немцев работала не хуже, а во многих отношениях даже лучше, чем у союзников». 171-я статья Мирного договора, подписанного в Версале 28 июня 1919 г., запрещала «производство и ввоз в Германию броневиков, танков или всякого рода других подобных машин, могущих служить для военных целей». Но запреты Версальского договора просто не могли соблюдаться страной, заботящейся о боеспособности своих вооруженных сил. Германия, как это часто бывает с проигравшей стороной, извлекла из опыта войны более глубокие и ценные выводы, нежели ее победители. Причем наибольшую службу сослужил ей не «технический», а «тактический» опыт. Даже ограниченное применение собственных малочисленных танковых сил (10–12 боевых эпизодов за восемь месяцев) позволило германской армии накопить знания и боевые навыки в области использования нового рода оружия. Добавив к ним оценку более богатого опыта противников, германские специалисты смогли сделать здравые выводы для дальнейшей разработки собственной доктрины применения танковых войск. Большое внимание этому вопросу уделял возглавивший рейхсвер Веймарской Германии генерал фон Сект. В 1920 году инженер Й. Фольмер, теперь работавший над проектом гражданского гусеничного трактора, подробно рассказал о своих работах над танками в журнале «Моторваген». Командир танка A7V № 560, участник боя у Виллер-Бретонне лейтенант Э. Фолькгайм обобщил опыт танковых «штурмовых отделений» в брошюре «Германские танки в наступлении 1918 года», а позже издал книгу «Танки в современной войне», приобретшую определенную популярность в рейхсвере.
