Георгий Вернадский - Московское царство
Поскольку опричники должны были получить большие по размеру поместья, нежели сыны боярские, число изгнанных должно было быть по крайней мере на 50 % больше, нежели опричников, расселенных в бывших владениях изгнанных. Итак, когда число опричников достигло шести тысяч, число изгнанных должно было достигнуть девяти тысяч.257
Правительство практически ничего не сделало для организации миграции изгнанных. Им самим приходилось искать подходящие земли и затем регистрировать их в поместном приказе. В некоторых случаях процедура занимала два или более года.
Не меньшими были беды крестьян в поместьях, определенных для опричников. Немногое опричники подались в царскую гвардию, будучи искренне преданными царю. Большинство было привлечено надеждой сделать блестящую карьеру. В то же время они не были уверены, выживет ли опричнинаи не является ли она всего лишь причудой царя. Поскольку цель состояла в быстром обогащении, у них не было стимула для хорошего управления полученными ими земельными владениями;они пытались извлечь из них как можно большую выгоду, пока не поздно. В результате крестьяне во многих поместьях, из которых были изгнаны бывшие владельцы или держатели земли, разорились.258
Жизнь в новом царском дворце приобрела внешнюю видимость монастырской. Опричники носили в стенах дворца черную одежду и именовались братьями; но молитвы перемежались дикими оргиями. У каждого опричника к седлу коня были привязаны собачья голова и метла. Эти эмблемы должны были подчеркнуть их собачью преданность царю и готовность вымести из страны предательство.
Кроме своих жандармских обязанностей опричники в период войны несли службу в гвардейских полках. Сначала, когда они подчинялись жесткой дисциплине, они часто оказывались полезными, но позднее стали деморализованными.
В качестве института опричнина разрушила русскую систему армейской мобилизации и организации. Большая часть русской армии в это время состояла из дворян и сынов боярских. Их районные объединения отвечали как за уголовное судопроизводство, так и за армейскую мобилизацию.
Дворяне и сыны боярские, изгнанные из районов опричнины, были разбросаны по другим провинциям, а их объединения распались.259 Как было сказано, число изгнанных было не менее девяти тысяч, т.е. равнялось почти трети всего числа дворянской армии (около тридцати тысяч).
Что же до опричников, расселившихся на землях изгнанных дворян и детей боярских, то они нахлынули из различных частей страны и нуждались во времени для военной организации.
VI
Как уже указывалось, среди причин конфликта между царем Иваном IV и московским правительством, приведших к созданию опричнины, была убежденность предводителей земства в том, что главную угрозу представляют крымские татары, а не литовцы и, следовательно, основная задача московского правительства – борьба с Крымом, а не с Литвой. Это казалось столь очевидным, что даже после создания института опричнины царь Иван IV должен был обратиться прежде всего к неблагоприятной ситуации на южных границах Московии.
В 1565 г. шли переговоры с Литвой и Швецией о мире или, по крайней мере, о перемирии. Сильные русские соединения под командованием князей И.Д. Вольского и И.Ф. Мстиславского (оба были старшими боярами земщины) были переведены с литовского фронта на берега Оки для охраны Москвы от татарских нападений. В октябре Девлет-Гирей действительно совершил набег на Волхов, но быстро ушел, когда получил известие о приближении русских. В 1566 г. он не предпринимал походов на Московию.260
В мае 1566 г. литовские делегаты во главе с Юрием Ходкевичем, прибыли в Москву, чтобы начать мирные переговоры с московским правительством. Московскую делегацию возглавлял боярин Василий Михайлович Юрьев (согласно Зимину, опричник). Одним из помощников Юрьева был дьяк Иван Висковатый.261
Литовцы были готовы сдать Московии Полоцк и ту часть Ливонии, что уже удерживали русские, т.е. Юрьев (Тарту), Нарву и некоторые малые города. Царские делегаты были готовы отдать Литве несколько маленьких ливонских городов, но настаивали на передаче русским Риги и Полоцкого края к западу от реки Двины (еще удерживаемой литовцами), поскольку им принадлежал город Полоцк.
Переговоры зашли в тупик. Царь настаивал на присоединении Риги. Однако он желал заручиться в этом вопросе поддержкой ведущих правительственных и армейских групп и торгового люда.
