В. Черкасов-Георгиевский - Вожди белых армий
Не исключено, что весной 1919 г. Троцкий далеко не случайно назначил своего фаворита Тухачевского командующим именно 5-й армией. Ведь к ней Лев Давидович тоже питал слабость: он был причастен к ее рождению в Свияжске в августе 1918 г., когда карательствовал там вместе с Ф. Раскольниковым, И. Вацетисом, К. Данишевским, С. Гусевым (Драбкиным), К. Мехоношиным и другими. Был среди этих «других» и Иван Никитич Смирнов, большевик с дореволюционным стажем, вошедший 6 сентября 1918 г. в первый состав Реввоенсовета Республики.
Весной 1919 г. потрепанную белыми в тяжелых боях 5-ю армию усилили, укрепили ее руководящие кадры. В частности, в состав РВС 5-й армии был включен член РВС Республики (!) И. Н. Смирнов.
Не правда ли, странная акция? Но у нее есть вполне логичное обоснование: вместе с убийцей царской семьи Ф. И. Голощекиным Смирнов поддерживал связь с глубоко законспирированным Сибирским бюро ЦК РКП(б), созданным специально для руководства подпольем в тылу Колчака.
С весны 1919 г. обильно финансируемое из центра подполье с его разветвленной агентурой готовило восстания в прифронтовых городах при подходе к ним Красной Армии; организовывало и возглавляло партизанское движение в тылу противника; засылало через линию фронта отряды и группы особого назначения для диверсий, захвата мостов, тоннелей и других важных объектов.
Судя по всему, Тухачевский не знал деталей тайной деятельности члена РВС своей армии, но плоды этой деятельности командарм-5 ощущал весьма явственно: в операциях Восточного фронта многие крупные города — Самара, Кузнецк, Томск, Челябинск и другие — были освобождены от белых партизанами или восставшими рабочими до прихода красных частей.
«Хотя он не был командующим армией, — не без оснований пишут об И. Н. Смирнове его биографы А. Литвин и Л. Спирин, — но именно его в те двадцатые называли победителем Колчака» (Реввоенсовет Республики. С. 364).
Если это так, то на Смирнова пал лишь отблеск той славы, которую с середины 1919 г. стали усиленно создавать Тухачевскому и 5-й армии высшие военные руководители Республики».
* * *Как выглядел Александр Васильевич Колчак с точки зрения окружающих в бытность его белым Верховным правителем России? П. Н. Милюков:
«Легенда о «железной воле» Колчака очень скоро разрушилась, и люди, хотевшие видеть в нем диктатора, должны были разочароваться. Человек тонкой духовной организации, чрезвычайно впечатлительный, более всего склонный к углубленной кабинетной работе, Колчак влиял на людей своим моральным авторитетом, но не умел управлять ими».
Министр Омского правительства барон А. П. Будберг: «Это большой и больной ребенок, чистый идеалист, убежденный раб долга и служения идее и России; несомненный неврастеник, быстро вспыхивающий, бурный и несдержанный в проявлении своего неудовольствия и гнева… Истинный рыцарь подвига, ничего себе не ищущий и готовый всем пожертвовать, безвольный, бессистемный и беспамятливый, детски и благородно доверчивый, вечно мятущийся в поисках лучших решений и спасительных средств, вечно обманывающийся и обманываемый, обуреваемый жаждой личного труда, примера и самопожертвования, не понимающий совершенно обстановки и не способный в ней разобраться, далекий от того, что вокруг него и его именем совершается». Министр Омского правительства Г. К. Гинс:
«Десять дней мы провели на одном пароходе, в близком соседстве по каютам и за общим столом кают-компании. Я видел, с каким удовольствием уходил адмирал к себе в каюту читать книги, и я понял, что он прежде всего моряк по привычкам. Вождь армии и вождь флота — люди совершенно различные. Бонапарт не может появиться среди моряков.
Корабль воспитывает привычку к комфорту и уединению каюты. В каюте рождаются мысли, составляются планы, вынашиваются решения, обогащаются знания. Адмирал командует флотом из каюты, не чувствуя людей, играя кораблями.
