Альфред Бёрн - Битва при Креси. История Столетней войны с 1337 по 1360 год
К началу апреля Эдуард собрал в Портсмуте и Саутгемптоне армию, вдвое превышающую по численности любую, когда-либо пересекавшую Канал, – приблизительно 15 тысяч; из них только 2 тысячи – тяжеловооруженные всадники, отборные войска. Сокращенное издание Фруассара осторожно сообщает, что король взял с собой «лучших» лучников (подробнее об этом – в приложении). Чтобы транспортировать эту армию, набрали флот из более чем 700 судов, собравшихся у Спитхеда и Портсмута, – все пространство тут сплошь покрылось палатками и шатрами: здесь французы вряд ли появились бы, в отличие, например, от Дувра или Маргита.
Весь май и июнь с юго-запада дули противные ветры и флот никак не мог покинуть стоянку. Ветер, казалось, переменился 5 июля, и великая армада вышла в море, но неожиданно налетевшая буря вынудила ее возвратиться. Бросили якорь у острова Святой Елены, молились Богу о ниспослании попутного ветра. Ждать пришлось почти неделю, удивительно, если бы боевой дух злосчастного войска, оказавшегося на много дней взаперти, как моллюски в раковинах, не пострадал.
Эдуард 11 июля снова отдал флоту приказ сниматься с якоря и следовать в открытое море; достигнув его, разрешалось распечатать приказы относительно места следования. Когда земля скрылась за горизонтом, приказы объявили: к всеобщему удивлению, местом назначения в них значилась не Гасконь, а Нормандия, приземление на полуострове Котантен, у Сен-Вааст-ла-Хог, в 18 милях к востоку от Шербура. Естествен вопрос, почему Эдуард выбрал именно это место. Ответ обычно такой: король просто последовал совету Годфруа д'Аркура, французского барона, высланного из своего родового поместья Сен-Совер-ле-Викомт. Жаждущий мести, д'Аркур без колебаний переходил к врагам короля и согласился служить под английскими знаменами в Нормандии. Измена, казалось бы, но стоит помнить, что инстинкт национализма не так развит в те дни и Эдуард многими расценивался как законный король Франции – ведь Нормандия в течение двенадцати столетий английское владение. Д'Аркур, знающий территорию на всем протяжении Котантена, просто ценный гид, ничего более. Кроме того, множество принадлежащих к аристократии жителей Котантена согласились притязания английского короля считать законными. Плюс к этому Котантен ближе всего к острову Уайт, и почти все суда, плывущие во Францию, пытаются подойти к этому полуострову, в особенности во время летних штормов. Возможно, однако, Эдуард, выбирая Котантен как место высадки, имел и другие, более глубокие стратегические причины. Шербур и Гент на одинаковом расстоянии от Парижа; Гент стал главной базой, откуда «три города» – Гент, Брюгге и Ипр – начинали свою операцию. Две линии, Шербур – Париж и Гент – Шербур, образуют прямой угол. Таким образом, если Париж – главная цель, Филиппу VI приходится иметь дело с двумя противниками, далеко стоящими друг от друга, но равно отдаленными от него. Сближаясь, они непременно соединятся у Парижа – ему трудно так распределить свои силы, чтобы успешно противостоять каждому.
Что касается французов, Филипп незадолго до этих событий достиг известного дипломатического успеха: на время заманил на свою сторону увертливого герцога Брабантского и на всю кампанию – Иоанна Геннегауского. Последний как союзник французского короля принимал участие в сражении при Креси. Не волнуясь за исход борьбы во Фландрии, Филипп решил сконцентрировать основные силы своей армии для борьбы против английского нападения. Войска его передвигались очень медленно, он пытался помешать высадке англичан с помощью флота, специально для того собранного в Ла-Манше, но совершил роковую ошибку, рассеяв суда по побережью, так что им не удавалось больше эффективно оборонять французский берег. Как заметил Фридрих Великий (так считали и Наполеон, и Уинстон Черчилль) , «пытаетесь везде защищаться – везде будете слабы». Французский флот и был всюду слаб – действовал крайне неэффективно, позволив англичанам без всяких помех высадиться на свою землю. Тем временем французская армия собиралась в окрестностях Парижа; сведения об этом, однако, крайне скудны.
НАЧАЛО КАМПАНИИ
Английская экспедиционная армия пересекла Канал настолько быстро и беспрецедентно, что французские суда не подошли в нужный момент, – уже на следующий день после отплытия, 12 июля, королевский флот встал в гавань Сен-Вааста. Первое, что сделал Эдуард, ступив на землю, – посвятил своего сына, принца Уэльского, и нескольких его товарищей в рыцари. На то существовали свои причины: принцу предстояло командовать авангардом; 16 лет – обычный возраст, когда принцу поручали командование армией. Помимо королевского принца, при армии находились граф Уорвик (маршал), Нортхемптон (констебль[73]) и сэр Ричард Телбот; большинство баронов Англии, достигших военного возраста и не задействованных на других театрах войны, также находились при армии.
