Ким Маккуарри - Последние дни инков
Но втайне от Писарро Атауальпа направил гонцов, которые должны были задержать конвой, сопровождавший его брата. Примерно в четырехстах километрах к югу от Кахамарки инкские солдаты убили Уаскара и сбросили его тело в реку. Отказавшись от возможности освободить своего брата и попросить его помочь организовать народное восстание против захватчиков, Атауальпа сделал ставку на династическую политику. По иронии судьбы плененный инкский император решил, что важнее защищать свой трон от поползновений со стороны своего брата, чем от посягательств отряда иноземных захватчиков. Будучи уверенным в том, что испанцы скоро уйдут, он полагал, что теперь, когда его брат мертв, вопрос о власти над всей империей можно считать решенным.
Как ни удивительно, Писарро принял объяснение Атауальпы относительно причин скорой смерти Уаскара — брата якобы убили стражи, не имея на то распоряжений Атауальпы. Теперь, когда остался только один инкский император, и его местоположение представлялось вполне надежным, очень важным был тот факт, что Писарро мог продолжать контролировать империю посредством фигуры Атауальпы, чьи вассалы оставались верными ему.
Контраст в отношении Атауальпы к своим подданным и своим тюремщикам поражал испанцев. В отношении к туземцам, находящимся ниже его на иерархической лестнице, то есть ко всем гражданам Инкской империи, Атауальпа демонстрировал надменность и суровость. Обычно он принимал посетителей, сидя за ширмой, так что они его не видели. Только избранным Атауальпа даровал привилегию смотреть на него. Характерной чертой инкского стиля правления было крайне презрительное отношение к нижестоящим чиновникам, что упрочивало разделение власти. В присутствии своих подданных Атауальпа вел себя как бог, спустившийся на землю, он распространял ауру снизошедшей с небес власти.
В присутствии захватчиков, которые самим фактом заключения императора под стражу показали свою силу и утвердили свою власть, Атауальпа демонстрировал совсем иную сторону своей личности. Имперская надменность полиняла, и он вел себя скорее как «голый император». Испанцы позволяли императору пользоваться услугами своей челяди, продолжать вести жизнь в роскошных условиях, к которым он привык, и осуществлять управление империей. Но они не позволяли Атауальпе командовать армией.
За долгий период своего заточения Атауальпа постепенно начал вызывать к себе симпатию у испанцев — в первую очередь у Эрнана де Сото и Эрнана Писарро. Два испанских капитана научили инкского правителя игре в шахматы и проводили с ним за этим занятием долгие часы. Атауальпа вскоре стал демонстрировать искусность в игре, дав ей название «таптана», или «внезапная атака». У него явно вызывали воодушевление обнаруженные им параллели у этой игры с военной стратегией.
Засыпая своих тюремщиков вопросами, Атауальпа зачастую поражал испанцев наличием у него очевидной разумности и логики. Нотариус Франсиско де Херес писал: «Испанцы, слушавшие его, явно были поражены, обнаруживая такую мудрость в варваре». «[Император] самый мудрый и самый способный из всех [туземцев], которых мы встречали, — писал Гаспар де Эспиноса. — Он проявляет такой интерес к вещам, которые мы имеем, что он даже научился очень хорошо играть в шахматы. Удерживая этого человека… под своим контролем, мы обеспечиваем спокойствие во всей стране».
Испанцы, большая часть которых происходила из низших классов, а треть была вообще неграмотна, были заворожены своей приближенностью к королевской власти, несмотря на то что речь шла всего лишь о короле варваров. Происходя из среды крайне иерархического общества, испанцы не могли не быть ослеплены царственным обхождением Атауальпы или, например, тем фактом, что ему прислуживала стайка красивых женщин, большинство из которых были его наложницами.
Педро Писарро, которому на тот момент исполнилось восемнадцать лет, вспоминал:
«Женщины… приносили ему еду и ставили перед ним на красивые зеленые тростники… Они выставляли все золотые, серебряные и глиняные блюда [на эти тростники], и он [Атауальпа] указывал на то кушанье, которое ему приглянулось. Какая-нибудь из женщин подносила его непосредственно к императору и кормила его. Однажды, когда мне довелось при всем этом присутствовать, во время этого кормления одна капля упала на его одежду. Подав руку индианке, он встал и направился в свои покои, чтобы переменить одежду, оттуда он вернулся облаченный в тунику и темно-коричневую накидку. Я приблизился к нему и пощупал накидку, материал которой был мягче шелка. Я сказал ему: „Инка, из чего сделана ваша накидка, что она такая мягкая?“ Он ответил, что она сделана из кожи летучих мышей [вампиров], которые летают по ночам в Пуэрто Вьехо и в Тумбесе и имеют обыкновение кусать местных жителей».