Теперь адмирал стал командующим на суше. Армии, как корабли, должны были заходить с флангов, поворачиваться, стоять на месте, и адмирал искренне удивлялся, когда такой корабль, как казачий корпус, вдруг поворачивал не туда, куда нужно, или дольше, чем следовало, стоял на месте. Он чувствовал себя беспомощным в этих сухопутных операциях гражданской войны, где психология значила больше, чем что-либо другое. Оттого, когда он видел генерала, он сейчас хватался за него, как за якорь спасения. Каждый генерал, кто бы он ни был, казался ему авторитетом. Никакой министр не мог представляться ему выше по значению, чем генерал…
Что же читал адмирал? Он взял с собою много книг. Я заметил среди них «Исторический Вестник». Он читал его, по-видимому, с увлечением. Но особенно занимали его в эту поездку «Протоколы сионских мудрецов». Ими он прямо зачитывался. Несколько раз он возвращался к ним в общих беседах, и голова его была полна антимасонских настроений».
Архимандрит Русской Православной Церкви Заграницей Константин Зайцев:
«Не мог в моем сознании не запечатлеться облик адм. Колчака — во всей его исключительной привлекательности. Мягкая простота в подтянуто-деловой героичности — так, кажется, можно определить существо его личности. Некое поэтическое тепло исходило от него даже и в далеком отчуждении, но тут же вырисовывался стальной силуэт боевого вождя, сочетающего ничем невозмутимое личное мужество с гением пронизанной властностью».
10 августа 1919 года начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Д. А. Лебедев, которому стали приписывать все военные неудачи, начиная с выбора направлений весеннего наступления и кончая последним крупным проигрышем сражения у Челябинска, был смещен. На должность начштаба заступил генерал А. И. Андогский, а генерал Дитерихс стал военным министром и главкомом фронта, названного, как и у красных, Восточным.
В начавшемся Тобольском сражении колчаковцы в последний раз показали блеск своего оружия, заставив бежать красную 5-ю армию. Опытнейший боевой генерал Дитерихс перешел у города Курган частью своих сил на левом фланге в наступление. Разбил весь правый фланг армии Тухачевского и отбросил за Курган. По всему фронту «пятоармейцы» стали спешно пятиться за реку Тобол, бросая большую военную добычу.
10 сентября казакам надлежало в тылу красных подытожить удар Дитерихса энергичным натиском для разгрома, но странный атаман Сибирского казачьего войска с не менее странной фамилией Иванов-Ринов промешкал. Красные опомнились, сумели подвезти себе подкрепление в три дивизии и в середине октября погнали белых вдоль железной дороги на Петропавловск. С проигрыша этого сражения начинается катастрофа войск Колчака, сопротивление которых в конце октября было окончательно сломлено.
10 ноября 1919 года из Омска эвакуируется правительство. Его и Верховного правителя новой резиденцией намечен Иркутск. 12 ноября вечером Колчак и штаб Верховного главкома покинули Омск на семи поездах, три из которых везли золотой запас бывшей империи, когда-то отбитый у красных в Казани.
В 20 тысячах вагонов (по одному на двух легионеров) потянулись на Дальний Восток эшелоны чехословацкого корпуса. В них эти славяне, сначала дружившие с красными, потом с белыми, уволакивали великую массу ценностей и русского добра, начиная с многих тонн серебра, кончая породистыми лошадями и даже собранием книг Пермского университета. Увозили богатства на сотни миллионов золотых рублей.
В Праге потом оборотистые чехословаки откроют крупнейший банк — легиобанк.
Вспоминая это и последующую «сдачу» чехословаками Колчака красным, никак не хочется сочувствовать современным российским демократам и их чехословацким друзьям в том, что русские танки в 1968 году на некоторый, так сказать, «квит» давили опрятный асфальтик пражских улиц. Тем более, что в современной Белой войне России против НАТО, начавшейся нападением этого блока на Сербию для захвата Косово, чехи вновь стоят на стороне наших врагов.
Чтобы гружеными унести ноги из России, Национальный совет при Чехословацком корпусе стал демонстративно отмежевываться от Колчака и его правительства. 13 ноября им был опубликован меморандум, где говорилось о необходимости «свободного возвращения на родину», чехословаки нападали на русские военные органы, обвиняя их в «произволе» и беззаконии». В районе Новониколаевска поезд Колчака уперся в чехословацкие эшелоны, которые его не пропустили, и адмиралу пришлось стоять здесь до 4 декабря.
От прежнего могущества частей Верховного правителя России остались три стремительно тающие армии в несколько десятков тысяч человек. Они ожесточенно отбивались как от красногвардейцев, так и от лавины партизанских отрядов и повстанцев из то и дело возникающих полковых восстаний гибнущего, распропагандированного леваками и большевиками белого войска. Наиболее сильно колчаковцам досталось у Новониколаевска (Новосибирска) и в Красноярске. Они не могли отступать по железной дороге, где уже противниками царили чехословаки. В лютые морозы израненые, обмороженные солдаты и офицеры отходили по бездорожью на Иркутск.