Эдуард решил на первом этапе отправиться к Руану – самая короткая дорога к Фландрии, поскольку Руан – самый ближний город на Сене, через который есть мост. Кроме того, маршрут пролегает вблизи моря – флот обеспечит подвоз средств. Наконец, путь этот подходит к самому Парижу.
В то время как штаб армии 13 июля установлен на расстоянии трех с половиной миль в глубь страны, в Марселине, армия и снаряжение выгружались в порту. Потратив чуть более пяти дней на организацию (период достаточно короткий), армия 18 июля 1346 года отправляется в свое рискованное предприятие, а флот следует параллельно ей, вдоль побережья. Пройдя той же ночью 9 миль на юго-запад, она достигает Валона и занимает его без сопротивления. На следующий день после длительного 16-мильного марша войска подходят к Сен-Ком-дю-Мону, в 3 милях от Карантана, захваченного на следующий день. Жители разобрали мост через Дув, недалеко от города, но не учли, что при армии Эдуарда есть опытные люди, которые быстро его починят. Армия 21 июля выходит в путь к Сен-Ло; дорога очень трудна: предстоит преодолеть 15 миль по болотистой низменности и перейти реку Вир. Мост через реку, в 4 милях от города, у Понт-Эбера, разрушен. Король приказывает армии остановиться, а своим солдатам – починить мост. Работая непрерывно всю ночь, сделали мост проходимым к рассвету. Похоже, Эдуард все предусмотрел и захватил с собой специальное оборудование для ремонта мостов. Сен-Ло достигли на следующий день – 22 июля.
Котантен теперь позади, а дорога на восток, на Кан, длиной 26 миль, открыта. Сопротивление незначительно, – армия без трудностей совершала свой марш; единственное, что мешало ей, – собственное ее поведение. Англичане проходили через старое родовое имение нормандских королей; вся Нижняя Нормандия, по которой прошла английская армия, разорена грабежами и поджогами. Какого же военного преимущества думал добиться Эдуард такими средствами? Ответ один: все происходило вопреки его приказам. Конечно, в каком-то смысле он смотрел сквозь пальцы на мародерство: это отвечало правилу времени – армия живет за счет страны, где находится; так поступали все армии, даже много столетий спустя. Король не одобрял, однако, преднамеренного разбоя и поджогов; Майкл Нортбург, писавший домой несколько дней спустя, сообщал в своем письме, что «большая часть города (Карантана. – А. Б.) сожжена вопреки желанию короля». Беззаконные действия и перегибы частично объясняются, по мнению Джеймса Макиннона, «дикостью уэльских и ирландских наемников – им чужды каноны рыцарства». Но есть, вероятно, и другое объяснение широко распространенных и явно бессмысленных поджогов. Английские солдаты в значительном числе прибыли с южного побережья, где недавно французские моряки совершили множество поджогов, – например, пострадали Портсмут и Саутгемптон. Англичане всего лишь осуществляли акт мести. Повлияло и то, что армия наступала широким фронтом и высшее командование не могло эффективно управлять ее действиями. Иногда, правда, случалось, что король использовал поджоги в военных целях; так, с удовольствием писал архиепископу Йоркскому, что флот его разорил и сжег все вдоль береговой линии – каждое судно на своем пути. Похоже, тут и месть, и соображения безопасности: французы, лишенные судов, не повторят набегов на гемпширское побережье.
Больше мы не уделяем внимания поджогам и разбоям, – описывая их, летописцы чаще всего не разбирались, что происходило на самом деле. Приходится признать, что стране причинен значительный ущерб: жители, узнав о бесчинствах англичан, в страхе бежали из своих домов, и после этого грабежи еще распространились – ведь им никто не сопротивлялся.
Оставив Сен-Ло, армия продолжала наступление фронтом шириной несколько километров; король двигался впереди, вместе с главными силами; правое крыло вел Годфруа д'Аркур, а левое – граф Уорвик. Главные силы 23 июля достигли Сет-Вана, в миле к юго-западу от Комона, в 14 милях юго-восточнее Сен-Ло; левое крыло наступало по прямой дороге к Кану, то есть прямо на восток к Комолену. На следующий день армия прошла только 5,5 мили и подошла к Тортевалю. Еще 8,5 мили преодолела 25 июля и достигла Фонтене. Почему армия эти два дня двигалась с такой малой скоростью – неясно. Возможно, отставал флот или Эдуард ожидал подхода французского короля и его армии. Если так, то он ошибался: Филипп был далеко. Фонтене всего в 10 милях от Кана, и Эдуард тем же вечером отправил туда священника с посланием для горожан: сдадитесь без сопротивления – вашей жизни и собственности ничто не угрожает. Предложение англичан высокомерно отклонено епископом города Байе, ненавидевшим англичан. Получив послание короля, он, чтобы воодушевить жителей, разорвал письмо и бросил злосчастного священника в тюрьму. Вызов брошен, но воинственный епископ предоставил защищать город графу д'Э и казначею графу Танкарвилю, а сам вместе со 100 всадниками и 200 генуэзскими лучниками заперся в замке.