Когда Атауальпу спросили, как удалось собрать такое количество летучих мышей, он сначала помедлил, а затем сказал, что это работа «этих собак [туземцев] из Тумбеса и Пуэрто Вьехо — что еще им оставалось делать, кроме как ловить летучих мышей и делать одежду для моего отца?».
На следующий день молодой кузен Писарро посетил вместе с одним туземцем королевский склад, который был весь заполнен чемоданами из темной кожи.
«Я спросил его, что находится в этих чемоданах, и он показал мне несколько: там находилось все то, до чего Атауальпа касался своими руками, а также одежда, которую он выбросил. В одних находились тростники, которые он клал перед своими стопами, когда ел, в других кости мяса, которое он съел… в третьих стержни початков кукурузы, которые он держал в своих руках… Короче, все, до чего он прикасался руками. Я спросил его, почему все это хранится там. Мне сказали, что это надлежало сжечь, поскольку ежегодно… то, до чего касались [инкские] правители, являвшиеся сыновьями солнца, сжигалось, превращалось в пепел и развеивалось в воздухе, и никому не дозволялось трогать эти предметы».
Таким низкопоклонством был окружен Атауальпа, сын солнца, на протяжении своей жизни.
Когда подошел январь 1533 г., груда собранных золотых предметов все еще не достигла уровня черты, которую Атауальпа провел на стене комнаты. Писарро и Атауальпа трудились неустанно. Писарро с нетерпением ждал подхода нового испанского отряда, который помог бы быстро собрать сокровища, после чего можно было отправляться на юг в Куско, инкскую столицу, и завершить завоевание империи. Атауальпа стремился отдать испанцам все, чего они жаждали, с тем чтобы они затем навсегда покинули его империю. Когда прибыл один из братьев императора, контролировавший продвижение каравана с сокровищами, он рассказал Атауальпе, что еще один караван, везший сокровища, был задержан в Хаухе, городе, располагающемся между Кахамаркой и Куско, и что в столице оставалось еще больше золота, чем то, что было направлено, и это золото надо было собрать в храмах.
Стремящийся поскорее освободиться, Атауальпа предложил Писарро направить часть войск в Куско, с тем чтобы проследить за сбором выкупа. Писарро, однако, зная, что у Атауальпы было две армии — одна на юге и одна на севере, не спешил дробить свои силы, опасаясь атаки. Но три человека Писарро, которым, возможно, наскучило так долго ждать, выразили свое желание отправиться на юг. Двое из них, Мартин Буэно и Педро Мартин де Могер, были неграмотными моряками из приморского андалузского города. Третьим был баскский нотариус по имени Хуан Сарате.
Писарро согласился направить этих трех добровольцев, но при этом напомнил Атауальпе о характере их взаимоотношений: если с испанцами что-нибудь случится, предупредил он, то Атауальпа будет убит. Атауальпа успокоил Писарро, предложив предоставить одного представителя инкской знати, несколько туземных солдат и еще носильщиков, которые бы понесли испанцев на королевских носилках. Писарро переговорил с добровольцами, велев им завладеть городом Куско от имени короля и сделать это в присутствии нотариуса, который составил бы соответствующий юридический документ. Далее он наказал добровольцам вести себя осторожно и не делать ничего такого, что шло бы вразрез с пожеланиями сопровождавшего их орехона, чтобы не возникло конфликта и их не убили. В их задачу входило произвести рекогносцировку местности к югу от Кахамарки, помочь собрать сокровища в Куско и привезти полный отчет об увиденном.
Можно только представить себе путешествие этих троих добровольцев — первых европейцев, едущих вдоль зазубренного гребня Анд из Кахамарки в Куско на королевских носилках. Последние представляли собой роскошное перевозочное средство, состоящее из двух длинных шестов, имеющих на концах серебряные фигурные изображения голов животных, и днища между ними. На днище располагалось сиденье, на которое было положено несколько мягких подушек. По бокам сиденья шли невысокие стенки, обеспечивавшие безопасность. Наверху был полог из ткани с вотканными в нее перьями, который защищал пассажира от солнца и дождя. Носилки несли представители племени Руканы, которых с юности обучали искусству плавного передвижения. Носилки определенно представляли собой атрибут власти и престижа. Их использовали для перевоза только самых высших представителей инкского истеблишмента.