Поэтому он решил созвать для обсуждения ситуации и принятия решения земский Собор. Заседания Собора длились с 28 июня по 21 июля 1566 г. В Соборе приняли участие церковный совет, возглавляемый митрополитом Новгорода Пименом (стареющий митрополит Афанасий, испытывавший отвращение к режиму опричнины, ушел в отставку 16 мая); Боярская Дума; дворяне первой статьи; дворяне второго класса (дворяне и сыны боярские); дьяки и служащие; высший слой купечества: гости, московские торговцы и смоляне (смоленские купцы, торгующие в Москве или московские купцы, вовлеченные в иностранную торговлю через Смоленск). Из них 204 человека представляли дворянство и 75 человек – купечество.262
Каждая из групп, составлявших Собор, давала свои рекомендации отдельно. Все вместе, за исключением Ивана Висковатого, настаивали, чтобы не делать более уступок Литве. Висковатый, не решаясь открыто пойти против царя советом отдать Ригу, предложил, чтобы ливонские посланники дали заверения, что литовцы оставят Ригу в покое.263 Итак, Висковатый в скрытой форме рекомендовал отложить решение о Риге.
Его мнение не было принято во внимание. 5 июля литовским посланцам сообщили, что дальнейшие переговоры бесполезны. 12 июля они покинули Москву. В феврале следующего года царь послал в Вильно в качестве своего великого посла к Сигизмунду Августу боярина Ф.И. Умного-Колычева. Миссия Колычева провалилась. Он вернулся в Москву в октябре 1567 г.
Обе стороны – Литва и Москва – готовились к возобновлению войны. Сигизмунд Август продолжил свою пропагандистскую войну, тайно посылая московитским боярам предложения бежать с царской службы в Литву. Он обещал им достойное содержание. В 1567 г. четыре выдающихся московских боярина, князь Иван Бельский, князь Иван Мстиславский, князь М.И. Воротынский и Иван Федоров, получили подобные приглашения от Сигизмунда Августа и гетмана Григория Ходкевича. Каждый из них немедленно доложил об этом царю и заверил его в своей верности. Иван IV приказал им послать назад оскорбительные ответы с отказом, которые он подготовил лично,264 что они и сделали. (Ивана Федорова все равно казнили). В других случаях получатели хранили письма в тайне и готовились к побегу, во всяком случае, старались не лишить себя такой возможности.
Как мы видели, при учреждении в 1565 г. опричнины духовенство обещало отказаться от своего традиционного права защищать тех, кто потерял расположение царя. Несмотря на это, митрополит Афанасий продолжал отстаивать подозреваемых перед царем. И поскольку царь редко удовлетворял его петиции, Афанасий 16 мая 1566г. ушел в отставку.
Иван IV выразил желание (при сложившихся обстоятельствах являвшееся приказом), чтобы на митрополичью кафедру был избран архиепископ Казани Герман Полев. Царь помнил, что Герман был одним из следователей по ереси Башкина в 1553 г. В 1555 г., когда была создана архиепископская кафедра в Казани, Герман был одним из ближайших помощников первого архиепископа Казани Гурия. После смерти Гурия Герман сменил его.
Гермаи был стойким защитником православия от еретиков (как показало дело Башкина), но он был глубоко религиозным человеком, а не раболепным искателем царского благоволения. Он был возмущен жестокостями опричнины. Сперва он отказался от кафедры митрополита. Когда же церковный Собор, несмотря на его нежелание, избрал его, он отправился к царю и увещевал его прекратить расправы. Царь разгневался, и Герман не был рукоположен. Он умер в Москве 6 ноября 1567 г., согласно официальной версии, от эпидемии. Курбский говорит, что он был либо задушен, либо отравлен.265
После устранения Германа царь и церковный Собор предложили Эфедру митрополита настоятелю Соловецкого монастыря Филиппу, который принадлежал к боярской семье Колычевых. В качестве соловецкого настоятеля Филипп показал себя талантливым администратором. Он был приглашен в Москву, но, подобно Герману, не хотел принимать приглашение. Он последовательно настаивал, чтобы царь прекратил ненужные казни и уничтожил опричнину. Несмотря на это, царь согласился на рукоположение Филиппа. Филипп должен был пообещать не вмешиваться в дела опричнины, а царь разрешил бы ему давать советы. Это было подтверждением традиционного права высших иерархов вступаться за угнетаемых и преследуемых. Предположительно, царь дал секретное обещание Филиппу воздержаться от злоупотреблений. 20 июля 1566 г. Филипп был рукоположен в сан митрополита.266
